 |
| Православие.Ru | Герман Бондин | 25.03.2025 |
Братолюбивый нищий, неистовый ревнитель о славе Божией, мистик Огня и Света — все эти эпитеты характеризуют личность преподобного Симеона Нового Богослова. Общецерковная традиция указывает, что преподобный Симеон Новый Богослов скончался 12/25 марта 1022, однако поскольку память святого приходилась на Великий пост, Церковь перенесла празднование на 12/25 октября.
Святой Симеон Новый Богослов (949−1022) — представитель аскетико-мистической традиции византийского монашества, игумен Студийской обители, затем монастыря Святого Маманта в Константинополе, и в конце жизни — скита Преподобной Марии. В 27 лет, оставив путь госслужбы при дворе, удалился в монастырь в поисках духовного руководства, которое обрел у преподобного Симеона Благоговейного в Студийской обители[1]. Церковная традиция наградила его титулом Богослов — наряду с апостолом и евангелистом Иоанном и святым Григорием, епископом Назианза. И это неслучайно: преподобный Симеон по глубине своей созерцательной жизни по праву стоит в одном ряду со своими предшественниками, и, однако, остается как бы в их тени. При жизни официальная церковная власть его теснила, притесняли его и братия обители Святого Маманта — одним словом, память о нем старательно стремились вытравить из соборного сознания Церкви. Даже его именование «Новый Богослов» поначалу носило иронично-отрицательный характер: его противники видели в богословии преподобного непонятное для устоявшихся форм византийского Православия дерзновение, граничащее с безумием. Он словно шел против течения, нарушая оформленный, формализованный уклад монастырской жизни, ставший привычным для многих поколений монахов Студийской обители. Образ жизни святого Симеона и его духовное руководство ставили слишком высокую планку для братии — казалось, он проповедует какие-то новые истины.
Но что «нового» было в богословии преподобного Симеона на самом деле? По сути, новаторство преподобного Симеона — лишь возвращение к истокам богословской мысли Евангелия и святых отцов первых веков христианства: святой отец говорит о необходимости стяжания Царствия Небесного ещё в земной жизни; о новом Адаме, об обожении и души, и плоти; о дыхании Святого Духа и Его всепросвещающей благодати, изменяющей не только душу человека, но и его тело, так что и человек «вохристовывается»:
«Он (Бог — Г. Б.) даровал мне неизреченные блага, всего меня обновив, всего обессмертив и Христом соделав»[2].
Все его писания пронизаны опытом Боговидения, опытом переживания Божественного присутствия, о котором он не мог не говорить, которого не мог сокрыть:
«И хотел я молчать (о, если бы я мог!), но страшное чудо возбуждает сердце мое и отверзает оскверненные уста мои. Говорить и писать даже и не хотящего меня заставляет Тот, Кто воссиял ныне в моем мрачном сердце»[3].
Этот опыт выражен многогранно, антиномично, парадоксально. Главный пафос мысли преподобного заключается в следующей идее: Бога возможно познать уже сейчас, в текущей жизни — в Его благодотной силе; видеть её, эту спасающую любовь, слышать и, даже таинственно осязать. Именно это стало камнем преткновения для братии и христиан-современников Симеона.
Протопресвитер Иоанн Мейендорф так определял ключевые черты, которыми должен обладать богослов:
«Истинным богословом был тот, кто видел и испытал суть своего богословия; и этот духовный опыт полагали принадлежащим не одному лишь интеллекту (хотя интеллект не исключался из восприятия), но и „очам духовным“, которые позволяли человеку в целом, во всей его полноте — интеллекта, чувства и даже ощущения — войти в соприкосновение с Божественным существованием»[4].
Эти слова с полной уверенностью можно отнести к преподобному Симеону Новому Богослову. Его особое взаимообщение с Богом, ради стяжания которого он брал на себя тяжелейшие аскетические подвиги, было в первую очередь плодом не его усилий, но благодати Святого Духа, о чем он неоднократно свидетельствует в своих писаниях, облекая свои прозрения в дивные метафорические выражения. В его богословии прослеживается несколько основных тем: он пишет о покаянии и плаче сокрушенной личности, осознающей свою греховность; о том, как этот плач покаяния постепенно переходит в плач радости и умилостивления, после чего подвижник мало-помалу восходит к созерцанию Бога в таинстве Евхаристии, а затем и в видениях Света — нетварного, как позже о нем скажет святитель Григорий Палама, который был знаком с учением святого. Бог для преподобного Симеона — это Свет, Огонь, Пламя, Солнце, Молния, увидеть которые сподобляются лишь воспринявшие благодать Святого Духа. Богословствовать и совершать таинство Евхаристии, считал преподобный, может лишь тот, кто стяжал благодать и ежедневно проводит время в очищении сердца через покаяние. Его учение сыграло ключевую роль в развитии монашества на Афоне, предопределив традицию исихазма и богословские споры о природе Фаворского света в XIV в.
Преподобный Симеон был человеком, который не побоялся коснуться Бога «духовными руками» — и которого Бог в ответ коснулся Своей любовью. Вся его жизнь была жертвой, которую он положил на алтарь священнослужения во имя спасения себя и своих братьев. Каждый день он служил литургию и причащался Христовых Таин — на протяжении 50 с лишним лет. Итоги его духовного пути подводятся в Божественных гимнах — одном из самых уникальных произведений святоотеческой литературы, представляющем собой автобиографию, в которой автор очень живым и вместе с тем интимным языком, в стихотворной форме дает возможность познакомиться со своими мистическими откровениями, богословскими воззрениями и учением. В них раскрывается и глубина его личности, и высота его подвига, и та предельная, искренняя любовь, которой он любил Бога: «Я хочу умереть из-за любви (к Нему), зная, что я не умру»[5].
Авва Симеон звал за собой всех неравнодушных к стяжанию святости и обожения тысячу лет назад — продолжает он это дело и сейчас, через свои писания: богословские, огласительные и нравственные слова, послания, благодарения, ёмкие сотницы и гимны. Его эпистолярное наследие обширно и богодухновенно: он пишет о том, что познал на собственном опыте, — чуткий читатель ощущает это и доверяет словам святого. Хочется пожелать всем жаждущим видения Света во мраке жизни прийти к его созерцанию вместе с этим прекрасным Световидцем, Божественным Симеоном.
В заключение приводим русскоязычную библиографию трудов преподобного Симеона Нового Богослова.
Приводим также список литературы, посвященной исследованию трудов прп. Симеона Нового Богослова на русском языке:
[1] Более подробно о жизни святого см. Кривошеин Василий, архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов (949−1022). YMCA-PRESS, Париж, 1980. / URL: https://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Krivoshein/prepodobnyj-simeon-novyj-bogoslov/11 (дата обращения 22.10.2022). Владыка Василий много потрудился в исследовании творчества прп. Симеона: он положил начало переводу полного собрания сочинений святого отца с последующей его публикацией во французской серии Sources Chrétiennes издательства Cerf. Номера выпусков серии, содержащие творения прп. Симеона в оригинале с параллельным французским переводом: N51, 96, 104, 113, 113, 122, 129, 156, 174, 196.
Гимн 1 / Симеон Новый Богослов, преподобный. Творения. В 3 т. Т. 3. Божественные гимны. — СТСЛ, 2017. C. 74−75.
[2] Гимн 1 / Симеон Новый Богослов, преподобный. Творения. В 3 т. Т. 3. Божественные гимны. — СТСЛ, 2017. C. 74−75.
[3] Гимн 27 / Божественные гимны, с. 205.
[4] Мейендорф И., прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. / Пер. с англ. В. Марутика. — Мн.: Лучи Софии, 2001. С. 16.
[5] Гимн 21 / Божественные гимны. С. 176.
