Добрый пастырь Николай Голубцов — священник, который отпевал блаженную Матрону Московскую

В столице России имя протоиерея Николая Голубцова известно многим верующим. Этот священник отпевал блаженную Матрону Московскую, исполняя завещание святой, а также осмелился крестить дочь Иосифа Сталина. Отец Николай был настоящим «добрым пастырем» душ человеческих, имел от Господа дар любви к людям и благодать исповеди. О судьбе старца и его удивительном влиянии на врученные ему Богом души рассказываем в этой статье.

«Добрая почва» для семян Божиих в семье Голубцовых

Николай родился 12 октября 1900 г. в Сергиевом Посаде. Седьмой из двенадцати детей, старший из сыновей в глубоко верующей семье, будущий старец был очень шаловливым ребенком. В своих воспоминаниях он писал: «В детстве от папы часто доставалось. Особенно не выносил он, когда я грубил маме. Он всегда следил за нашими успехами, здоровьем, поведением. <…> Но главное, что заложил папа, — любовь к справедливости, к труду, сострадательность к убогим, нуждающимся».

После кончины отца в 1911 г. Николай остался старшим мужчиной в семье. Он охотно помогал младшим братьям в учебе и матери по хозяйству, с готовностью выполняя любую, даже самую черную работу.

Твердое исповедничество веры

В 1918 г. Николая мобилизовали, и он два года отслужил в тыловом ополчении Красной Армии. Батюшка вспоминал, как однажды при осмотре он не выполнил приказ снять с груди крест и был наказан чисткой туалетов.

В 1920 г. мать большого семейства скончалась от оспы, которой заразилась, ухаживая за крестьянами. И Николай поселился в Москве, опекая младших братьев. Отучившись в Петровской сельскохозяйственной академии на агронома-полевода он некоторое время трудился по профессии. В 1919 г., при «идеологической проверке кадров», Николай открыто исповедовал свою веру и был уволен. Тогда он стал работать на Московской семенной контрольной станции, где и познакомился со своей будущей женой Марией Францевной Гринкевич. Под его влиянием она перешла из лютеранства в Православие, и в 1932 г. они поженились.

Интересно, что Николай еще в молодые годы хотел уйти в монастырь. Но его духовные наставники, первым из которых был троюродный брат матери, известный в то время старец Зосимовой пустыни отец Алексий (Соловьев), говорили: «А сначала тебе нужно жениться». Впрочем и на священство, также желанное сердцу Николая, его благословили далеко не сразу, поясняя: «Сейчас ты в два счета погибнешь, а придет время, когда ты будешь нужен».

С супругой Николай поселился в деревянном доме в районе Измайлово. И с 1937 г. вплоть до получения священнического сана Голубцов работал библиографом в научной библиотеке Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина. Чем ближе коллеги узнавали Голубцова, тем очевиднее им становилось, что он избранник Божий. Его духовное чадо православный богослов Сергей Иосифович Фудель вспоминал, что когда кто-нибудь из сотрудников учреждения был чем-то удручен, нуждался в поддержке и мудром совете, его непременно отправляли к библиографу: «Знаете что, сходите к Николаю Александровичу и всё расскажите. Не стесняйтесь, он такой простой и отзывчивый. Он во всем вам поможет». И люди ходили к нему годами, потому что он ко всем относился с неизменной любовью и состраданием. Однажды ценой своей работы и свободы он отправился на суд, чтобы заступиться за знакомого юношу, с которым трудился летом в колхозе. Парню грозил расстрел, и только Голубцов смог доказать, что он не виновен. Милостью Божией юношу оправдали, и Николай тоже избежал наказания.

Священнический путь доброго пастыря

К принятию сана Николай усердно готовился в Московской духовной семинарии с 1944 г., а также несколько лет активно служил пономарем и чтецом в алтаре и на клиросе Измайловского храма в честь Рождества Христова. Становиться священником во время новой волны гонений на Церковь было актом большого мужества, но отец Николай шел к этому всю жизнь. Поэтому в 1949 г. он успешно сдал выпускные экзамены в семинарии и уже 1 сентября был посвящен в диаконы. Всего два дня он прослужил в этом сане в упомянутом Измайловском храме вместе с отцом Иоанном Крестьянкиным. И уже 4 сентября Николай стал священником.

Сам протоиерей Николай служил оставшиеся годы попеременно то в храме Ризоположения на Донской улице, то в малом соборе Донского монастыря. В обители он чувствовал себя свободнее и именно туда чаще всего приглашал на беседы своих духовных чад самых разных социальный кругов. «Он был со всеми ровен, со всеми тих, каждого принимал так, как будто он только и ждал этого его прихода, чтобы отдать ему со всею щедростью свое драгоценное время и все душевные силы» — вспоминал Сергей Фудель.

На третий год своего служения отец Николай удостоился отпевать блаженную Матрону Московскую. Перед кончиной матушка просила, чтобы ее отпели в церкви Ризоположения на Донской улице. В это время там как раз служил отец Николай Голубцов, который хорошо знал и почитал блаженную.

Служение отца Николая отличалось сугубой заботой о духовном состоянии и материальных нуждах его пасомых, бескорыстием, самоотверженной любовью, глубокой молитвой к Богу о своих чадах, а также прозорливостью и чудесами. Об этом повествует немало историй о старце.

Подражая Николаю Чудотворцу, чуткий протоиерей нередко навещал людей в нужде и тайно оставлял у них дома разное количество денег. У одной семьи, в которой старец венчал молодых, он положил под белье значительную сумму и ушел. Когда же к нему пришли с вопросом о деньгах, он лишь спокойно отвечал: «Они начинают новую жизнь, многое понадобится…» А в другой раз на праздник Николы зимнего отец Николай решил навестить старого больного переплетчика, который помогал издавать его книги. Увидев, как бедно тот живет, протоиерей тайно оставил в его доме немного денег. А когда на другой день его стали спрашивать, не оставлял ли он у переплетчика монеты, батюшка лишь серьезно сказал: «Я здесь ни при чем, это Николай Угодник». И так очень часто духовное попечение отца Николая о пастве было сопряжено с материальным. Нищие всегда дожидались старца после службы, потому что он всем им жертвовал и просил молиться за людей, называя конкретные имена.

В то же время для себя отец Николай с момента принятия сана уже ничего не покупал, и вся семья его жила скромно. Не имея своих детей, Голубцовы приютили у себя двоих сирот и любили их как родных.

После богослужений старец обычно всегда ходил по требам, не отказываясь приезжать в любой уголок Москвы и за ее пределы, хотя это было нарушением правил.

В насыщенном графике пастырского служения отец Николай выкраивал минуты и для написания некоторых богословских трудов. Его часто видели сидящим в длинных очередях и внимательно что-то записывающим в свой блокнот. Так в 1956 г. родился труд «Опыт догматического истолкования иконы Андрея Рублева „Святая Троица“». А свое великое почтение и любовь к Божией Матери священник выразил в двух акафистах, которые были утверждены патриархом Алексием I: в честь Донской иконы Божией Матери и Ее образа «Взыскание погибших».

Благодатные проповеди на общей исповеди

Власти запрещали священникам говорить проповеди на богослужении. Но отец Николай не мог оставлять без живительного и вразумительного слова притекающий к нему народ. Поэтому московский пастырь нашел возможность обойти запрет. Он почти ежедневно проводил так называемые общие исповеди, которые были по существу проповедями перед исповедью. Как вспоминал Сергей Фудель, «временами он как бы уже не говорил, а просил, умолял, призывал в желании разбудить все еще спящее сердце. И по себе, и по многим скажу, что за много лет не было случая, чтобы мы возвращались после исповеди у отца Николая с прежней сухой душой». В словах старца не было богословской учености, они были понятны и бедной старушке, и интеллигенции.

Благодать, исходившая от этого священника во время исповеди, преображала людей. И ради этого утешения души маленькая церковь даже в будние дни была полна. Очень часто батюшка отвечал на то, что не было упомянуто, рассуждал о грехах, которые приносили на листочках, даже не читая их. И всегда отец Николай был безотказным в исповеди.

Маленькие и большие чудеса

Рогнеда Маева вспоминала, как они вместе с отцом Николаем ехали в троллейбусе. Направляясь к выходу на своей остановке, она посмотрела на сидевшего батюшку, он взглянул на нее в ответ, и вдруг она увидела, что прежде серо-голубые глаза его стали ярко-синими и сияли лучами. Не сдержав удивления, она воскликнула: «Ой, какие у вас глаза!» А отец Николай лишь быстро прикрыл веки. Такое свечение в глазах старца видели многие его духовные чада, но обычно не больше одного раза. Кроме того, разные люди в разные дни замечали во время богослужений вокруг его головы необычайное сияние.

Мария Крашенинникова рассказывала о нескольких чудесах в ее жизни по молитвам старца. Сперва она смогла быстро найти себе замену на нелюбимой работе и поступить в Институт туберкулеза, где счастливо проработала 25 лет. В другой раз она приехала к нему холодной осенью просить о чуде, чтоб привезли к ней за город какие-нибудь дешевые хорошие дрова. «Ну, пойдем просить святителя Николая», — как всегда добродушно сказал батюшка. Когда после их совместной молитвы женщина приехала домой, у ворот ее ждала целая машина прекрасных дров стоимостью ровно на ту сумму, какая у Марии и была. Еще одно чудо произошло с ее троюродной сестрой после их совместной молитвы на могиле уже почившего отца Николая. На следующее утро она проснулась исцеленной от серьезной болезни.

Истории о прозорливости

В прозорливости, крепкой вере и дерзновенной молитве старца не было сомнений. Что бы он ни благословлял: брак, дружбу, работу или что-то другое — все устраивалось на радость. А если кто-то пренебрегал послушанием, таким приходилось несладко, впрочем, старец все равно вымаливал им утешения.

Одно пророчество о Русской Церкви тогда по-настоящему поразило многих. В то время, как Н.С. Хрущев в 1961 г. давал обещание к 1980-му г. показать по телевизору «последнего попа», отец Николай на одной из «общих исповедей» твердо заявил: «Ближайшие два-три года будут для Церкви очень тяжелыми. Но в одну ночь все изменится». И действительно, именно в ночь на праздник Покрова Пресвятой Богородицы в 1964 г., уже после кончины старца, Хрущев был низвержен своими соратниками. Конечно, тогда еще Церковь не получила полной свободы, но закрывать храмы перестали и напряженность спала.

Последнее большое дерзновение

Отец Николай обладал удивительным чувством юмора и блестяще умел скрывать от многих свои скорби. Единственными людьми, кто хоть немного знал о его страданиях, была его супруга и близкий друг. После кончины старца его матушка рассказала о том, что в последнее время, после пережитого им инфаркта, он часто приходил домой изнуренным, ложился на кровать и накрывался теплым платком. На вопрос жены: «Колюшка, что с тобой?», он лишь отвечал: «Тебе этого знать не надо». А его друг иеродиакон Порфирий (Бараев) рассказывал, что отец Николай как-то признался в том, что крестил одну высокопоставленную особу, и это привело к тяжелым последствиям для него. «Я был там, где ты не был, и видел то, чего ты не видел», — говорил старец отцу Порфирию, хотя тот перенес два ареста и две ссылки. Но лишь когда после кончины старца вышла в самиздате книга воспоминаний Светланы Аллилуевой (Сталиной), все узнали, кого батюшка дерзнул крестить, и смогли предположить, что он мог претерпеть от властей за это.

Приведем некоторые воспоминания дочери Сталина о встречах с отцом Николаем Голубцовым. Светлана решила креститься в православную веру весной 1962 г., «потому что хотела приобщиться к тем, кто верует». Друзья порекомендовали ей встретиться и поговорить с отцом Николаем, и он произвел на нее впечатление: «Его уже нет в живых, и с тех пор я не видела никого, кто служил бы так проникновенно и просто, кто говорил бы с прихожанами так, как это делал о. Николай. <…> Я никогда не забуду наш первый разговор в пустой церкви после службы. <…> Лицо одновременно простое и интеллигентное, полное внутренней силы. Он быстро пожал мне руку, как будто мы старые знакомые, сел на скамью у стены, положил ногу на ногу и пригласил меня сесть рядом. Я растерялась, потому что его поведение было обыкновенным. Он расспрашивал меня о детях, о работе, и я вдруг начала говорить ему все, еще не понимая, что это — исповедь». Отец Николай понимал, что крещение дочери Сталина может быть опасно для него и для нее, ведь она нарушала правила партии. Но в своей безотказности и любви к людям он пошел на этот шаг, не занося ее имя в церковный журнал. После крещения Аллилуева пожелала оставить в церкви свои драгоценные украшения — все, что у нее тогда было. Но отец Николай твердо возразил: «Нет. У церкви есть средства. Вы пришли к нам сами — это важнее».

В последний раз Светлана увиделась со старцем в июне 1963 г. в День Святого Духа, и протоиерей открыл ей свой дар прозорливости. Новообращенная христианка подошла к нему под благословение, и он стал спрашивать про детей и здоровье, а потом вдруг строго произнес: «Ты как, — одна сейчас? Кто-нибудь есть около тебя? Нет? Не спеши. Ты всегда слишком спешишь, от этого у тебя все неудачи на личном фронте. Подожди, не торопись, еще приедет князь заморский…» — произнося последние слова, он усмехнулся в сторону. И совсем скоро слова старца исполнились.

Через два месяца после их разговора Браджеш Сингх — большая и серьёзная любовь в жизни Аллилуевой — побывал в Москве. А уже по кончине старца чередой счастливых совпадений они встретились и познакомились. «Отец Николай не бросал слов впустую», — заключила Светлана Аллилуева.

«Честна пред Господем смерть преподобных Его..»

В июне 1962 г., вскоре после крещения Светланы Аллилуевой у отца Николая случился первый обширный инфаркт. Батюшка долго не мог оправиться и отправлял прошение на продление отпуска или перевод его на полставки. Но в прошении правящий архиерей ему отказал, так что старец был вынужден возобновить пастырские труды с прежней ежедневной нагрузкой. Отец Николай предчувствовал свою скорую кончину и старался позаботиться перед уходом о своих ближних. Так за полтора месяца до кончины его видели что-то ремонтирующим в крыше своего дома. «Батюшка, ведь Вам нельзя это делать!» — переживали за его здоровье близкие, но старец только с веселой улыбкой отвечал: «Конечно, нельзя, но ведь надо подправить дом, который так скоро останется без хозяина».

В сентябре 1963 г. у отца Николая случился второй инфаркт, и старец уже не вставал. В тот же день его исповедовал, соборовал и причастил живший у него дома в последние годы отец Виктор Жуков. После соборования старец уже ни на кого не смотрел и почти не говорил. Иногда он начинал молитву «Отче наш» и не имел сил закончить. Тогда его брат Алексей, бывший при нем в последние часы, заканчивал молитву, и батюшка благодарно пожимал ему руку. Потом по поведению старца было понятно, что ему открылось какое-то видение, и сразу после отец Николай тихо сказал: «Пойте „Честна пред Господем смерть преподобных Его“», — и сам тихо запел на 7-й глас. В следующую ночь, 20 сентября, в день предпразднства Рождества Пресвятой Богородицы протоиерей Николай мирно отошел ко Господу.

На отпевание любимого московского протоиерея приехало три архиерея и 28 священников, собралась тысячная толпа благодарных чад. Сергей Фудель вспоминал: «Как умолчать о благодати Божией, ясно показавшей на похоронах о. Николая Голубцова <…>. Мы точно среди лета запели Пасху. И прав был кто-то из толпы, сказавший мне: «Сегодня я в первый раз в жизни почувствовал, что такое Церковь.».

В напоминание о том, что никто из верных чад старца не потерял доброго и любящего молитвенника о них на земле отец Николай и по кончине не раз являлся им в трудные минуты в тонком сне и предостерегал от ошибок.

Жизнь и судьба протоиерея Александра Голубцова — это подвиг ради Христа и людей, ещё одно подтверждение того, что святость на земле возможна. Особенно в многострадальной России, так и не ставшей безбожной страной благодаря своим добрым пастырям.

https://dzen.ru/a/ZG4pZtpZAFtVneXR