 |
| Вера-Эском | Владимир Григорян | 25.05.2005 |
А наутро сказал Ивану: «Пойдем к реке. Если Господу угодно, чтобы я служил, Он даст знать». Вскоре показалась лодка, а в ней старец. Молча сели, доплыли до Кочпона. Когда вышли на берег и обернулись, обнаружили — лодка исчезла. В будущем Иван сам стал священником и историю эту близким людям передавал не единожды, добавляя от себя, что тем старцем-перевозчиком был, видно, сам святитель Николай Чудотворец.
Так возобновилась церковная жизнь на Коми земле после десятилетий торжества богоборцев. Война заставила их, сжав зубы, уняться на время, но то была одна лишь видимость. Война продолжалась и на земле, и в небесах, ей не видно конца, и бой идет за каждую душу.
Зиночка
— Вы к Зине? — спрашивают меня две старушки на лестничной площадке, наблюдая, как я нажимаю на звонок, стоя перед закрытой дверью.— Нет, к матушке Варваре, — отвечаю я, потом соображаю, что они называют мирское имя известной среди православных в Сыктывкаре монахини.
А она, оказывается, уже не Зинаида и не Варвара, а Виктория, что значит на латыни «победа». Ее победа была очень трудной.
* * *
Все началось, наверное, с разорения часовни во имя святой Параскевы Пятницы, закрытой выльгортской активисткой Марией Лыткиной. Она была председателем сельсовета, в Господа не верила и дочери Зиночке наказала не верить. Та внимала. Иконы из часовенки перенесла домой, одни сразу сожгла, другие, отобрав, развесила поначалу на стенах. Потом, потеряв к ним интерес, стала швырять одну за другой в топку, где исчезали в пламени строгие лица, окруженные светлыми кругами. А девочка все повторяла, что нет Бога и нечистой силы тоже нет, даже когда стал ее кто-то невидимый таскать за волосы, хохотать. Иногда появлялись в темноте глаза и зубы, принадлежавшие призрачным лицам, пугая Зиночку до того, что она падала в обморок.Тогда же увидела она во сне, что возле старой часовни кто-то выстроил новую. Близ нее стояла святая мученица Параскева, которая, глядя на прежнее свое обиталище, сказала: «Если бы вы знали, как мне тяжело». Потом добавила, обратившись к девочке: «Будет время, когда тебя будут презирать, но ты никому не отвечай на хулу, а только молись и читай». Девочка ничего не поняла, но слова запомнила.
В семьях советских работников дети часто отбивались от рук, Зина не была исключением. Сквернословить выучилась так, что краснели даже взрослые, много повидавшие люди. Как-то раз заупрямились два бычка, к которым приставили девочку — бороновать землю. За этой сценой наблюдали двое верующих — муж с женой, ужаснувшиеся тому, как легко слетают матерные слова с уст отроковицы. Попробовали укорить, но это отчаянное существо не собиралось обращать на них внимания.
Однако страх пробирал Зиночку все глубже, и когда ей предложили однажды пойти в Кочпон исповедаться и причаститься, согласилась. Ей было тогда тринадцать лет. Тогда и увидела в церкви первый и последний раз в жизни отца Мелетия, и удивилась — какое светлое лицо у этого человека. Когда девочка приблизилась, оно нахмурилось:
— Сквернословишь, родителей не слушаешься, — произнес батюшка, — ступай отсюда.
Он первый раз видел девочку, но прозрел, что она некрещеная и что поблажек ей давать нельзя. Не время. Храм находился от города, тем более от Выльгорта, в отдалении, поэтому исповедники оставались ночевать в окрестных домах, чтобы наутро отправиться на литургию. Когда Зиночка второй раз вошла в церковь, ослушавшись священника, произошло нечто жуткое и поразительное. Ее подхватило и выбросило из храма, насмерть перепуганную. По ухабам, проваливаясь в снег, она побежала через поле, падая и передвигаясь по-щенячьи на всех четырех лапках… Вспоминая о том случае, матушка Виктория улыбается и говорит: «Как скотинка бежала, как скотинка».
* * *
А через несколько лет она все-таки крестилась, после чего нападения нечистой силы и обмороки прекратились. К тому времени Зиночка превратилась в хорошенькую девушку с живым характером. Работать устроилась в Совет Министров республики — сначала курьером, потом ротаторщицей (печатать листовки) и, наконец, поднялась до должности машинистки в Верховном Совете. Думала тогда, что все страхи позади, не подозревая, что худшее ее только поджидает.Однажды мать одноклассницы позвала ее на гулянье по случаю ноябрьских праздников. Про эту женщину ходили разговоры, что она колдунья, но Зинаида не придавала этому никакого значения. Увидев девушку на месте, условленном для встречи, знакомая явно испытала облегчение. Кто-то играл на гармошке, собравшиеся пели революционные песни, запела и Зина, как вдруг колдунья стремительно приблизила к ней лицо и дунула в рот, открывшийся с тем, чтобы по-птичьи весело пригрозить старому миру полным разрушением. Это был последний день Зининой юности.
Какой-то сгусток или червь покатился по горлу девушки, застрял, она начала задыхаться и в ужасе отпрянула от колдуньи. Домой шла, держась за голову, которая страшно разболелась. Понимала, произошло что-то очень плохое, но надеялась, что наутро все пройдет. Не прошло. Отправилась к одному врачу, другому, третьему. Они разводили руками, наконец, отправили в психиатрическую клинику, в которой Зинаиду обследовали по месяцу каждый год, не в силах поставить диагноз, а голова все болела и болела.
Святая Варвара
Обрекая на гибель святые иконы, мать Зинаиды — Мария — отеческие образа сберегла. В их числе свою венчальную икону святой Варвары. Для Зины это стало спасением.Вглядываясь в лик великомученицы, она чувствовала, как страдание отступает. «Меня тянуло к ней», — говорит матушка Виктория. Сначала молилась своими словами, потом кто-то из ссыльных батюшек подарил комсомолке Зине Лыткиной потрепанную книжечку с акафистом святой деве. С этого момента она стала читать его каждый день. Вспоминает: «Мне так утешительно было молиться! Дома не разрешали, а я в бане спрячусь, карандашом крестик на оконной раме нарисую и читаю. А в другой раз на вышку поднимусь и там молюсь. А слезы льются. Прижму книжку к груди, потом опять читаю. И так тепло, хорошо становится».
В какой-то момент поняла, что помнит акафист наизусть.
— Что такое вышка? — спрашиваю я.
Матушка теряется, не знает, как еще можно по-русски сказать.
— Чердак! — догадываюсь я.
— Да, да, — радуется инокиня.
Слушая ее, с удивлением отмечаю несомненное сходство с житием великомученицы, которая вот так же тайно молилась в башне и велела высечь третье окно на бане в честь Пресвятой Троицы. Сходство тем поразительнее, что Зинаида сама о нем не догадывалась. Две девушки, жившие в разные тысячелетия, одна комсомолка, другая язычница, все больше сближались, возрастая в вере. Их встреча была неизбежна.
* * *
На работе перемену в Зинаиде заметили не сразу, лишь после того, как кто-то донес, что ее видели в храме. А она и вправду зачастила в церковь, где вскоре приметил ее дивный пастырь Русского Севера отец Владимир Жохов (на фото справа). Однажды спросил девушку, отчего она так часто плачет на службе. Зина ответила. Много позже она кое-что узнала и о нем. К настоящей вере о. Владимир пришел на войне. Он лежал раненый на поле боя, когда увидел, как подходит к нему и покрывает Своим омофором Божия Матерь. Позже в госпитале дал обет, что если выживет, то станет священником и женится на медсестре Лизавете, которая пыталась его выходить. Обет свой исполнил полностью.В Верховном Совете, где Зина тогда работала, поначалу решили, что за комсомолку Лыткину нужно бороться. Брали под белы ручки и водили по театрам. Девушка смотрела спектакли не без интереса, но однажды ей приснился сон. В нем она снова оказалась в театральном зале. Сидела там в одиночестве — вдруг занавес открылся, и Зинаида увидела распятого, страдающего Христа в терновом венце, истекающего кровью.
— Он показал, что за твои грехи, за грех людской принял крестную смерть. А теперь с горькими слезами проси у Него прощения и исцеления! — сказал при встрече отец Владимир.
* * *
Коллеги, между тем, зная расписание богослужений, стали по субботам устраивать антирелигиозные лекции. Не говорили, что это делается для одной комсомолки-богомолки Зинаиды, как ее иные называли. Терпеливо сидели, слушали всем коллективом. Доклады готовил, жертвуя свободным временем, сам юрисконсульт Гусинский. Вполне отрешившийся от веры своих предков — иудеев, он полагал, что девушку-машинистку из коми села переубедить будет нетрудно. Ну, какие у нее могут быть контраргументы?Зинаида и верно слабела. Однажды взмолилась, обратившись к Царице Небесной: «Матерь Божия, помоги! В храме говорят одно, на лекциях — другое, если Ты меня не вразумишь, не смогу уверовать». Спать в тот день легла поздно. Прочла акафист перед образом святой Варвары. Взглянула на другие иконы — Спасителя, Богородицы, св. Пантелеимона — и потушила свет. Только легла, как послышались звон стекла, стук. Вскочила в страхе: что случилось? Образ Божией Матери «Споручница грешных» оказался обращен ликом к стене, отвернулся вопреки всем законам бытия. Девушка горько заплакала. Это был один урок. О втором узнала позднее. Оказалось, что после этого случая отец Владимир с матушкой Елизаветой сорок дней читали за Зинаиду акафист Владычице Небесной.
В Верховном Совете поражение свое признали не сразу. Терпение иссякло через год. Все, что накопилось, выплеснулось разом. На собрании Зинаиду поносили нещадно, гневно объясняя, как хотели сделать из нее человека, но столкнулись с ее стороны с полным неуважением. «А коли так, — произнесла одна из коллег, — то мы теперь желаем тебе от всего коллектива вечного проклятья, иди со своим Богом».
И она пошла.
Исцеление
Как-то раз Зинаиде приснилось, будто она летит над землей, покрытая черной шалью, которую вдруг сорвал ветер. Затем в руках девушки появились три цветка, которые переливались, как бриллиантовые, и чей-то голос сказал, как называются эти цветы: «Вера, Надежда, Любовь». Отец Владимир Жохов пояснил Зинаиде, что это три добродетели, без которых невозможно спасение. К ее снам он относился положительно, говоря, что они вразумительные и обличительные. Его пребывание в Сыктывкаре подходило к концу. Власти запретили батюшке служить, и большая семья Жоховых начала готовиться к отъезду.Сильные головные боли, между тем, не оставляли девушку, но ее связь с великомученицей Варварой все укреплялась. Узнав, что мощи святой пребывают в Киеве, она стала мечтать о поездке туда.
После изгнания из Верховного Совета Зина Лыткина какое-то время работала в аэропорту. Таскала ведра с водой, топила тепляки, чтобы механики могли помыться. Потом ее забрал к себе Николай Яковлевич Нечаев, сначала занимавший должность госарбитра, а потом председателя Верховного суда Коми республики. О том, что Зинаида верующая, он знал, но на предложение избавиться от богомолки ответил, что работает девушка честно, а то, что в храм ходит, так это ее личное дело. И когда Зина попросила отпустить ее на неделю съездить в Киев «за исцелением», не задавая лишних вопросов, согласился.
Накануне поездки героиня нашего рассказа увидела во сне чудную девушку в венце света, которая произнесла:
— Я Варвара-мученица. Скажи, что тебе нужно, я буду молиться.
— Меня выгнали с работы на вечное проклятие, и очень сильно болит голова, — ответила Зина. — Хотелось бы, чтобы я уверовала и спаслась и чтобы родители мои спаслись.
— Если все до конца вытерпишь, венец получишь, а еще я тебе райский цвет пошлю, — смиренно ответила великомученица.
Потом Зинаида оказалась вдруг на улице и увидела, как святая опускает ей с неба чудный цветок с большими лепестками, который менял цвета от красного к алому — будто дышал. Лучи от него исходили, словно от солнца.
— Цвет, цвет, какой чудный, — радостно воскликнула девушка.
Когда она рассказала об этом в храме отцу Иосифу, сменившему протоиерея Владимира Жохова, тот, подумав, сказал:
— Господь тебя исцелит через Варвару Великомученицу. Только ты до Киева ничего не пей и ничего не ешь.
* * *
В Киев приехала, а никого там не знает. Пришла к Владимирскому собору, где покоились мощи святой, а он закрыт — санитарный день. Какая-то женщина подошла, спросила:— Откуда ты, такая больная?
— Я с Севера приехала, чтобы меня исцелила Варвара Великомученица, — ответила Зинаида.
— А где ночевать собираешься?
Девушка показала на заросли неподалеку:
— Там.
Стоял теплый июль, так что и верно — можно было жить среди растений, но женщине эта идея не глянулась, и она повела северянку устраиваться в Покровский монастырь.
На следующий день Зинаида полюбовалась на красоту храма и приложилась к мощам святой Варвары. Оказалось, однако, что для исцеления нужно еще потрудиться. Девушка исповедалась, рассказав, как богохульствовала и жгла иконы, но исцеление не наступило. То же самое было и в третий день, но Зина не беспокоилась, доверяя святой покровительнице. В день отъезда она вошла в храм в последний раз. Настоятель отец Николай дал согласие отворить раку великомученицы. Потом из алтаря вышел маленького роста священник — отец Виктор, открыл мощи и, взяв из рук святой Варвары венец, с молитвой возложил его на голову коми девушки…
В тот момент все и произошло. Венец, словно клещи, врезался в голову Зины, и она, издав леденящий, громкий, как сирена, и совершенно нечеловеческий крик и услышав гром в отдалении, лишилась чувств, упав лицом на нетленное тело Варвары-мученицы. Когда очнулась, страшный голос продолжал исходить из ее горла, затем захлебнулся и стих. Демон оставил свою жертву. Вокруг стояли люди, улыбаясь и радуясь. Они объяснили, что подобные сцены, сопровождающие исцеления, случаются в соборе нередко…
Как добралась до дома, Зинаида помнит не очень хорошо, опять ничего не ела, не пила, да и не до того было. Хотя венец остался в Киеве, но девушка продолжала чувствовать, как он сжимает ей голову, пока не увидела во сне, как спускаются к ней три угодницы в белых облачениях с крестами в руках, а святая Варвара посередине. Зина только-то и произнесла: «Варвара Великомученица». Та посмотрела на нее с состраданием и коснулась ее тела, положив крестное знамение. Проснувшись, Зинаида вдруг поняла, что совершенно здорова и семь страшных лет остались позади.
«Ты полюбила святую Варвару, и она тебя возлюбила», — откликнулся в письме к Зине на чудо протоиерей Владимир Жохов.
— Слава Богу за все, — заканчивает матушка Виктория главную часть своей повести.
Искушения
— Ах, как мы Ленина почитали! — восклицает матушка.В Госснабе она трудилась так же хорошо, как всегда, и с какого-то времени ей начали настойчиво предлагать вступить в партию. Зинаида засомневалась, подумала, что ведь есть немало коммунистов, которые тайно веруют. Но опять Господь послал ей вразумление. Приснился ей Ленин. Увидев ее, вождь начал смеяться: «Хи-хи-хи. Осталось еще линию провести, и ты наша». — «У нас есть Святой Дух, — ответила Зинаида, — и вся святая сила». — «То был диавол», — высказал предположение староста кочпонского храма Леонид Ракин.
В другой раз увидела, опять во сне, икону св.Варвары. Она была разорвана пополам, а по груди великомученицы, там, где сердце, ползли насекомые. Зинаида написала об этом отцу Владимиру и вскоре получила ответ. Батюшка писал: «Если вступишь в партию, то порвешь свою память о святой Варваре и болезнь вернется».
Больше внушений не потребовалось.
* * *
Однажды во сне Зинаида увидела мольберт, а на нем надпись такими маленькими буквами, что ничего не разобрать. Она взмолилась: «Не могу прочесть, ничего не различаю». Тогда знаки стали большими, но латинскими. «Не понимаю», — воскликнула Зина. Буквы вновь изменились, и она, наконец, смогла прочесть: «Алая кровь Сына Человеческого». Отец Владимир Жохов объяснил: «Это значит, что будет много нападений на тебя».Предсказание св. Параскевы Пятницы продолжало сбываться. Через некоторое время после исцеления девушка вышла замуж за хорошего, верующего человека — Анатолия Налимова (на фото слева). Мать его в свое время привечала отца Мелетия и ссыльных поляков — топила для гонимых баню. Анатолий характером в мать пошел. Брак с Зинаидой был у него вторым, поначалу он женился на женщине-баптистке, которая была на много лет его старше. Соседи стали думать, что он тоже сектант. После смерти его супруги и новой женитьбы подозрения перекинулись на Зинаиду, несмотря на то, что Налимовы венчались в православном храме. И теперь уже не только неверующие смотрели на Зину волками, но и свои стали в лучшем случае сторониться. Переживалось это презрение со стороны людей очень болезненно.
Она в то время читала Псалтырь над умершими и работала в храме. Совмещать было трудно, но таково было благословение владыки Никона Архангельского: «На первом месте должно быть служение Святой Церкви, а чтение Псалтыри в свободное время». Но после того, как даже православные соседи стали на Зинаиду косо посматривать, она от чтения и вовсе отказалась, скрепя сердце.
Но однажды, прикорнув после чтения акафиста Зосиме и Савватию Соловецким, увидела какие-то галереи, где стояло множество священников с крестами, а один из них с густой бородой сидел на возвышении и, играя на гуслях, подобно царю Давиду, пел «Иже херувимы». О том, что было дальше, матушка Виктория рассказывает следующее: «Когда я подошла, старец поднял книгу заупокойную, забыла, как называется, с белым крестом. Я из нее над мертвыми читала и псалмы, и другое. Поднял и сказал: «Как тебе не стыдно, сестричка? Ты обещалась работать Богу. Читай дальше, как читала».
Райский цвет
После чудесного исцеления Зинаиды ее мать — Мария Лыткина — умерила свою неприязнь к Церкви, а в 69-м году после смерти сына отправилась в храм.В то время настоятелем там служил известный архимандрит Серафим (Полоз) — тот самый, что принял в свое время в Самаре икону из рук окаменевшей девушки Зои. Несчастная застыла во время танца с этим образом и простояла с ним несколько месяцев. За участие в этой истории власти жестоко расправились с отцом Серафимом, отправив по ложному обвинению в тюрьму. В Коми об этой странице его прошлого не догадывались, но вскоре полюбили…
Поговорив с Марией, батюшка скорбно и в то же время гневно воскликнул: «Тридцать лет не исповедовалась!» Тем не менее, отпустил грехи и причастил. Но уж больно запущена была эта душа. После смерти приходила, бывало, к дочери во сне: смотрит молча и плачет. Постепенно, однако, по молитвам дочери ей становилось все легче.
— Я так за нее все время переживаю, — говорит матушка Виктория. — Может, и пострадать еще придется.
Однажды она во сне увидела надпись на небе: «Иисус. 17 января». С тех пор ждет каждый год сызнова этой даты, недоумевая, что она может означать. Отец Владимир Жохов предсказал им с мужем мученическую кончину. И при жизни об этом говорил, и после смерти явился однажды и, трижды поцеловав Распятие, передал его духовной дочери.
* * *
Фотографии отца Владимира в квартире повсюду. Память его здесь, как и во многих иных местах, где он служил, чтится духовными чадами доброго пастыря. Прежде чем уйти из этого мира, он сделал Зинаиде великий подарок.Изгнанный из Коми, батюшка после долгих мытарств и скитаний по стране оказался в Перми и вскоре приобрел там славу замечательного проповедника. Матушка Виктория сравнивает речи, исходившие из уст отца Владимира, с языками пламени. Этот дар вызвал зависть некоего священника, который и прежде отличался дурным нравом. Говорят, натравливал собаку на владыку Никона Архангельского, когда тот служил в Пермской епархии. С Жоховым этот священник обошелся еще хуже. Украл золотой напрестольный крест с таким расчетом, что подозрения пали на о.Владимира. Тот с матушкой Елизаветой 40 дней читал акафисты, моля Господа о помощи. По истечении этого срока завистник скончался, и крест обнаружился в его вещах.
Но были и радости. В благодарность за чудные проповеди владыка Иосиф Пермский подарил батюшке частицы мощей трех святых: первомученика Стефана, великомученицы Варвары и преподобного Серафима Саровского.
Своей коми паствы батюшка не забывал, вел с ней обширную переписку и при случае, в середине 70-х, навестил. Остановился жить с матушкой Елизаветой у Зинаиды Налимовой. Матушка Виктория показала, где они ночевали почти две недели в ее тесной квартирке. К батюшке началось настоящее паломничество, собиралось до тридцати человек сразу. Он отвечал на вопросы, цитируя наизусть Священное Писание, рассказывая истории из своей жизни.
С собой отец Владимир привез частицу мощей св. Варвары, к которой приложились в кочпонском храме многие православные сыктывкарцы. А когда пришла пора уезжать, батюшка услышал голос святой Варвары: «Оставь мои мощи здесь, в келье».
Речь шла о кладовке в квартире Зинаиды, оборудованной для молитвы. Стены ее покрывают иконы, иные очень красивы. Чудное место, центром которого является маленькая прозрачная коробочка со святыней и горящей над ней лампадкой. Повеление великомученицы отец Владимир Жохов исполнил, оставив Зинаиде и документ, удостоверяющий передачу частицы мощей. Она была счастлива и озаряется всякий раз, когда вспоминает, какой чести была удостоена:
— Святая Варвара обещала мне дать райский цвет, — говорит матушка Виктория и, показывая на святыню, добавляет: — Вот он.
* * *
О том, как умирал отец Владимир, ей рассказала матушка Елизавета. Лежа на смертном одре, позвал ее: «Лизавета, Лизавета» (так он ее звал, а она его Володенькой). Матушка подошла и увидела, как и без того прекрасное лицо мужа стало каким-то особенно светлым. «Какая красота, какая красота», — произнес он, вглядываясь куда-то вдаль, потом отвернулся к стене. «И заснул на всю жизнь», — говорит монахиня.Спустя какое-то время до нее дошли разговоры, что частица мощей великомученицы, переданная ей в дар, — просто прах. Она заплакала и сказала так, будто батюшка был рядом: «Отец Владимир, вы такое доброе дело сделали, а люди так отзываются…» В тот момент раздался его чудный голос: «Кто от высокой гордости не признает частицы святых мощей, ой, наказание будет, ой, наказание будет, даже от страха остынут веки».
* * *
Беседовали мы с матушкой Викторией несколько часов. В какой-то момент в дверь позвонили. Гостья, статная женщина лет пятидесяти, поздоровавшись, прошла в келейку — помолиться. Я спросил, кто она, никогда прежде не видел. Оказалось — уроженка здешних мест, живущая сейчас в Москве. Ее муж работает в Кремле и занимает высокий пост.Приложиться к мощам приходят многие. В день памяти святой Варвары святыня доставляется в храм. Однажды их захотел забрать один из монастырей республики. Давление было очень большим. Матушка Виктория скорбела, пыталась объяснить про райский цвет, про то, как тепло и утешно ей жить, пока мощевик рядом, но ее не слушали. Потом как-то во сне увидела, как черный ворон набрасывается на святыню, но дважды отступает перед вспышками пламени. В третий раз монастырь атаковать не решился. И все как-то обошлось.
Святыню матушка завещала после смерти передать кирульской Свято-Вознесенской церкви, где сейчас трудится. Показала мне заверенный нотариусом текст завещания. Странно видеть на этом официальном документе слова: «Святая Варвара, моли Бога о нас».
«Зина, есть вечная жизнь!»
В кирульском храме ее можно увидеть часто. Иногда под самым потолком что-то красит, чистит, несмотря на свои лета. Матушку спрашивают: «Не страшно?» — «Это что», — отвечает, вспоминая, как приводила в божеский вид крест над ибским храмом. Муж настрого запретил лезть на купол, но как только отлучился, она уже наверху, на 21-метровой высоте. Оказалось, что крест плохо закреплен, шатается и, что еще хуже, некуда поставить ноги. Решила, если Богу угодно, все обойдется. Привязала себя веревкой ко кресту и в таком положении подновила на нем краску.— Как вы стали монахиней? — спрашиваю я у матушки.
Возможно, она первая инокиня в республике, после долгого перерыва. Последнюю запомнила очень хорошо. Ее звали Ангелиной. Она с семи лет подвизалась в Кылтовском монастыре, а в пятидесятые годы трудилась в кочпонском храме. К Зинаиде всегда относилась ласково и утешала, видя ее плачущей из-за головных болей.
В середине 80-х одной из работниц кочпонской церкви было видение, как Зинаиду заводят в алтарь. Работница удивилась: «Как можно? Она же замужем». В алтарь, согласно традиции, разрешается заходить не всякой женщине, а только монахиням.
— А через год муж умер, — говорит матушка.
Во сне увидела, как идут они вдвоем к реке. Она перебирается на другой берег, а муж остается. «Что это за река?» — спросила его Зинаида. «Река разделения», — был ответ.
Пророчество отца Владимира о том, что супруги Налимовы уйдут из жизни мученически, сбылось тогда наполовину. У Анатолия сильно болело сердце. Иногда клапан перекрывал ток крови, и тогда страдалец колотил себя по груди, и все обходилось. Работали они с Зинаидой в кочпонской церкви вместе. И вообще всегда были вместе — любили друг друга. Анатолий был человеком добрым, ни в какой помощи никому не отказывал. И вот раз подвезли к церкви машину дров. Он, было, сказал: «Сердце что-то сегодня сильно болит» — но дело есть дело. Стал колоть, время от времени хватаясь за грудь, Зинаида помогала, носила поленья. До сих пор не может себе простить, что не только не остановила мужа, но еще и подбадривала. После этого он на праздник Введения еще постоял на службе, а через два дня прилег, чтобы уже не подняться. Только-то и сказал: «Зина, я умираю. Прости меня». Дыхание прервалось.
Но он ошибся. Когда везли в морг, жена почувствовала, что рука у него теплая, потом сердце забухало: раз, другой. Зинаида сказала об этом медикам, но они отмахнулись — бывает. Послушали для порядка, сказали: «Мертвый он…»
На девятый день после Анатолий пришел к жене во сне со словами: «Зина, когда меня резали в морге, ведь живой был». Перед уходом Анатолий произнес: «Зина, есть вечная жизнь». С тех пор она часто ощущала его присутствие рядом.
* * *
Постриг она приняла, став Варварой, потом пришло распоряжение принять имя Виктории в честь мученика Виктора. Матушке не хотелось расставаться с тем именем, которое так любила с молодых лет. Две недели плакала, а как-то раз ночью проснулась опять в слезах, сказала: «Святой мученик Виктор, вы уж простите, что огорчаю вас. Но ведь святая Варвара сколько мне помогала! А я даже лица вашего не знаю». Прикрыла глаза и словно в яркой вспышке увидела лицо святого. Утром попросила в храме найти образ мученика и убедилась — да, она видела именно этот лик. После этого смирилась.Объяснить природу снов и видений коми женщины никто из живых не в силах. «Обличительные и вразумительные», — назвал их однажды отец Владимир Жохов, ничего похожего на прелесть в этом не увидев. Верно, по простоте матушки и дан ей был от Бога этот дар. Год назад, перед инсультом, увидела, как Патриарх протягивает ей большой напрестольный крест, молча глядя в глаза. После удара стала жаловаться на забывчивость и поминать себя на молитве «за упокой». Другие признаки перенесенного различить со стороны трудно. Говорит: «Очень хочется еще поработать в церкви». И если вы увидете, как под куполом кирульского храма женщина семидесяти с лишним годов подновляет иконостас, знайте, это она — матушка Виктория. А Виктория — значит, победа.
