 |
| Regnum | Сергей Худиев | 08.11.2023 |
Илон Маск, миллиардер, время от времени делающий еретические, с точки зрения западной элиты, заявления, снова указал на слона в комнате: современная экологическая повестка давно приобрела откровенно античеловеческий характер.
Как сказал Маск, «доведите экологизм до крайности — и вы начинаете рассматривать человечество как чуму на поверхности Земли, как плесень или что-то в этом роде».
Он не преувеличивает — «чумой Земли» человечество называл, например, знаменитый британский телеведущий Дэвид Аттенборо.
Эти слова не просто оговорка и не ругань, сорвавшаяся с языка в минуту раздражения. Это отражение определенной продуманной и влиятельной системы представлений, которая получила название «глубинной экологии» (deepecology).
Ее основная черта — отказ от оценки природы с точки зрения пользы для человека; природа рассматривается как самостоятельная ценность, живые существа в ней — как обладающие независимыми от человека правами.
Мать-земля оказывается предметом любви и поклонения, ее называют «гея» (по имени древнегреческой богини) или в последнее время все чаще «пачамама» (божество земли, почитаемое южноамериканскими индейцами).
Такой взгляд на вещи немедленно приводит к резко негативной оценке человеческого воздействия на природу. Человеческий род оказывается невыносимым бременем для матери-земли. Рост численности людей неизбежно подразумевает рост промышленности и сельского хозяйства, что ведет к «экоциду» — уничтожению многих биологических видов и целых экосистем.
Там, где раньше привольно цвели луга и множество видов растений, насекомых и животных жили своей естественной жизнью, теперь раскинулись пшеничные поля, а природная жизнь выдавлена в оставшиеся островки природы и будет выдавливаться дальше.
Там, где шумел лес, кишевший самыми разными живыми существами, теперь коптит небо завод, и машины проносятся по автостраде.
Все это воспринимается глубинными экологами с мистическим ужасом, как невыносимое осквернение.
Если с точки зрения традиционной экологии природу надо было сохранить «для грядущих поколений», то для «глубинных экологов» ее нужно сохранить «от грядущих поколений».
Это не значит, что людей вообще не должно быть, но их должно быть намного, намного меньше, так, чтобы они могли существовать в гармонии с другими видами.
Как пишет германский экоактивист индийского происхождения, видный деятель партии «Зеленых», Сарал Саркар, «необходимо потребовать, чтобы большие части лесов, саванн, рек и болот были оставлены в неприкосновенности. И прежде всего необходимо указать человечеству, что оно должно сократить число своих членов и немедленно прекратить все формы экономического роста».
Идеологи «глубинной экологии» выступают за сокращение населения земли до примерно полумиллиарда. Правда, при этом они оговариваются, такое сокращение должно быть «постепенным» и «ненасильственным».
Как пишет Эндрю Маклафлин, профессор философии в университете Нью-Йорка, в своей работе «Сердце Экологии», «к чести движения глубинной экологии, оно ясно ставит на первое место проблему человеческого населения и призывает к его постепенному сокращению. Это не подразумевает мизантропии или жестокости к уже существующим людям. Напротив, есть значительные свидетельства того, что лучший способ сдержать — а потом и развернуть — рост населения состоит в том, чтобы обеспечить достойную жизнь для всех».
С ростом уровня жизни действительно происходит «демографический переход» и рождаемость сокращается. Но тот же Маклафлин не полагается на это, а призывает (в той же работе) к борьбе за «право выбирать сексуальных партнеров и управлять фертильностью безопасными путями, включая право доступа к безопасным абортам». Поразительно нахрапистое продвижение половых извращений, «операций по смене пола» и особенно абортов — часть усилий по сокращению населения.
Настойчивая борьба против семьи, которая изображается местом «патриархального угнетения», продвижение такого рода «ювенальной юстиции», которая рассматривает многодетность как преступление или, по крайней мере, крайне подозрительное положение дел — часть того же комплекса усилий.
Это требование сокращения населения никоим образом не является секретным, но оно не выносится на первый план. Официальная риторика перенасыщена ссылками на «личные права» и «свободу выбора».
В самом деле, с точки зрения пропаганды и манипуляции едва ли имеет смысл говорить молодой женщине «твой ребенок портит экологию». Гораздо эффективнее говорить о том, что «ты имеешь право на репродуктивный выбор». Вряд ли стоит говорить юноше «мы не хотим, чтобы ты продолжал своей род». Гораздо лучше советовать ему открыть к себе «гея», а еще лучше «трансгендера», и объявить всех, кто отнесется к этому с неодобрением, нетерпимыми и злобными фанатиками.
При этом для всей «глубинной экологии» и антинатализма (борьбы с чадородием) характерен интересный парадокс — она пользуется влиянием прежде всего в США и западной Европе, где рождаемость падает без всяких дополнительных усилий. В тех культурах, где рождаемость является высокой, к пропагандистам ЛГБТ и абортов склонны относиться крайне неприветливо и грубо.
Это движение, таким образом, работает не на сокращение численности людей вообще, а на сокращение численности коренного населения Европы и белого населения США, что приводит совсем не к экологическому раю, а к вытеснению этого населения представителями культур, которые сохраняют традиционно позитивную оценку семьи и детей.
Увы, но этот процесс вытеснения происходит и в России; но в России (как и, например, в Венгрии), по крайней мере, присутствует определенное понимание того, что усугублять имеющиеся проблемы пропагандой воинствующего антинатализма нам незачем.
Как незачем и заражаться идеологией, в принципе враждебной к человеческому роду.
Экология сама по себе — природоохранная деятельность, которая совершается «в интересах настоящего и будущих поколений», — дело важное, достойное и необходимое.
Человек призван «возделывать и хранить» (Быт.2:15) землю.
Этой защите природы «глубинная экология» только вредит.
