 |
| Царьград | 13.01.2023 |
«Снова тяжёлая утрата. В Ростове скончался от ран, полученных в бою под Ставрополем, доблестный начальник 3-й дивизии генерал-майор Михаил Гордеевич Дроздовский», — такими словами начинался приказ главнокомандующего Вооружёнными силами Юга России генерала Антона Деникина от 4 (17) января 1919 года об увековечивании памяти одного из выдающихся организаторов Белого движения. Этим приказом имя покойного было присвоено созданному им 2-му Офицерскому полку, который станет основой одного из лучших «цветных» подразделений Добровольческой армии — Дроздовской дивизии.
Славный сын Малороссии
Будущий военачальник Белого движения появился на свет в 1881 году в Матери городов русских — Киеве. Его отец - герой обороны Севастополя, а затем командир расквартированного в Черкассах 168-го резервного пехотного Острожского полка — происходил из потомственных дворян Полтавской губернии. Вопреки штампам большевистской и современной националистической украинской пропаганды Дроздовские, как и большинство их земляков, не только не считали себя украинцами, но и с нескрываемым презрением относились к тем поборникам «украинства», которые словно грибы после дождя повылазили на белый свет с началом Русской смуты в 1917 году.
Чтобы не быть голословными, приведём небольшой отрывок из дневника Михаила Дроздовского во время беспрецедентного 1200-километрового перехода его отряда с Румынского фронта на Дон по территории Новороссии, контролируемой германскими и австрийскими интервентами и пресмыкавшимися перед ними украинскими самостийниками:
С украинцами, напротив, отношения отвратительные: приставанье снять погоны, боятся только драться — разнузданная банда, старающаяся задеть. Не признают дележа, принципа военной добычи, признаваемого немцами. Начальство отдает строгие приказы не задевать — не слушают. Некоторые были побиты, тогда успокоились: хамы, рабы. Когда мы ушли, вокзальный флаг (даже не строго национальный) сорвали, изорвали, истоптали ногами.
Немцы — враги, но мы их уважаем, хотя и ненавидим… Украинцы — к ним одно презрение, как к ренегатам и разнузданным бандам.
Немцы к украинцам — нескрываемое презрение, третирование, понукание. Называют бандой, сбродом; при попытке украинцев захватить наш автомобиль на вокзале присутствовал немецкий комендант, кричал на украинского офицера: «Чтобы у меня это больше не повторялось». Разница отношения к нам, скрытым врагам, и к украинцам, союзникам, невероятная.
Потомственный малороссийский дворянин Михаил Дроздовский пошёл по стопам своего отца. Он закончил Владимирский Киевский кадетский корпус, а затем Павловское военное училище в Санкт-Петербурге. В 1904 году подпоручик Дроздовский прервал учёбу в Николаевской Академии Генерального штаба и добровольцем отправился в Маньчжурию на войну с японцами, где успешно командовал ротой сибирских стрелков и получил первое серьёзное ранение. После окончания войны с Японией, как отлично зарекомендовавший себя офицер, Дроздовский успешно закончил Академию Генштаба и даже прошёл курс обучения на летнаба в Севастопольской офицерской школе авиации в Каче. Боевой опыт и разносторонние познания делали Дроздовского крайне ценным штабным работником, но когда в 1914 году началась Великая война с Германией, молодой штаб-офицер сделал всё для того, чтобы как можно скорее применить свои знания и таланты на передовой.
На фронтах Первой мировой Михаил Дроздовский, будучи начальником штаба 64-й, а затем 15-й пехотной дивизии, неоднократно лично поднимал за собой в атаки своих подчинённых, чем заслужил авторитет и уважение не только со стороны офицерского состава, но и рядовых бойцов. Так, в августе 1915 года сводный отряд подполковника Дроздовского в течение пяти дней и ночей удерживал переправу через небольшую речку Меречанка в Виленской губернии, не только отражая атаки превосходящих сил противника, но и переходя в контратаки. За этот подвиг Высочайшим указом Дроздовский был удостоен Георгиевского оружия — сабли с надписью «За храбрость».
Из Румынии походом.
Будучи убеждённым монархистом, Дроздовский тяжело переживал февральский переворот, отречение Императора Николая II и последующие революционные преобразования, внёсшие в ряды воюющей армии шатание и разброд. Вскоре после октябрьского переворота полковник Дроздовский формирует в Яссах, где располагался штаб Румынского фронта, 1-ю Отдельную бригаду русских добровольцев из числа верных присяге офицеров и солдат. Задача была идти на Дон, где бывшими Верховными главнокомандующими русской армии генералами Михаилом Алексеевым и Лавром Корниловым уже формировалась Добровольческая армия с целью спасения России от большевиков.
Формирование добровольческих отрядов сначала получило поддержку со стороны командующего Румынским фронтом генерала Дмитрия Щербачёва. Однако фактический развал и небоеспособность многих обработанных большевистской пропагандой подразделений, сложные политические условия и предательство недавних союзников румын, на спасение которых в конце 1916 года и была брошена русская армия, привели к тому, что ответственный за формирование добровольческих частей, бывший командующий 9-й армией генерал Алексей Кельчевский 24 февраля (9 марта) 1918 года отдал приказ о роспуске всех уже сформированных для отправки на Дон добровольческих отрядов.
Полковник Дроздовский отказался подчиниться этому приказу вышестоящего командования. Произведённая румынами попытка силой разоружить добровольцев привела к тому, что Дроздовский выдвинул вперёд артиллерийские орудия и направил их на румынские учреждения, обещая открыть огонь. Не ожидавшие такого противодействия румыны решили не связываться с русским полковником. И 26 февраля (11 марта) 1918 года около тысячи дроздовцев во главе со своим командиром выступили из Ясс в беспримерный по своим масштабам 1200-вёрстный поход на Дон по разорённой и уже контролируемой противником русской территории.
«Было нас около тысячи бойцов. Никто не знал, что впереди. Знали одно: идём к Корнилову. Впереди — сотни верст похода, реки, бескрайние степи, половодье, весенняя грязь и враги со всех сторон, свои же, русские враги. Впереди — потемневшая от смуты, клокочущая страна, а кругом растерянность, трусость, шкурничество и слухи о разгуле красных, о падении Дона, о поголовном истреблении на Дону Добровольческой армии. Мы были совершенно одни, и всё-таки мы шли», — вспоминал Антон Туркул, ставший впоследствии командиром Дроздовской дивизии.
По воспоминаниям соратников Дроздовского, полковник отличался строгим аскетизмом и вместе со своими подчинёнными переносил все выпавшие на долю добровольцев тяготы. В поход он выступил с одним вещмешком, строго приказав не брать никаких чемоданов. Несмотря на холод, мартовскую пургу и промозглый степной ветер, он передвигался верхом, одетый в лёгкую солдатскую шинель, и ночевал рядом со своими солдатами на подводе, укрываясь от холода сеном.
Соратник Дроздовского Туркул оставил такие воспоминания о своём командире:
«Я вижу тонкое, гордое лицо Михаила Гордеевича, смуглое от загара, обсохшее. Вижу, как стёкла его пенсне отблескивают дрожащими снопами света. В бою или в походе он наберёт, бывало, полную фуражку черешен, а то семечек и всегда что-то грызёт. Или наклонится с коня, сорвет колос, разотрет в руках, ест зерна.
..У обритых, всегда плотно сжатых губ Дроздовского была горькая складка. Что-то влекущее и роковое было в нём. Глубокая сила воли была в его глуховатом голосе, во всех его сдержанных, как бы затаённых движениях. Точно бы исходил от него неяркий и горячий свет.
Обрекающий и обречённый. Он таким и был. Он как будто бы переступил незримую черту, отделяющую жизнь от смерти. За эту черту повёл он и нас, и, если мы пошли за ним, никакие страдания, никакие жертвы не могли нас остановить. Именно в этом путь Дроздовского: «через гибель большевизма к возрождению России, единственный путь, наш символ веры».
Преодолев Днестр, Буг и Днепр, разгоняя по пути разрозненные отряды дезертиров, большевиков и украинских самостийников и присоединяя к себе всё новых добровольцев из числа офицеров и юнкеров, в середине апреля 1918 года дроздовцы вышли к Области Войска Донского. Первым крупным боестолкновением стал штурм Ростова-на-Дону 21 апреля (4 мая) 1918 года, где около полутора тысяч добровольцев противостояли более чем 20 тысячам красноармейцев. Тем не менее внезапные и решительные действия Дроздовского посеяли панику в рядах большевиков, и город был взят. Находившийся в Ростове ЦИК Донской советской республики в страхе бежал в направлении Царицына.
Лишь на следующий день, собравшись с силами, красные перешли в контрнаступление с двух сторон — из Новочеркасска и из Батайска. Примечательно, что Дроздовский категорически отверг помощь находившихся неподалёку от Ростова (и занявших город через несколько дней) немецких частей, которых он продолжал считать врагами. Вынужденные оставить Ростов под натиском превосходящих сил противника, дроздовцы соединились с донскими казаками атамана Попова и 24 апреля (7 мая) 1918 года ударили по Новочеркасску, очистив от красных столицу Донского казачьего войска. На этом закончился двухмесячный переход добровольцев полковника Дроздовского.
Смерть и бессмертие
Все пришедшие с Румынского фронта части полковника Дроздовского в мае 1918 года присоединились к Добровольческой армии генерала Антона Деникина, которая после возвращения из Ледяного похода по Кубанской области сосредоточилась в районе донских станиц Мечётинская и Егорлыкская. Накануне начала Второго Кубанского похода Дроздовский принял командование 3-й пехотной дивизией Добровольческой армии. Преданные идее русской монархии добровольцы-дроздовцы, носившие малиново-белые фуражки и малиновые погоны, символизировавшие отблеск пожарищ и боёв, проведённых во время похода по Бессарабии, Новороссии и Дону, стали надёжной опорой идеологически неоднородного, но имевшего общую цель восстановления «единой и неделимой России» Белого движения.
Летом 1918 года Добровольческая армия разгромила в разы превосходившую её по численности Северо-Кавказскую армию красных во главе с казачьим сотником Иваном Сорокиным. 31 октября (13 ноября) 1918 года при штурме Ставрополя Дроздовский вновь лично повёл в атаку своих «дроздов». Близ Иоанно-Мартинского монастыря ему в ногу попала шальная пуля. Полковника эвакуировали сначала в госпиталь Екатеринодара, а затем в Ростов, где его оперировал профессор Напалков. Катастрофическая нехватка медикаментов, в том числе йода, привели к заражению крови и гангрене. В первый день нового 1919 года Дроздовского не стало. Незадолго до смерти он был произведён Деникиным в генерал-майоры.
А 1 января 1919 года, в самую стужу, в сивый день с ледяным ветром, в полк пришла телеграмма, что генерал Дроздовский скончался, — вспоминал Антон Туркул. — Он к нам не вернулся. Во главе депутации с офицерской ротой я снова выехал в Ростов. Весь город своим гарнизоном участвовал в перенесении тела генерала Дроздовского в поезд. Михаила Гордеевича, которому ещё не было сорока лет, похоронили в Екатеринодаре. Позже, когда мы отходили на Новороссийск, мы ворвались в Екатеринодар, уже занятый красными, и с боя взяли тело нашего вождя.
По воспоминаниям Туркула, о кончине своего любимого командира дроздовцы узнали, когда находились на фронте в Каменноугольном районе в районе Никитовки и Горловки. Впереди у добровольцев был тяжёлый и тернистый путь борьбы, громких побед и тяжёлых поражений, который закончится в ноябре 1920 года исходом из Крыма. Там, в Севастополе, на Малаховом кургане, где когда-то сражался с англичанами и французами Гордей Дроздовский, навсегда останется покоиться в безымянной могиле прах его сына, не оставшегося в стороне в дни кровавой Русской смуты и обессмертившего в борьбе своё имя.
Дмитрий Павленко
