 |
| Труд | Клаус Вацлав | 03.08.2005 |
Политические элиты знали и очень хорошо знают, что передача функций принятия решений с государственного на надгосударственный уровень ослабляет традиционные демократические механизмы (неотделимые от существования национального государства) и тем самым радикально усиливает их собственную власть. Поэтому они так долго настаивали и продолжают настаивать сейчас на такой передаче.
Вместе с тем народные волеизъявления и референдумы в прошлом показали, что люди воспринимают это несколько иначе. Вспомним хотя бы французское очень слабое и потому неубедительное «да» и датское «нет» Маастрихтскому договору (оба в 1992 году), ирландское «нет» договору в Ницце в 2001-м, шведское «нет» единой валюте евро в 2003-м, однако это не было воспринято достаточно серьезно. Только нынешнее французское и голландское «нет» европейской конституции принесло изменения. Только этот результат привел к обрушению очень шаткого «карточного домика», который на протяжении 20 лет строился без солидного фундамента и, главное, без участия тех, кому предстояло в нем жить, — граждан отдельных европейских стран. Они должны были в нем жить, однако возводился он не для них. Строился он для тех, кто должен был получать от него доход. Строился он для европейских политических элит и их окружения. Расходы за это строительство, однако, несли другие. Эта нестыковка рано или поздно должна была проявиться, речь шла лишь о том, что станет конечным импульсом, последней каплей, которая переполнит сосуд.
Ожидаемой для одних и внезапной для других причиной провала этого замысла в конце концов стала европейская конституция. Однако это произошло скорее случайно. Такой же эффект могли бы иметь любые другие «дуновения» на европейский карточный домик. Ими могли стать происходящий независимо от приема конституции процесс углубления и одновременно расширения ЕС (прежде всего, например, вопрос о приеме Турции), стагнация европейской экономики первых лет XXI века и связанное с ней нежелание поддерживать солидарность богатых стран — и менее богатых (хотя и в этом случае за солидарность больше всего радели политики, которые ничего не платили из собственного кармана).
Таким «дуновением» могла стать и неудобоваримая, неестественная и поэтому искусственная мультикультуризация (основополагающей, исходной сущностью которой является этническая или культурная группа, но не индивидуум, гражданин) и связанная с ней массовая иммиграция, нарушающая исторически возникшую целостность отдельных государств-членов. Им мог стать и любой другой внешний импульс подобного плана.
Я уверен в том, что конструктивисты всех мастей не успокоятся и что на это надо отвечать конструктивизмом того европейского большинства, которое не желает пустого «европейства», не желает глобальной централизации континента, не желает дальнейшей бюрократизации своей жизни. Не желает, чтобы решения принимались вдали от их родины и при отсутствии хотя бы самого элементарного контроля за теми, кто принимает решения о нашей судьбе. Это европейское большинство не желает, чтобы всех стригли под одну гребенку, и не желает дальнейшего ограничения свобод. Поэтому я думаю, что конституционный документ в каком-либо виде рано или поздно должен быть создан.
Речь, однако, не может идти о документе, направленном только в будущее и воспринимающем прошлое как Священное Писание. Этому документу должен предшествовать по-настоящему критический, пока еще ни разу не проводившийся анализ пути, пройденного европейской интеграцией за долгие пятьдесят лет. Речь не должна вестись только лишь о подтверждении существующего положения дел или о возможном замедлении дальнейшей унификации. Речь должна идти об отказе от многого из того, что возникло в последние два десятилетия. Речь должна идти о поиске нового равновесия между свободой и регулированием, между личным и общественным, нерегулируемым и регулируемым, внутренним и зарубежным, соседским и наднациональным, национальным и европейским.
В любом случае необходимо отказаться от внушаемой нам идеи о создании Государства Европа, которую нам продолжают навязывать. Хотя кое-кто не желает в этом признаться (возможно, даже самим себе), эта идея была ключевым концептуальным ориентиром отвергнутого европейского конституционного договора. Не надо под шумок создавать национализм европейский. Нам вообще не нужен никакой национализм. Нам нужна политическая система либеральной демократии, которой просто необходим гражданский принцип, объединенный с естественной лояльностью людей к своему народу и с элементарным чувством национальной идентичности.
Я убежден в том, что задачей сегодняшнего дня является определение будущего европейской интеграции качественно по-иному, нежели это делалось до сих пор. Необходимо обозначить это будущее как Организацию европейских государств (ОЕГ), членами которой будут отдельные европейские государства, а не граждане этих государств, как это попытались закрепить в тексте евроконституции. Поэтому будет необходимо отказаться от термина «европейское гражданство». Целью членства в ОЕГ не должна быть попытка реализовать какие-либо идеологические или идейные ценности, а общая вера в то, что государства-члены — в отдельных областях — способны вести совместный диалог во имя общих интересов и на этой основе принимать совместные решения. Механизм принятия этих решений может быть найден только путем консенсуса, по крайней мере, по всем принципиальным вопросам.
Клаус Вацлав, президент Чешской Республики
(Мы перепечатываем статью чешского лидера из газеты «Лидове новины» с некоторыми сокращениями.)
