 |
| Православие.Ru | 22.04.2024 |
Галина Михайловна Медведева, заслуженный работник здравоохранения Калужской области, заведующая женской консультацией г. Калуги, врач-гинеколог, член общества «Врачи против абортов», поделилась радостной новостью: коллектив консультации отказался от медабортов.
— Галина Михайловна, вы много лет защищаете жизнь, уговариваете пациенток сохранить беременность. Сейчас добились того, что в ЖК, где вы заведующая, не делают медабортов с октября прошлого года. Можете рассказать, как вам удалось?
— Идея отказаться от медабортов появилась у меня давно, четко сформировалась 6 лет назад, когда женская консультация переехала в другое здание. Раньше мы были на первом этаже жилого дома, сейчас — на территории больницы.
Перед первым рабочим днём на новом месте был праздник Иконы Божией Матери «Помощница в родах». Я причастилась, батюшка после службы со мной приехал в консультацию. Подарил икону, мы беседовали с ним. Я его попросила освятить наше помещение. Священник спросил, будут ли в кабинетах проводиться аборты. Хирургической комнаты, где делают «обычные» аборты, у нас нет, а медикаментозные — к сожалению, скорее всего, будут проводиться. Батюшка освятил только мой кабинет — заведующей ЖК, а остальные отказался.
Я расстроилась, задумалась, как все устроить, как не заниматься медабортами. Обсудила с докторами возможность отказаться от такой процедуры. Среди молодых врачей кто-то боялся их делать, кто-то отказывался по религиозным соображениям, другие — из-за ответственности, мало ли что случится с пациентками.
— Все ли коллеги поддержали вас?
— Поделилась своей идеей с коллегой, с которой вместе учились в вузе. Ее ответ: «Я так рада услышать это, не хочу брать грех на душу». К каждому подходила и беседовала. У одной сотрудницы трое детей, она сразу согласилась с моим предложением.
Но трое врачей упорствовали. Батюшка спросил их имена и за них молился. Одна доктор делала аборты из-за финансовых проблем, другая — по другой причине, но позже отказалась. С третьей было так: она болела, но медики вовремя нашли проблему. Я обратилась к ней: «Посмотри, Господь даёт тебе время, чтобы ты пересмотрела и переосмыслила свою жизнь». Она возразила: «Кто-то должен помогать людям».
Наконец на одной из планёрок говорю:
— Как вы посмотрите, если мы откажемся от медабортов? Я вас просто призываю задуматься, мы все люди, и все грешные, кто-то верит в Бога, кто-то нет, но я знаю, что каждая из вас, может быть, не сейчас, а через годы, поймет, что поступала неправильно. Наверное, у любого есть свой толчок или звоночек, который приведет к решению отказаться от абортов. Моя история такая. Страшная картина: пациентка после таблетки для аборта кричит на всю ЖК в слезах, у нее истерика, дрожит, а на ладони — маленький кровяной сгусточек. Несчастная пытается сама и просит помощи у меня и других врачей — вернуть его обратно. Такое невозможно забыть, у меня тогда появилось твердое решение не проводить аборты. Не понимаю, неужели вы все спать будете спокойно? Хотите, обижайтесь на меня, хотите нет, но я запрещаю это делать.
7 октября мы отмечали День беременных, пригласили будущих мам. Пили чай, делали подарки. Я люблю приветствовать мамочек, особенно многодетных. У меня тепло на душе оттого, что наши гостьи сохранили беременность, готовятся подарить жизнь. В беседе поделилась, что мы не будем проводить медаборты. Я написала служебное письмо о том, что наша ЖК не будет закупать препараты для фармаборта.
— Как восприняли такое решение пациентки?
— Никто не спрашивает об этой услуге, не обращается, не звонит с вопросами, почему не проводится медаборт. Странно прозвучит: с одной стороны, легко прошло, с другой — трудновато. Столько лет обдумывала, как это устроить. Я точно знаю: все было с Божьей помощью. Поддерживал меня, молился за решение отец Ярослав, папа пятерых детей. Он всегда говорил: «Ничего не бойтесь, идите вперёд».
Врачам говорю, что если услышу или узнаю, что первый прием беременной начинаете вопросом: хотите рожать или прерывать беременность, — не обижайтесь.
А я обязательно узнаю. У меня стаж 34 года, больше половины Калуги знаю.
Начинать надо разговор с будущей мамой, улыбаясь, со слов: «Как хорошо, что вы пришли к нам, мы рады наблюдать вашу беременность».
— Остаются хирургические аборты, я знаю, что вы и ваш коллектив борется за каждую жизнь, против абортов. Какие слова находите?
— С 2015 года мы ведем работу по сохранению жизни. Сначала врач проводит доабортное консультирование, потом беседует психолог, если есть необходимость, то специалист приглашает повторно.
У нас хороший психолог, помогает мне в этом отношении, сохраняем с ней беременности. Она не формально, не для галочки, а полноценно разговаривает с пациентками. Подключаем юриста, социального сотрудника. Все специалисты отличные, находят добрые и нужные слова.
После этого — или на учет по беременности, или направление на аборт. К сожалению, есть такие пациентки, которые категоричны: аборт и всё, ничего не хотят слышать, невозможно достучаться до них.
Некоторых раздражает наша работа. Пришла ко мне пациентка: «Мне ваш квест надоел, просто дайте направление».
Я спокойно отвечаю: «Это не я придумала, это на уровне государства. И не зря предусмотрена такая работа, поддерживаю ее. Сегодня вы так настроены, а завтра проснетесь и решите сохранить беременность».
Случается, что и жалуются. Например, мама троих детей, у нее четвертая беременность, звонила в министерство с претензией: я ее заставляю идти к психологу, настаиваю на сохранении беременности. Она даже угрожала, что если не сделаем аборт, то принесет мне ребенка.
Есть хорошие истории. Женщину, которая обратилась ко мне с вопросом, нельзя ли «ускорить процесс» по направлению на аборт, удалось уговорить стать мамой.
Такой диалог у нас получился: «Что вам мешает стать мамой? Муж бросил, или он участник СВО? Вы красивая, молодая, одеты прилично. Вы делали аборты ранее?»
Она ответила: «Нет. Один ребенок есть уже, а второй не нужен, не справлюсь с ним». — «Вы знаете, что аборт — это убийство?» — Мой вопрос удивил пациентку.
У нее 6−7 недель беременности. Так как не было абортов в ее истории, решила приводить аргументы в защиту жизни со всех сторон: начиная с того, что это грех, убийство, и заканчивая доводами о пагубном влиянии на здоровье.
На собеседницу сильнее всего подействовало то, что это убийство. Она стала задавать вопросы, почему это так. Я объяснила ей: «Как вы думаете, убийство или нет, если ребеночка расчленить, инструментами выскрести..» — «Я не справлюсь с двумя. Девочке 4 года», — все равно колебалась она. — «Хорошо, тогда у меня такой план».
У нее глаза загорелись, наверное, подумала, что заведующая наконец сдалась и даст направление.
«Давайте убьем вашу дочку», — так я и сказала. Пациентка испугалась, глаза от ужаса округлились: «Что же вы такое говорите ужасное? Как так можно?» — «Значит, убить дочку, которая сейчас дома или в детском садике, нельзя. А того, который под сердцем у вас, можно?»
Пациентка расплакалась. Встала на учет, наблюдается у врача. Плановое УЗИ показало, что будет мальчик. Ходит счастливая.
Для меня такая радость, когда потом мамы говорят спасибо, когда жизнь сохранена. После родов еще больше благодарят, понимают, что такое счастье материнства. Подчеркну, что к нам стали меньше обращаться за направлением на аборт. За три месяца 10−11 случаев, а прием ведут 8 врачей.
— Нередко сторонники выбора аргументируют свою позицию доводами о риске смерти матери в родах, о случаях изнасилования. Что вы можете об этом сказать?
— Касаясь вопроса, рожать ли от насильника, — в моей практике всего один раз была такая ситуация. Давно было. Пришла молодая пациентка, лет двадцати, ее изнасиловали, причем она знала молодого человека, который с ней так поступил. Они с мамой приняли решение родить ребенка. Что тут можно сказать: виноват преступник, а «накажут» ребенка?
Другие аргументы — лучше сделать аборт, чем в родах умереть. По-моему, так могут рассуждать психически нездоровые люди. Умереть можно и во время аборта, и после него — из-за осложнений. Почему сторонники выбора не говорят об этом?! Подобные спекуляции — от лукавого, бесы крутятся в голове и нашёптывают такие мысли.
— Вы упомянули, что сейчас чаще делают медаборт. Ошибочно считают, что это не «тот» аборт, ничего страшного. Как врач, что вы можете на это ответить?
— Назвать медаборт «безобидным процессом», просто принятием таблетки — абсолютно неправильно. Да, заблуждаются, считая, что аборт — это когда вакуумной машинкой или инструментами выскабливают матку, проверяют, насколько чисто прошла операция, а при медикаментозном -такого нет, проглотила таблетку, выскочило плодное яйцо, и веселая пошла домой. Это не какая-то таблетка, это не аспирин выпить. В чем смысл препаратов при медаборте? Вводится большое количество гормона, на его фоне происходит выкидыш. Осложнения тоже бывают: кровотечения, случается, что не полностью выходит плодное яйцо, и тогда необходимо выскабливание.
К сожалению, женщины проще стали относиться к медаборту, сами себя успокаивают: «Я же не убиваю, я просто принимаю препараты». Как же так? Жизнь с момента зачатия, а не после появления на свет. Там не клеточки, не кусочки мяса, там маленький живой человек. «Безобидные» таблетки провоцируют выкидыш, младенец погибает.
У нас сейчас вопрос о запрете на медаборт и аборт в частных клиниках Калуги и области.
— Для верующего человека любой аборт — грех. А каковы последствия фармаборта?
— Ни один аборт — ни медикаментозный, ни обычный — не проходит бесследно.
В сознании через какое-то время всплывет, женщина вспомнит, что с ней это было. Даже придет она на очередной прием к гинекологу, мы ее спросим: «Рожали?» — «Рожала». — «Аборты были?» — «Были». Некоторые, вспоминая, в ступор входят. Спросишь, сколько. Например, два. И замолчала. Спрашиваешь, почему не рожали. Начинаешь беседовать, и некоторые признаются, что никто им не говорил тогда, что не надо делать аборт.
В основном аборты делают медикаментозные, если до 9 недель беременность. Некоторые частные клиники и позже делают. В платных медучреждениях порой не смотрят на противопоказания. Например, с рубцом на матке нельзя принимать таблетки, но все равно продают. Я не сужу никого, но каждый будет подвешен за свой хвостик, каждый ответит за свои действия.
Конечно, опасен медаборт — со стороны психического здоровья есть постабортный синдром, женщины скрывают, не говорят, но все равно грустят. Не верю, что кто-то после спровоцированного выкидыша весело бежит, чувствует себя счастливой оттого, что «освободилась». Психологи работают с этим синдромом.
Физическое здоровье тоже нарушается.
Я заметила, что матка «мстит» женщине за совершенные аборты. Матка — отдельный маленький организм, живущий в большом организме. Она ни с какими органами не связана, как например, сердце — с лёгкими, прямая кишка — с толстым кишечником, щитовидная железа гормоны в организм выбрасывает. Ее месть — миомы, гиперплазия, онкология, эндометрит может развиться, воспаление в матке и в маточных трубах, придатках, вплоть до бесплодия.
Ничего бесследно не проходит. Из врачебной практики вижу. Да, есть женщины не рожавшие, у которых развилась онкология, они не делали абортов, а у них миома матки появилась. Но это, скорее, чисто генетически обусловлено. Говорят: «Вот, соседка столько абортов понаделала — и ничего, все у нее в порядке». Это неправда. Где-нибудь и когда-нибудь это аукнется. В сознании всплывёт, мучить будут воспоминания, или физически даст о себе знать.
— У сторонников «выбора» целый арсенал «аргументов»: что делать, если нет квартиры, или работу потеряли супруги, и так далее. На самом деле, проблема одна: люди ошибочно считают, что ребенок — это или после первого триместра беременности, или после родов, а до этого можно избавиться, «это же не человек».
— Я согласна с тем, что если в нашем обществе поймут, что жизнь начинается с зачатия, то что-то изменится.
Когда я была совсем молодая, не думала, что жизнь начинается с зачатия, не буду лукавить. Но когда начинаешь это понимать, о каком аборте можно думать?
Когда спорят: «Какой там ребенок? Это же кусочек мяса, сгусток крови», — у меня такой ответ: «Теперь представьте, что, как вы говорите, „кусочек“ — такой же человек, как вы, ваш муж, ваш первый ребенок..».
Когда женщина приходит на УЗИ с целью прервать беременность, призываю медиков повернуть экран к пациентке. Мои узисты не все так поступают: мол, зачем, если женщина уже решилась на прерывание? Я же настаиваю: «Вдруг она увидит своего ребенка, услышит его сердце, оттает, что-то дрогнет в груди…». Обязательно надо включать допплер, чтобы пациентка слышала сердцебиение младенца. Бьющееся сердце еще не родившегося ребенка сильно «пробивает» некоторых.
Будущие мамы, стоящие на учете по беременности, делают плановые УЗИ, сердцебиение малыша записывают на телефон, плачут от радости. Часто просят мужа позвать из коридора, чтобы он тоже услышал. Эмоционально действует.
— Галина Михайловна, что бы вы хотели сказать в завершение беседы?
— Коммерческий отдел в больнице сетует, что теперь мало денег зарабатываем: раньше-де медаборты делали. В прошлом году до октября мы их сделали 22. Для больницы это большие деньги? Меня такая мысль беспокоит: делать деньги на убийстве, смерти детей? Кощунство.
Когда я открыла сейф у старшей акушерки, а там нет мифепристона (гормон, который используется для фармаборта), — так тепло стало на сердце! Говорю акушерке: «Слава Богу, что у нас ничего больше этого нет». Она улыбается: «Хотя я в храм не хожу, но вас так понимаю, мне самой сейчас легко. До этого выдаешь пациентке таблетки, она расписывается, а у меня на сердце кошки скребут».
Цель у нас одна: даже если не все понимают или принимают, что жизнь начинается с зачатия, все равно вода и камень точит. Если будем на каждом переулке говорить о ценности жизни, что это дар Божий, — что-то и сдвинется.
Для меня каждая сохраненная жизнь — счастье.
Как это неправильно — врачу помочь женщине убить ее ребенка, и еще за это получить деньги! Как это может уложиться в голове?! Медаборты нигде бесплатно не делают. Я понимаю, приходит пациентка на платный прием, чтобы быстрее получить консультацию, срочно сдать анализы, выяснить диагноз. Это помощь, услуга, за которую врач получит деньги. А за проведенный аборт? Давайте задумаемся.
С Галиной Медведевой беседовала Александра Грипас
