«Храбрый из храбрых»

Сегодня, в день памяти генерал-адъютанта, генерала от кавалерии, активного борца с революционной смутой 1905 — 1907 гг. Павла Карловича фон Ренненкампфа, мы предлагаем нашим читателям очерк, который вошёл в книгу серии «Белые воины» «Генерал Ренненкампф» и посвящён памяти этого доблестного генерала.

Автор очерка — Владимир Верещагин — писатель, сын известного генерал-лейтенанта Русской Императорской армии Александра Васильевича Верещагина (родного брата художника В.В. Верещагина), окончил Пажеский корпус. Во время Великой войны вступил в Российское общество Красного Креста. В эмиграции в Париже с 1922 года.

В Китае, во время боксерского восстания 1900 года особенно выдвинулся молодой генерал Забайкальского казачьего войска П. К. фон Ренненкампф, завоевавший своей храбростью уважение как офицеров, так и солдат, которые обожали своего лихого командира. Награжденный орденом св. Георгия 4-й и 3-й степеней, Ренненкампф в чине генерал-лейтенанта командовал в 1904 году Забайкальской казачьей дивизией.

Недавно скончавшийся в Монте-Карло генерал Дрейер, молодым офицером состоявший при генерале, рассказал мне один забавный и весьма характерный случай из жизни Ренненкампфа на Дальнем Востоке.

Был царский праздничный день, 6-ое декабря. Мороз — 40 градусов. На площади перед церковью выстроились Забайкальцы в полушубках и закутанные в башлыки до самого носа. В церкви идет молебен. Но вот он окончен, и на паперть в сопровождении свиты выходит Ренненкампф без пальто, в мундире и при всех орденах. Ему подводят лошадь, генерал садится в седло и скачет здороваться с казаками. Поздравив их с праздником, генерал останавливается перед фронтом и кричит:

— Что, братцы, холодно?

— Ой, и дюже морозно, Ваше Превосходительство, — отвечают казаки.

— Вестовой! — кричит опять генерал и протягивает подбежавшему вестовому свою ногу в лакированном высоком сапоге.

— Снимай! Тащи! — Вестовой стаскивает сапог, и на морозе появляется генеральская ступня в одном тонком носке.

— С меня, братцы, берите пример! — и, помахивая ногой, генерал медленно едет по фронту.

— Го-го-го! — весело гогочут казаки.

Во время китайской войны мой отец, будучи послан военным министром в командировку на Дальний Восток, познакомился и сдружился с Ренненкампфом и, когда генерал приезжал в Петербург, он неизменно бывал у нас, и вся наша семья его очень полюбила.

Я не буду перечислять боевые заслуги Ренненкампфа, они всем хорошо известны. Отмечу только, что он был награжден Георгиевским оружием, украшенным бриллиантами, чином генерала от кавалерии и в 1912 году пожалован генерал-адъютантом Государя.

В июне 1913 года я ехал заграницу лечить горло. В Вильно наш поезд задержали и перевели на другую платформу. Выйдя из вагона, я увидал невдалеке группу военных, среди которых выделялась знакомая высокая фигура Ренненкампфа в летней парадной форме. Я подошел поздороваться.

— Вы что тут, Володя, делаете? — спрашивает генерал.

— Еду заграницу лечиться. А Вы, Павел Карлович, почему в таком параде?

— Встречаю Государя Императора, сейчас придет поезд. Государь едет в Берлин на свадьбу одной из дочерей Вильгельма.

В это время подошел синий с белым крышами царский поезд. Из одного вагона вышел Государь, и я видел, как он внимательно слушал подошедшего к нему с рапортом командующего войсками Виленского военного округа генерал-адъютанта Ренненкампфа.

Поговорив с генералом и поздоровавшись со всеми встречавшими его офицерами, Государь вошел в свой вагон, и поезд тихо тронулся. Полчаса спустя отправили и наш пассажирский.

В Берлине, проходя по Унтер ден Линден, я увидел придворную открытую коляску, окруженную блестящим конвоем. В коляске сидели Вильгельм в мундире русского адмирала и наш Государь в незнакомой каске с развевающимся плюмажем. Немцы останавливались, махали руками и кричали «Хох!».

В Вильно была моя последняя встреча с П. К. Ренненкампфом. В 1918 году в Таганроге Ренненкампф был арестован большевиками. На их предложение перейти к ним на службу или — смерть, генерал выбрал последнее.

После месяца тюрьмы солдатам было приказано его расстрелять. Солдаты отказались. Так велика была популярность Ренненкампфа. Тогда из Ростова были вызваны двое матерых застеночных палачей.

Вырыв себе могилу, с выколотыми глазами, истекая кровью, генерал не издал ни звука, ни стона и до самой смерти остался верен Великой России и своему Государю.

Именно ему, Ренненкампфу, подходят слова Наполеона, сказанные о маршале Нее: «храбрый из храбрых».