 |
| Деловая газета «Взгляд» | Сергей Худиев | 04.07.2023 |
Недавние события еще раз привлекли внимание к феномену неоязычества, которое бросается в глаза на Украине, но присутствует и у нас, хотя и в более приглушенном виде. У нас трудно представить себе массовые языческие радения или установку идолов в расположении воинских частей. Тем не менее неоязычество остается заметным феноменом и с нашей стороны.
Ну, а если мы умрем,
То в Вальгаллу попадем, —
поется в расходящейся по сетям «песне группы Вагнера», и это не единственный образчик подобного творчества —
Мы Арии льда, мы Хаос победный!
Свирепые воины вечных мерзлот.
…
Мы боги войны из холодного ада.
Наш дух несгибаем ничем и никем.
Вальгалла нам станет последней наградой,
«Свобода и смерть» — наш девиз и тотем.
Не очень трудно обнаружить неоязыческие символы на шевронах «Вагнера» — скандинавские руны, коловрат и т. п. Ситуация, когда одна и та же мифология и символика подхватывается (с разной степенью массовости) на обеих враждующих сторонах, выглядит несколько загадочно — и это еще более загадочно в свете того факта, что и там и там она является импортной.
Как бы ни называли древние славяне загробный мир — это точно была не Вальгалла; это слово германского, а не славянского корня. Скандинавские языки относятся к германской группе. Оттуда же — из германского, а не славянского мира — руны. Даже коловрат, который выдается за исконный славянский символ, на самом деле sonnenrad, позаимствованный у германцев, причем даже не древних, а вполне недавних. Почему движение, яростно упирающее на племенную идентичность, заимствует символы и мифологию у чужих племен? Этому можно указать несколько причин.
Во-первых, о германо-скандинавском язычестве мы знаем гораздо больше, чем о славянском. Произошло это, главным образом, благодаря одному человеку — Снорри Стурлусону, который, хотя и жил в христианскую эпоху и был христианином, оставил ряд произведений, в которых излагает скандинавскую мифологию. О том, что представляло собой славянское язычество, мы можем только строить предположения. Попытки заполнить белые пятна современными сочинениями вроде «Велесовой книги» не увенчались заметным успехом. Создание мифов, способных захватить воображение, требует определенного рода гениальности, и таких гениев не нашлось.
Во-вторых, германское язычество пережило довольно успешную попытку реанимации при национал-социалистах — правда, критики полагают его на 90% придуманным, но чего вы хотите от неоязычества.
В-третьих, вся эта нордическая романтика, мечи, секиры, медвежьи шкуры и весь набор северной героики в наши дни (в денацифицированном и вообще обезжиренном и безалкогольном виде) был поглощен и переварен индустрией развлечений — от компьютерных игр до множества фильмов и сериалов, где мощные викинги переживают различные приключения, на которые так бедна жизнь обычного горожанина. Славянские же древности оказались гораздо менее коммерчески востребованными.
Но что делает неоязычество привлекательным, особенно в воинской среде? Тут ответ лежит на поверхности: оно прославляет именно воинские добродетели — силу, гордость и бесстрашие. Христианство с его смиренной верой, прощением и милосердием кажется не столь привлекательным. Парадокс неоязыческого мифа в том, что древние язычники (как предполагается, неукротимые воины, к тому же посвященные в древние тайны) потерпели по всей Европе историческое поражение от христиан (как предполагается, рабов и трусов).
Но люди вообще могут верить в странные и неправдоподобные вещи.
Чем же плохо именно неоязычество? Тем, что оно создает идентичность и лояльность, не просто постороннюю исторической России, но и ей прямо враждебную.
«Своим» для язычника является фэнтезийный мир дохристианской древности, который был разрушен враждебным христианством. Святыни русского народа для неоязычества оказываются не только не святынями, но знаками «чужого», враждебного присутствия, «духовной оккупации» христианами «исконной», «языческой Руси». Русские святые оказываются в рамках этого мировоззрения не просто чужими, но и врагами. «Деревянные церкви Руси», иконы, монастыри, музыка Рахманинова и Чайковского, романы Достоевского, стихи Пушкина, вся русская культура, выросшая на евангельской закваске, — все это отвергается ради на ходу конструируемой неоязыческой идентичности.
«Арии льда», собирающиеся в «Вальгаллу», оказываются чужими в реально существующей тысячелетней русской цивилизации. Впрочем, первоначальные создатели арийского мифа тоже не примут их за своих — в их картине мира все представители славянских народов (включая как русских, так и украинцев) обозначались емким словом Untermensch.
У нас есть духовный дом, у нас есть великая тысячелетняя цивилизация, мы занимаем свое достойное место среди великих европейских народов — именно потому, что наша культура выросла на фундаменте православного христианства. Перед тем, как кидаться в «холодный ад» неоязычества, стоит внимательнее присмотреться к своим подлинным корням и к вере своих реальных предков.
