Христос Воскресе! Радость Моя!

О встрече Мощей Преподобного Серафима Саровского в Москве 7 Февраля 1991 года

Вся Православная Москва, весь честной люд сего Третьего Рима сошелся навстречу Преподобному Серафиму Саровскому Чудотворцу, чьи Мощи столь чудесно и внезапно, но вместе с тем столь долгожданно были вновь обретены в Граде Святого Апостола Петра во дни празднования Рождества Христова.

Сбылось и есть с нами Чудо Последних Времен, которое возводит Святую Церковь на порог Лествицы новых дивных событий, предреченных Саровским Угодником Божиим.

— Дивеево станет Лаврою…

— Кремлевский Царь-Колокол чудесным образом будет перенесен туда…

— Сам Преподобный Батюшка Воскреснет для трехдневной Всемiрной

Проповеди Покаяния, и со всех концов земли съедутся в Дивеево Народы, чтобы увидеть Чудо этого Воскресения…

Об этом только и говорили в толпе взволнованного Народа, ожидавшего прибытия Патриаршего поезда со Святыми Мощами. Говорили, что в день Обретения Мощей в Питере случилась зимняя гроза. Гроза прошла и в Москве — с ливнем. Так сам Пророк Божий Илия приветствовал Своего Сподвижника по Проповеди Покаяния во дни антихристовы, Небесным огнем сожигая и чистою водою смывая терновые путы вражьего заклятия, отделявшего Церковь Воинствующую — земную от ее Небесной Святыни, в Мощах Преподобного Серафима вещественно предстательствующей на земле для нас грешных.

Невольно на ум приходило сравнение с первым торжеством, когда в 1903 году Сам Государь Император Николай Александрович со Своей Августейшей Родней приехал в сокровенный в лесной глуши Саров на прославление Великого Чудотворца. Еще при жизни своей Святой Батюшка предсказывал: «Тот Царь, который меня прославит, Того я еще больше прославлю».
В воспоминание об этом на перроне Николаевского вокзала над радостно-молитвенной толпой возвышался портрет Государя-Страстотерпца.

Тихо и непрерывно текло над вокзалом молитвенное пение. Как вдруг стройно грянуло всеустное: «Ублажаем Тя!..»

Вдалеке, в самом начале перрона показалась большая, в рост, икона Преподобного, неторопливо двигавшаяся к встречавшим. Вслед за иконой, покачиваясь на людских волнах, плыла золотая лодочка с его Святыми благоуханными Мощами.

Не верилось, что здесь на грешной, на истомившейся в неволе Русской Земле обыденной будничностью свершалось непонятное еще для погрязшего в суете и пороке мiра начало великого Торжества Православия.

Потек Народ Православный за Мощами, потек живительной влагой Крестный Ход по опаленной смертным жаром пустыне, возвращая ей жизнь и наполняя ее смыслом земли, почвы, в которую пришло время сеять зерна Вечности.

Вслед за кораблецом со Святою Плотью Угодника шествовал Патриарх. Чуть поодаль, как и полагается, Русский Царь — несомым Образом в окружении российских черно-злато-белых знамен.

Омыл Крестный поток древнюю Каланчевскую площадь, устремился по Новорязанской улице к Патриаршему Богоявленскому Собору.
И понеслось радостное — как бы и не ко времени, накануне-то Сретения до Великого Поста:

«Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!»

Молитвенная процессия строго вступила под своды Божьего Храма. Волны людские еще долго колыхались на паперти. Так и не вместил громадный Собор всех собравшихся на великое Церковное Торжество.
Но Государь, но иконы Святых Царственных Мучеников, Знамена и Хоругви Земли Русской вступили в Храм так же торжественно, как и Ковчежец со Святыми Мощами.

Людская стихия чудесным образом оказалась разъединенной именно в тот момент, когда должно было войти в Собор несшим эти новоявленные Православные Святыни. В тот момент не было ни суеты, ни толкучки. Тихо, как роса на руно, сошло на Народ новое чудо.

Впервые за семьдесят с лишком лет в плененной Москве в Патриаршем Соборе — портрет Государя. Впервые — икона Царской Семьи.

Без слез трудно и вспоминать, что творилось кругом. Православные, крестясь, плакали и со слезами текли приложиться к портрету Святого Царя-Мученика и к Его гонимой пока иконе.

— Наконец-то! — сквозь слезы вздыхали благочестивые жены. — Слава Тебе. Господи!

— С нами Царь-Мученик!

— Вот они, Великие Страстотерпцы…

Плакали радостно и целовали Святыни — портрет Государя, икону и даже древко Русского Знамени. И не могли сдержать слез.

И вся Русская Церковь видела это. Все видели любовь к Святым. Любовь к Преподобному Серафиму соединилась в едином духе с любовью к Августейшим Страстотерпцам.

«Преподобне отче наш Серафиме, моли Бога о нас!» — пел с Народом Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй. И пока еще не произнесенное вслух, но творимое в сердцах Православных готово было сорваться с уст: «Святые Царственные Мученики, молите Бога о нас!»

И когда Патриарх обращал Свой взор к Народу, на Него смотрели с портрета ясные и властные очи Русского Царя.

Одной из матушек — старых прихожанок Собора, как потом рассказывали, было накануне торжества знаменательное сонное видение. Явился к ней Сам Преподобный Серафим и сказал:

— Завтра увидимся в Храме, — и добавил загадочно, — там и еще одного Святого увидишь!

Все утро она пробывала в недоумении, не могла понять смысла сказанного ей благочестивая матушка: «Ведь Святых-то много…» И только когда узрела торжественно вносимый в Храм никогда не бывший здесь прежде большой портрет Государя, по сердечному восторгу и слезному умилению поняла, Кого имел в виду Преподобный Саровский Чудотворец.

В связи с этой цепью чудесных знамений хотелось бы рассказать еще об одном, которое по своей сокровенной природе известно пока малому числу верующих.

В Москве проживает благочестивый раб Божий Евгений — внучатый племянник старца отца Митрофана Серебрянского, бывшего духовником Святой Преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и настоятелем храма в Марфо-Мариинской обители. По наследству от отца Митрофана в доме раба Божьего Евгения хранится замечательная икона, писанная в Царских Кремлевских мастерских после рождения Святого Царевича-Мученика Алексия, вероятно, в том же 1904 году.

Это икона Феодоровской Божьей Матери — Покровительницы Царственного Рода Романовых. Ей справа и слева предстоят Святитель Московский и всея Руси Митрополит Алексий и Преподобный Серафим Саровский. Чудный образ предсказал почти за девяносто лет заранее о встрече Мощей двух Великих Российских Угодников в Москве под сводами одного Храма: встрече Мощей Святителя Алексия, пребывающих в Богоявленском Соборе со времен Великой Отечественной войны, и вновь обретенных Мощей Преподобного Серафима. Так в единой Святыне зримым образом явлено единение и Святого Царевича Алексия, рожденного после Царственного паломничества в канун Пасхи 1903 года к Мощам Святителя Алексия, и Августейшего паломничества том же году, именуемого «Саровской Пасхой», и всего Рода Романовых.

Возможно, для маловерных, сомневающихся в подлинности Мощей Преподобного Серафима, это знамение послужит к укреплению веры. И нас, малодушных, оно укрепляет в надежде скорейшего прославления на Русской Земле Святых Царственных Мучеников Дома Российского.
Февраль 1991 года от Р.Х.
Из сборника «Слушая сверчка»