Памяти героя

К очередной годовщине кончины доблестного генерала Сергея Маркова

Легко быть смелым и честным, помня, что смерть

лучше позорного существования в оплеванной, униженной России.

Генерального штаба генерал-лейтенант С. Л. Марков

Быховская тюрьма, 4(17) октября 1917 года

Поздней осенью 1916 года в Петрограде в стенах Императорской Николаевской военной академии открылись курсы военного времени по подготовке офицеров, достойных для причисления к Генеральному штабу. В один из первых дней в класс стремительно вошел худощавый и подвижный преподаватель, назначенный вести занятия по общей тактике. За кафедру поднялся молодой фронтовик и Георгиевский кавалер, совершенно не напоминавший своим энергичным видом скучного профессора. В свою очередь чины и награды слушателей говорили сами за себя. Негласное знакомство состоялось — и стороны молчаливо признали друг друга. Выдержав паузу, преподаватель звонким голосом сказал: «Господа! Мне впервые приходится читать лекцию в столь блестящей по заслугам и боевому опыту аудитории. Но господа офицеры! Не забудем, что, быть может, наиболее достойнейшие не здесь, а остались на проволоке». Читал он легко, поучительно, с массой живых примеров из собственного опыта двух войн и при этом вел с классом постоянный диалог: от будущих генштабистов требовались возражения и критика. 26 ноября (ст. ст.) — на скромном собрании по случаю 84-й годовщины создания Императорской Николаевской военной академии — любимец курсовиков так напутствовал своих слушателей: «Хотя я здесь призван уверять вас, что ваше счастье за письменным столом, в науке, но я не могу, это выше моих сил; нет, ваше счастье в подвиге, в военной доблести, на спине прекрасной лошади. Идите туда, на фронт, и ловите ваше счастье». Господа офицеры в восторге подняли своего преподавателя на руки.

Им был Генерального штаба генерал-майор Сергей Марков.

Путь офицера

Сергей Леонидович Марков родился в Санкт-Петербургской губернии 140 лет назад: 7(19 н. ст.) июля 1878 года. Происходил знаменитый генерал из потомственных дворян Московской губернии. Ни его отец — кадровый военный Императорской армии, ни мать, ни супруга Марианна Павловна (урожденная княжна Путятина) — недвижимого родового или благоприобретенного имущества не имели. Марков окончил 1-й Московский императрицы Екатерины II кадетский корпус (1895), Константиновское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге (1898) подпоручиком полевой артиллерии с прикомандированием к Л.-гв. 2-й артиллерийской бригаде, стоявшей в столице. В октябре 1901 года офицер гвардейской артиллерии поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. В ее стенах он слушал лекции таких известных профессоров, как Михаил Алексеев, Александр Мышлаевский, Борис Колюбакин, Николай Михневич. Л.-гв. поручик Марков впервые привлек внимание преподавателей благодаря своей квалификационной работе «Война 1848−1849 годов. Действия на Трансильванском театре» (1903). В мае 1904 года окончил два класса по I разряду и дополнительный курс, дававший право перевода в Генеральный штаб, с производством за успехи в науках в штабс-капитаны. В составе своего выпуска Марков пожелал отправиться добровольцем на фронт русско-японской войны и в числе тридцати лучших выпускников уехал в Маньчжурию. За боевые отличия храбрый офицер заслужил ордена св. Анны IV ст. с надписью «За храбрость», св. Станислава III ст. с мечами и бантом, св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом, св. Станислава II ст. с мечами, св. Владимира IV ст. с мечами и бантом. Летом 1905 года Марков был переведен в Генеральный штаб капитаном с назначением старшим адъютантом штаба I Сибирского армейского корпуса. Затем служил в штабах Варшавского военного округа и 16-й пехотной дивизии. В конце 1907 года Сергей Леонидович перешел в Главное управление Генерального штаба. В 1908 году Маркова наградили орденом св. Анны II ст., а в 1909 году произвели в подполковники.

По служебным обязанностям Марков состоял в отделе 2-го обер-квартирмейстера Генерального штаба генерал-майора Евгения Миллера. Его подчиненные занимались разведкой, изучением армий и театров военных действий вероятных противников. Отдел, насчитывавший до пятнадцати сотрудников, размещался в здании Главного штаба. Среди начальников и сослуживцев Маркова в 1909—1911 годах мы назовем таких известных офицеров-генштабистов, как Юрий Данилов, барон Александр Винекен, Борис Геруа, Сергей Потоцкий и др. По инициативе генерала Миллера — с целью корпоративного сближения господ офицеров — в помещении отдела устраивались общие завтраки, в которых участвовал и Марков, отличавшийся, по мнению сослуживцев, добрым нравом.

В 1910 году Марков совершил поездку в Германию под предлогом совершенствования немецкого языка. С этой командировкой связан устойчивый слух, циркулировавший в столичных офицерских кругах и особенно — в среде юнкеров Владимирского училища: якобы при фотосъемке фортов немецкой крепости в Торне Марков обнаружил за собой слежку. Спасаясь от немецких агентов, он будто бы просидел в солдатской выгребной яме почти сутки, но обманул преследователей и выполнил задание. Сам Марков над слухом посмеивался, но не подтверждал и не опровергал легендарной истории.

С 1908 года Марков читал курсы в Павловском военном (тактика, военная география) и Михайловском артиллерийском училищах (русская военная история), оставив о себе яркие воспоминания слушателей:

«Юнкера <…> обращали большее внимание на такие предметы, как тактика, фортификация, артиллерия, чем на военную историю и географию <…> Но преподавать стал подполковник Марков, не терпящий формального отношения к делу, внесший в преподавание живой дух, связавший все, что давалось предметом военной географии, с реальной жизнью, с войной, со всеми деталями, с которыми столкнется офицер на войне. <…> Он привлек внимание юнкеров к себе — видом, манерами, живостью и энергией, красивой речью, ее образностью — постепенно, но и быстро, увлек юнкеров и самим предметом. <…> На образных примерах подполковник Марков развивал у юнкеров два важных чувства: наблюдательность и соображение».

Будучи требовательным преподавателем, Марков беспощадно относился к нарушителям учебной дисциплины и однажды стал жертвой розыгрыша со стороны юнкеров Павловского училища, заказавших и приславших ему на квартиру гроб. В период преподавательской деятельности Сергей Леонидович снискал известность как автор учебных пособий, особенно по курсу военной географии России. Осенью 1911 года Марков стал штатным преподавателем военных наук Императорской Николаевской военной академии, а в конце 1913 года — в 35 лет — заслужил чин полковника.

Накануне Великой войны молодой и одаренный генштабист получил назначение в штаб Киевского военного округа, на базе которого разворачивалось полевое управление армий Юго-Западного фронта под командованием генерала от артиллерии Николая Иванова. Но реально действиями войск руководил его начальник штаба, Генерального штаба генерал-лейтенант Михаил Алексеев. Вплоть до октября 1914 года Марков занимал должность начальника разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера. Разведчики — глаза и уши штаба — внесли свой весомый вклад в русскую победу в первой Галицийской битве, которую Алексеев превратил из неудачного встречного сражения с превосходящими силами врага в успешную операцию. Однако полковник Марков тяготился штабной работой и просился в строй. С осени 1914 года он служил начальником штаба 19-й пехотной дивизии XII армейского корпуса 9-й армии, а затем — 4-й стрелковой («железной») бригады 8-й армии. Командовал бригадой, заслужившей прозвище «кареты скорой помощи», Генерального штаба генерал-майор Антон Деникин. Так на Юго-Западном фронте Марков встретился с двумя будущими соратниками по созданию Добровольческой армии — генералами Алексеевым и Деникиным. Будучи ближайшим сотрудником Деникина, он поражал сослуживцев энергией, умением быстро ориентироваться в сложной обстановке и находить правильные решения.

В 1915—1916 годах Марков командовал 13-м стрелковым генерал-фельдмаршала Великого князя Николая Николаевича полком, входившим в состав деникинской бригады, развернутой в дивизию. «Солдаты подчас боялись своего горячего командира, — писала его биограф Надежда Калиткина (Марков был „страшенным ругателем“), — но в то же время обожали за храбрость, прямоту и справедливость. один воплощенный порыв, он никогда не нуждался в повторении приказа об атаке». Со своей частью храбрый полковник, лично водивший стрелков в атаки, проявил себя в кровопролитных боях под Творильней и Луцком в 1915 году. За боевые отличия и доблесть Марков заслужил ордена св. Владимира III ст., мечи к орденам св. Анны II ст. и св. Владимира III ст., орден св. Георгия IV ст. и Георгиевское оружие, а в апреле 1916 года — в 38 лет — производство в генерал-майоры. На академические курсы в столицу Сергей Леонидович прибыл с должности начальника штаба 2-й Кавказской казачьей дивизии.

Крушение

В Петрограде Марков преподавал недолго и зимой 1917 года вернулся в войска на должность генерала для поручений при командующем 10-й армией Западного фронта генерале от инфантерии Владимире Горбатовском. После Февральской революции Марков командовал 10-й пехотной дивизией V армейского корпуса 11-й армии Юго-Западного фронта, в мае — июне служил в Ставке, в должности 2-го генерал-квартирмейстера штаба Верховного Главнокомандующего генерала от кавалерии Алексея Брусилова, а затем исполнял должность начальника штаба армий Западного фронта, которым командовал генерал-лейтенант Деникин. Войска — особенно пехота — стремительно деградировали, солдатская масса разлагалась под влиянием большевистских призывов и лозунгов. «Не по мне эта штабная служба, — хмурился в разговорах с сослуживцами боевой генерал. — Святое дело строй, но где же он?.. Кажется, снял бы свои генеральские погоны и бросил в лицо этим негодяям, погубившим русскую армию. Но надо подождать». Июльские события в Петрограде и подавление первого большевистского выступления, казалось, внушали надежду на оздоровление армии.

19 июля (1 августа н. ст.) Брусилова сменил «русский Бонапарт» — волевой и решительный генерал от инфантерии Лавр Корнилов. Он не слишком вмешивался в обсуждение высокой политики, но считал необходимым покончить с разрушительной деятельностью ленинской партии, чтобы восстановить боеспособную армию на началах уставной службы и воинской дисциплины. Из патриотических соображений назначение Корнилова приветствовали самые разные политики — от правых социалистов до монархистов. В августе вместе с Деникиным Марков перешел на Юго-Западный фронт. 16(29) августа Марков, исполнявший должность начальника штаба армий Юго-Западного фронта, заслужил производство в генерал-лейтенанты — свой последний чин яркой и беспорочной службы. В тревожные дни 25−29 августа (7−11 сентября) Деникин и Марков безоговорочно встали на сторону Верховного Главнокомандующего в его конфликте с Керенским. 29 августа (11 сентября) генералы вместе с другими «корниловцами» были арестованы в Бердичеве Киевской губернии, где находился штаб фронта. Спустя почти месяц, при конвоировании до бердичевского вокзала, откуда арестованных отправляли в Быхов Могилевской губернии, Марков и его единомышленники подверглись бесчисленным оскорблениям и издевательствам со стороны революционной толпы, но с достоинством вынесли поношения от людей, буквально потерявших человеческий облик. Позднее Деникин писал об этом так:

«Надвигалась ночь. И в ее жуткой тьме, прорезываемой иногда лучами прожектора с броневика, двигалась обезумевшая толпа. Она росла и катилась, как горящая лавина. Воздух наполняли оглушительный рев, истерические крики и смрадные ругательства <…> Юнкера, славные юноши, сдавленные со всех сторон, своею грудью отстраняют напирающую толпу, сбивающую их жидкую цепь. Проходя по лужам, оставшимся от вчерашнего дождя, солдаты набирали полные горсти грязи и ею забрасывали нас. Лицо, глаза, заволокло зловонной липкой жижицей. Посыпались булыжники. Бедному калеке генералу Орлову разбили сильно лицо, получили удар Эрдели и я — в спину и голову.

По пути обменивались односложными замечаниями. Обращаясь к Маркову:

— Что, милый профессор, конец?!

— По-видимому.

..Вокзал залит светом. Там новая громадная толпа в несколько тысяч человек. И все слилось в общем море — бушующем, ревущем. С огромным трудом провели сквозь него под градом ненавистных взглядов и ругательств. <…> Подали товарный вагон, весь загаженный конским пометом. Какие пустяки! Переходим в него без помоста. Несчастного Орлова с трудом подсаживают в вагон. Сотни рук сквозь плотную и стойкую юнкерскую цепь тянутся к нам. Уже десять часов вечера. Паровоз рванул. Толпа загудела еще громче. Два выстрела. Поезд двинулся".

В Быхове обвиняемых по «делу» о попытке государственного переворота — вместе с Корниловым — заключили в местную тюрьму. По существу в ее стенах и сложилось командное ядро будущей Добровольческой армии, создание которой на Дону начал поздней осенью 1917 года генерал от инфантерии Михаил Алексеев. В тюремных стенах Марков не унывал, бодрился, а для того, чтобы поднять настроение, даже предлагал арестованным генералам. поиграть в чехарду.

19 ноября (2 декабря) в Могилеве Генерального штаба генерал-лейтенант Николай Духонин, исполнявший должность Верховного Главнокомандующего после исчезновения Керенского, приказал освободить быховских узников, тайно выехавших на Дон. Уехал в Ростов и Марков, усердно изображавший в пути разбитного «денщика» своего «прапорщика». Его роль в переполненном поезде не менее убедительно играл Генерального штаба генерал-майор Иван Романовский, ранее служивший в могилевской Ставке 1-м генерал-квартирмейстером. «Денщик» шустро бегал за кипятком и папиросами на остановках, залихватски лузгал семечки и виртуозно ругался, приводя в немалое восхищение солдат-попутчиков своим богатым словарным запасом. В Харькове при пересадке на ростовский поезд «прапорщик» и «денщик» встретились с благообразным буржуем — от «товарищей» так маскировался Деникин, носивший теперь вместо генеральской шинели штатское пальто с меховым воротником. Все трое благополучно добрались до Ростова. Духонин, отказавшийся покидать Ставку, за свой мужественный поступок заплатил жизнью.

Шпага генерала Корнилова

В Новочеркасске Деникин, Марков и другие генералы вступили в Алексеевскую организацию, насчитывавшую более 1,8 тыс. чинов. Здесь же находился генерал Корнилов, который собирался вести переговоры о передаче ему командования и разграничении полномочий с Алексеевым. Его добровольцы уже понесли первые потери в боестолкновениях с местными большевиками. 17(30) декабря Марков посетил формировавшийся 1-й офицерский батальон полковника Борисова, квартировавший на Грушевской улице. В считанные недели Марков завоевал авторитет и популярность среди добровольцев, особенно у петроградских юнкеров-артиллеристов. Выступая перед ними, Марков закончил свою речь искренними словами: «Верьте, Россия снова будет великой, единой и могучей!» Монархических симпатий генерал не скрывал, честно признавшись юнкерам, что после падения большевистской власти и умиротворения родины не видит Россию республикой — но и своих взглядов никому не навязывал.

На Рождество все силы Алексеевской организации были переименованы в Добровольческую армию, в командование которой вступил генерал Корнилов. Целью провозглашалось создание организованной военной силы, нового всероссийского ополчения, чтобы противостоять немцам и большевикам, ради защиты национальных святынь, права и порядка. Марков стал одним из самых ближайших соратников командующего, и его называли «шпагой генерала Корнилова». 10−12 (23−25) февраля 1918 года при переформировании Добровольческой армии в станице Ольгинской Черкасского округа Области Войска Донского Марков принял командование Сводно-Офицерским полком и решительно заявил подчиненным: «Не много же вас здесь!.. Но не огорчайтесь! Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела». И марковцы, насчитывавшие при выходе из Ольгинской около восьмисот человек, выступили в авангарде Добровольческой армии в 1-й Кубанский (Ледяной) поход. совершать великие дела. Полковым значком элитной части стал черный флажок с косым белым крестом: цветов смерти и воскресения. Позже они стали и цветами формы марковцев.

Бесстрашный командир Офицерского полка не терпел ни тщеславия, ни малодушия, ни привилегий. Весь его «штаб» состоял из трех человек, включая самого Маркова, и в каждом бою они находились вместе с ординарцами в передовых линиях: все в строю. Решения принимались быстро, а выполнялись мгновенно. Упоение боем и стремительное управление сулили быструю победу. Полушубок, знаменитая белая папаха, стек или плеть в руках — таким запомнился первопоходникам Марков, не терявший присутствия духа в самых сложных ситуациях. Себя он не щадил, большевиков тем более. 3(16) марта после успешного, но кровавого боя за станцию Выселки на линии Тихорецкая — Екатеринодар, в котором добровольцы понесли большие потери, священник стал просить генерала о помиловании заблудших пленных, на что Марков сухо ответил: «Ступайте, батюшка! Здесь вам нечего делать». Захваченных красных расстреляли.

15(28) марта в бою за станицу Новодмитриевскую Екатеринодарского отдела Кубанской области Марков во главе полковой колонны перешел вброд реку и повел своих офицеров в штыковую атаку, потеряв всего двух человек убитыми и до пятнадцати ранеными. После пополнения армии 17(30) марта в результате соединения добровольцев с отрядом Кубанской Рады Марков принял командование 1-й бригадой. В нее вошли Офицерский и Кубанский стрелковый полки, 1-я инженерная рота и 1-я отдельная батарея. С этими силами Марков принял участие в тяжелой осаде Екатеринодара, где добровольцы практически истекли кровью. Поставленная Корниловым задача — при абсолютном превосходстве врага в силах и средствах — оказалась непосильной, несмотря на все мужество и профессиональную подготовку белых. Возможно, что если бы бригада Маркова сразу же приняла участие в штурме, а не охраняла первые сутки сражения обоз, то корниловцам удалось бы сломить сопротивление противника и ворваться в кубанскую столицу. Но возможность дальнейшего удержания Екатеринодара вызывала у Маркова большие сомнения.

Смерть генерала

После гибели Корнилова и во время драматического отступления с Кубани обратно на Дон Марков стал лучшим строевым начальником и буквально спас измученную Добровольческую армию. Он постоянно подбадривал потерявших надежду, вселяя силы в подчиненных. 3(16) апреля на железнодорожном переезде у станицы Медведовская Кавказского отдела Кубанской области произошел памятный бой. Марков вместе с подчиненными захватили красный бронепоезд — при этом генерал, подпустивший паровоз почти вплотную, первым бросил ручную гранату в машинистов. Деникинцам достались более трехсот снарядов, до 100 тыс. патронов, продовольствие и другие богатые трофеи. Но главное заключалось в том, что обескровленной армии удалось пробить брешь в окружении и перейти железную дорогу. На Дон, в пасхальные дни 1918 года вернулись добровольцы полные решимости продолжать борьбу, несмотря на все перенесенные лишения и потери. 30 апреля (13 мая) завершился Ледяной поход, продолжавшийся 80 суток, из них 44 прошли в боях. Добровольцы потеряли более 3 тыс. чинов, практически две трети состава.

В районе двух донских станиц Черкасского округа — Егорлыкской и Мечетинской — армия, проделавшая путь более чем в тысячу верст, приходила в себя и отдыхала. 27 мая (9 июня) в Мечетинской состоялась торжественная встреча дроздовцев, пришедших на помощь деникинцам с далекого Румынского фронта. Всех поражали их силы, артиллерия и технические средства. Генерал Алексеев, сняв папаху, низко поклонился с коня дроздовцам и сказал им: «Примите от меня, старого солдата, мой низкий поклон». Бригада Генерального штаба полковника Михаила Дроздовского влилась в армию и стала ее 3-й дивизией. После пополнений и отдыха силы добровольцев возросли почти втрое, достигнув численности около 10 тыс. штыков и сабель. 1-я бригада развернулась в 1-ю пехотную дивизию, и генерал Марков стал ее начальником. В состав дивизии вошли 1-й офицерский и Кубанский стрелковый полки, 1-й офицерский конный полк, 1-я инженерная рота, 1-я офицерская батарея и отдельная конная сотня.

28 мая (10 июня) в станице Манычской Черкасского округа генерал Деникин встречался с атаманом Всевеликого войска Донского генерал-майором Петром Красновым. Между руководителями двух антибольшевистских армий возникли серьезные разногласия, в первую очередь по отношению к Германии и присутствию немецких войск на Юге России. Для Деникина немцы были враги, для Краснова — выгодные союзники на текущий момент. Краснов уговаривал добровольцев наступать вместе с казаками на северо-восток, на Царицын, имевший в тот момент огромное значение для ленинского государства. Там можно было найти и промышленные, и людские ресурсы. В перспективе от Царицына открывался короткий путь на север на Саратов, и далее — с разными вариантами — на Москву. При этом на Востоке России под влиянием выступления Чехословацкого корпуса уже вспыхнула борьба против советской власти, а в Самаре возникло первое антибольшевистское правительство. Центр событий явно смещался на Волгу. Но Деникин считал необходимым наступать на юг, идти на отдаленную окраину, к Кавказским горам, чтобы выполнить свои обязательства перед Кубанским правительством, разбить на Северном Кавказе сильную группировку красных и не позволить немцам закрепиться на Кубани. В итоге оба генерала не договорились и расстались недовольные друг другом. Ближайшим летом их армиям предстояло развивать операции в противоположных направлениях.

Марков не слишком вникал в разногласия своего командующего с Донским атаманом. Он выступал с докладами и сообщениями, принимал пополнение, расспрашивал новоприбывших о настроениях офицерства в центральных губерниях, сурово взыскивал с нерадивых. «Отдохнем, сколотимся, пополнимся и — в новые бранные дела за родину», — с такими словами обращался генерал к первопоходникам, готовым идти за своим командиром. 1-я дивизия ждала приказа о выступлении. Ночью 10(23) июня марковцы вместе со всей армией вышли во 2-й Кубанский поход. Первый бой ожидался за станцию Шаблиевка на линии Тихорецкая — Царицын. Здесь у хутора Попова добровольцы встретили упорное сопротивление. и с горечью узнали о гибели Маркова. Известие ошеломило всю армию.

На рассвете 12(25) июня начальник дивизии — верный традиции и правилам — лично управлял боем с импровизированного наблюдательного пункта. Красный бронепоезд вел дуэль с 1-й батареей, но хладнокровный Марков, казалось, не замечал огня противника. Один из последних снарядов уходившего бронепоезда упал в трех шагах от Маркова. «Раздался взрыв, — вспоминал позже один из очевидцев, — и генерал Марков, как подкошенный, свалился на землю. Рядом — его белая папаха». Ранения оказались смертельными: осколки поразили левую часть затылка и вырвали большую часть левого плеча. Перед смертью Марков пришел в себя и благословил иконой Казанской Божией Матери чинов Кубанского стрелкового полка. Около четырех часов утра 13(26) июня доблестный генерал скончался. Ему не исполнилось и сорока лет.

В тот же день приказом генерала Деникина 1-й Офицерский полк получил именное шефство погибшего и с тех пор стал именоваться 1-й Офицерский генерала Маркова полк. Позднее именное шефство заслужили некоторые другие части и подразделения, ставшие называться Марковскими. Еще одним приказом Деникина село Воронцово-Николаевское близ станции Торговой переименовывалось в город Марков — это название сохранялось за населенным пунктом до возвращения советской власти в 1920 году. Первую панихиду по генералу совершили в Новочеркасске в церкви епархиального училища. Отпевали Маркова в Свято-Вознесенском войсковом соборе, а похоронили начальника 1-й дивизии Добровольческой армии с почестями при большом стечении горожан и чинов свободных от службы на военном участке местного кладбища.

Генерал Алексеев, преклонив колено, обратился к матери убитого соратника и сказал ей: «Благодарю Вас, матушка, от имени Земли Русской за то, что Вы воспитали сына-рыцаря без страха и упрека». Вдова и дети покойного — Леонид (1908−1977) и Марианна (1909−1993) весной 1920 года выехали в эмиграцию.

Могила Маркова в советском Новочеркасске была утрачена.

Однако 13 декабря 2003 года в Сальске (бывшей Торговой) Ростовской области состоялось открытие бронзового памятника генералу Маркову — одному из самых незаурядных русских офицеров, избравшему короткую и свободную жизнь, по сравнению с долгим и плененным прозябанием на униженной и порабощенной родине.

Автор — Кирилл Александров

Впервые опубликовано в журналу «Русское Слово» (Прага) в 2018 году, № 6.