 |
| Православие.Ru | Николай Головкин | 21.10.2005 |
Сегодня наша страна относится к этому растению, как мачеха. Беда, да и только! Ведь эта традиционная для России культура в прошлом считалась национальным богатством, и мы гордились ею. Типичной чертой северорусского пейзажа были некогда бирюзовые и золотистые разливы льняных полей.
Наше положение в этой отрасли на мировом фоне выглядит удручающе. Если в начале XX столетия «северный шелк» давал стране около 10 процентов ВВП, то с конца 90-х годов выращивание льна в нашем Отечестве признано, увы, нерентабельным. Посевные площади только в последние десять лет сократились с 700 до 120 тысяч гектаров.
А между тем, по прогнозам ученых, к 2020 году с лица Земли исчезнут последние девственные леса, деревья будут беречь, а лен начнут выращивать для производства целлюлозы и для всего того, на что ныне используют лес. Лен — не дерево, растет всего несколько месяцев, а польза почти та же. Стало быть, за ним будущее?
Однако у нас все делается так, как будто Россия хочет заслужить одобрение «Большой восьмерки», которая жестко рекомендует нам не давать дотаций производителям льна. И поэтому «голубые глаза» России грустны как никогда…
Тверская область — поистине льняной край с благоприятными для «северного шелка» почвами и климатом. Здесь выращивается пятая часть объемов отечественного льна. Край сосредоточил мощный научный потенциал, — Всероссийский научно-исследовательский институт льна (ВНИИЛ) в Торжке, Всероссийский научно-исследовательский институт сельскохозяйственного использования мелиорированных земель (ВНИИМЗ) и Всероссийский научно-исследовательский, проектно-технологический институт механизации льноводства (ВНИИПТИМЛ) в Твери. Правда, при всем своем желании отрасль не всегда может расплатиться с наукой. А ведь на одном бюджетном финансировании той тоже не выжить.
— Наш институт, находящийся в ведении Российской академии сельскохозяйственных наук (РАСХН), — крупнейший научный центр по льну-долгунцу в России и ведущее учреждение по данной культуре в странах СНГ, Европы и мира, — рассказывает директор ВНИИЛ, заслуженный агроном России Владимир Понажев. — Мы разрабатываем новые методы селекции и семеноводства, выводим сорта льна-долгунца, отвечающие требованиям производства, совершенствуем технологии возделывания и первичной обработки льна, разрабатываем стандарты на льнопродукцию, координируем вопросы экономики этой важнейшей культуры.
ВНИИЛ проводит также совместные исследования с научными учреждениями, опытными станциями и вузами многих городов не только России, но и Белоруссии, Украины, Польши, Франции, Канады, Китая…
Лен — поистине универсальное и, без сомнения, одно из самых ценных технических растений. Он дает нам несколько продуктов, важнейшие из которых — волокно и масло.
Льняные ткани славятся своими гигиеническими свойствами. Льняное масло употребляется в пищу, а также для приготовления парфюмерных и лекарственных препаратов.
Специалистами Центрального научно-исследовательского института комплексной автоматизации легкой промышленности (ЦНИИЛКА) изучили возможность замещения ряда импортных товаров изделиями из котонина, произведенными на базе отечественного льноволокна. Оказалось, что в России такие товары способны удовлетворить спрос на вату, бинты, одноразовую одежду для хирургов и другие изделия медицинского назначения, которые закупаются за рубежом на 60 миллионов долларов ежегодно.
Весьма широки и экспортные возможности. Так, производителям автомобилей Западной Европы к 2010 году потребуется для отделки салонов 150 тысяч тонн котонина.
С конца 1950-х и до первой половины 1980-х годов до 70 — 75 процентов товаров нашего льнокомплекса вывозилось в капиталистические страны. Ввиду роста мировых цен на лен это приносило стабильную валютную выручку, поэтому все контролировалось на уровне ЦК КПСС. Так что в те годы экспортный сектор отрасли ни в чем не нуждался.
Вместе с тем опыт выращивания льна был утрачен большинством наших хозяйств еще в эпоху СССР. В начале 60-х годов удар по производству льноволокна нанесла пресловутая «кукурузная» кампания, в 70-е и начале 80-х — общегосударственный курс на узкую специализацию агрохозяйств, во многом из-за ориентированности советской текстильной промышленности на переработку среднеазиатского хлопка.
После финансового кризиса 1998 года выпуск и экспорт льняных тканей увеличились: из-за резкого падения курса рубля российские товары подешевели. Рост объема заказов от зарубежных партнеров на производство льняных тканей в России привел к необходимости ежегодного импорта сырья. Значительная часть льна поступает теперь к нам только для переработки.
Нередко сырье перерабатывается только до стадии неокрашенного льна — эта продукция составляет сейчас более 40 процентов от всех льняных изделий, выпускаемых в России. А готовая ткань идет за границу. Известно, что существенная часть вывезенного из России полуфабриката затем к нам же и возвращается, но уже в виде импортных готовых изделий.
По изношенности оборудования в льняной промышленности, темпам сокращения посевов льна и снижения его качественных параметров Россия, согласно данным Международной ассоциации производителей и экспортеров льна, занимает с конца 80-х годов одно из первых мест в мире. Естественно, что, находясь в таком плачевном состоянии, наши производители абсолютно не защищены в условиях конкуренции с Западом.
Положение станет еще хуже, поскольку согласно новому Таможенному тарифу РФ уровень ввозных пошлин на льняные и льно-хлопковые изделия понизится с нынешних 8 — 12 до 3 — 7 процентов.
А вступив в ВТО, как полагают отечественные эксперты, мы потеряем возможность поддерживать предприятия льняного комплекса и с помощью субсидий. Чиновники Евросоюза и ВТО категорически против каких-либо государственных субсидий российскому комплексу, так как они, дескать, затрудняют «равноправную конкуренцию». И, похоже, не случайно переговоры с Россией по этим вопросам от имени ВТО ведут такие крупные поставщики льняного и другого текстильного сырья, а также продуктов его переработки, как Бельгия, Германия, Аргентина, Новая Зеландия, Уругвай… А ведь эти государства поддерживают свой текстильный комплекс, включая его растениеводческую, то есть сырьевую, базу, куда активнее, чем Россия. Наши же аргументы насчет необходимости возрождения льняного хозяйства переговорщики, понятное дело, отвергают.
В последние годы на Кубани и в Ставрополье ведутся эксперименты по выращиванию хлопка, который после распада Советского Союза стал для России в одночасье импортным сырьем. Но даже если эти эксперименты окажутся успешными, урожаи его будут нестабильны, а себестоимость выше, чем в Узбекистане.
Так не лучше ли вспомнить про русский лен?
Это вполне прибыльный бизнес. Выращивание льна становится рентабельным при урожайности в 5,5 центнера с гектара. А на своих полях образцовые хозяйства России, объединившие в рамках одного предприятия технологическую цепочку от выращивания льна до получения волокна, собирают по 15 — 20 центнеров.
Это просто фантастично по сравнению со средним показателем в стране — 2 — 4 центнера с гектара. Но секрет прост: образцовые хозяйства соблюдают агротехнические требования.
Плодородие земель — это проблема номер один. Почвы все — бедные. Из них вытащили все, что можно. Для того чтобы собрать хороший урожай льна, требуется сбалансированный почвенный фон. И российские ученые имеют в этой области оригинальные разработки, причем экологически чистые, которые превосходят зарубежные аналоги.
Русская пословица гласит: «Лен родится дважды — первый раз в поле, а второй — на стлище». Собирают лен у нас в конце июля — начале августа. В старину его теребили вручную (выдергивали с корнем). Сейчас это делают льноуборочные комбайны, или теребилки.
Собранную соломку не сразу увозят с полей. Ее раскладывают на лугах и в низинах (на стлище) и подвергают росяной мочке. Это классический способ обработки льняной соломки. Сейчас так обрабатывается большая часть урожая. Но рядом с механизированным уходом за посевами и сбором урожая мочка выглядит, конечно, анахронизмом, да к тому же требует немало времени (от 18 до 30 дней) и труда. Более удобно обрабатывать лен в заводских условиях. Это сильно ускоряет дело: мочка длится всего четверо суток.
В перспективе «северный шелк» мог бы ежегодно давать нашей стране прибавку к ВВП до 2 миллиардов долларов! Для этого нужно засаживать этой культурой 1 миллион 200 тысяч гектаров (именно столько было отдано под посевы «северного шелка» в 1910 году, когда во всем мире сеяли всего 1 миллион 400 тысяч гектаров!). При условии хорошей урожайности удастся создать десятки тысяч рабочих мест в регионах. Люди из них не стали бы уезжать в поисках лучшей доли на заработки в Москву. С этой целью можно помочь переехать в Россию и нашим соотечественникам из бывших союзных республик, которые имеют опыт сельскохозяйственного труда.
Одним словом, необходимо менять в корне само наше отношение к «северному шелку»!
…Когда мы знакомились с гордостью ВНИИЛ — Национальной коллекцией русского льна, насчитывающей свыше 6000 образцов, — вспомнилась история с вавиловской коллекцией пшеницы. Многие из тех, кто охранял ее во Всесоюзном институте растениеводства в блокадном Ленинграде, умерли от голода, но не взяли из нее ни одного зернышка. Благодаря их подвигу эти спасенные сорта пшеницы накормили после войны миллионы людей.
Хранители Национальной коллекции льна живут, мягко говоря, на скромные зарплаты. Но надеются, что посевы льна на полях России скоро будут гораздо обильнее, чем в последние годы.
Что же ждет тебя, русский лен? Именно сегодня решается вопрос: быть или не быть этой традиционной культуре в России, завтра будет поздно!
