К столетию сборника «Вехи»

Текст передачи «Культурные войны» на радио «Русский край» (Калининград)

«Предрассудки полезны…»
Э. Бёрк

К выдвижению этой темы подтолкнуло недавнее событие, произошедшее со студентами одного из наших дальневосточных учебных заведений. Некий преподаватель философии в начале преподавания своего курса решил поинтересоваться идейно-нравственной ориентацией своих подопечных и спросил студентов, кто из них верит в Бога. Поднялись руки. Тогда преподаватель огорошил аудиторию, сказав, что верующие у него они никогда не получат положительной оценки, поскольку, видите ли, философия исключает религию [1]. Студенты воспротестовали, сейчас заведено дело и, думаю, справедливость в этом случае восторжествует. Теперь горе-ученый, хотя бы в зале суда услышит от экспертов, что даже сам Ленин никак не отрицал факт бытования в течение всей истории цивилизованного человечества религиозной или идеалистической философии, той самой «линии Платона», о которой сам «вождь» говорил неоднократно. Конечно, наш преподаватель-философ, судя по всему, столь же интенсивно ненавидит религиозную мысль, как и его именитый предшественник-материалист, отрицая её научность на основании своего марксистского доктринерства. Это то и подвигло его к революционной попытке очередной ликвидации «чуждого», так сказать, мировоззрения при помощи своего служебного положения.

Приведенный пример из нашей сегодняшней действительности еще раз показывает правоту авторов сборника «Вехи», опубликованного в 1909 г. Выдающиеся общественные деятели, известные всей России и не только ей, раскритиковали русскую безбожную радикальную интеллигенцию именно за её безбожие, ошибочно воспринимавшееся интеллигенцией как синоним научности. Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, М.О. Гершензон, А.С. Изгоев, Б.А. Кистяковский, П.Б. Струве, С.Л. Франк, ставшие авторами статей сборника «Вехи» в своих работах показали, что христианская вера никак не противоречит научности. И, наоборот, — доказывали они — противоестественное для России и Европы отделение науки от религии ведет к страшным революционным переворотам, которые бьют по «человеку внутреннему», духовному, совестливому, честному, благодетельному, миролюбивому, разъяряя его призывами к классовой ненависти, к религиозному, государственному и национальному нигилизму (то есть отрицанию всей сложившейся русской исторической жизни с царем, священником, воином-дворянином, городовым, свободным крестьянином, высокооплачиваемым мастеровым и т. д.).

Наступающее столетие со времени опубликования сборника «Вехи» — веский повод для размышлений о его значении в нашей истории. Ещё А.И. Солженицын в своей программной статье 1974 г. «Образованщина» обратил внимание на актуальность этого памятника религиозной, общественной и политической мысли. Солженицын тогда писал: «„Вехи“ и сегодня кажутся нам как бы присланными из будущего. И только то радует, что… кажется утолщается в России слой, способный эту книгу поддержать». Вывод Солженицына должно распространить и на сегодняшнюю Россию. Интеллигентские болезни, которые были диагностированы авторами «Вех» вовсе еще преодолены, хотя, действительно в наше время уже неизмеримо больше образованных и просто верно чувствующих людей, которые способны понять верность «веховских» доводов в пользу духовности и исторических русских государственных и общественных традиций.

Главнейшая болезнь интеллигенции, диагностированная авторами «Вех» — бездуховность, безрелигиозность, самообожение и как писал С.Н. Булгаков, — «преувеличенное чувство своих прав и ослабленное сознание обязанностей и вообще личной ответственности» [2]. Авторы сборника подчеркивали, что идейно-нравственной ошибкой революционной интеллигенции, устремившей Россию к всеобщему тотальному ниспровержению «старого быта», был отвлеченный теоретический подход к жизни, выдаваемый радикалами за единственно верный «научный подход» к анализу социальных явлений. Радикалы-либералы милюковского чекана считали, что стоит только свергнуть «проклятый царизм» и «увенчать» политическое здание России конституцией, то есть всеобщей выборностью депутатов в Государственную Думу и в губернские, уездные земские представительные собрания, да еще организовать управление по западным республиканским образцам — и «дело в шляпе», всеобщий прогресс и счастье народа обеспечен. Не думайте, что это шутка. Милюков и его кадетская партия, а также огромное большинство либеральных радикалов так именно и считало. Свергнуть царя, учредить парламентаризм и многопартийность западного типа и… прольется немыслимая благодать на Русь-матушку. Республиканская конституция виделась им тем спасительным единственным рычагом или точкой опоры, которые по-архимедовски позволяют в один миг совершить прыжок в «царство свободы». Итак, для Милюкова и компании было вполне безразлично, что происходит в душах людей, которые все разъяряются и распаляются в гневе на «проклятый царизм», затем начинают гражданскую войну и резню во имя её величества заморской Конституции. Более того, они даже делали сознательную ставку на озверение молодых борцов с «проклятым прошлым», как-то не задаваясь мыслью о том, что же будет с ними самими, интеллигентами, подстрекающими народ к пролитию крови под «благими» предлогами. Они как-то забыли, хотя и были весьма образованными людьми о том, что «революция поедает своих детей», то есть последовательно устраняет тех, кто её разжигал. Так и получилось. Кадетствующие радикалы, окопавшиеся в Госдуме, решили в конце страшной войны против Германии провести государственный переворот и свергнуть законную, священную Царскую власть, и самим возглавить «республику». При помощи современных сетевых технологий, и сейчас активно применяемых оранжевыми прозападными кругами у нас и на Украине, они сумели в 1917 г. 23 февраля по старому стилю и 8 марта по новому — начать операцию гражданского неповиновения. Толпы домашних хозяек ходили по столице и подвывали о недостатке хлеба. Абсурд был очевиден, никакого голода не было. Трудности снабжения столицы носили временный характер, поскольку железнодорожная сеть работала на снабжение войск, готовившихся к последнему весеннему наступлению и вступлению в Берлин. Царь был в ставке верховного командования в Могилеве. Вот в этой-то обстановке кадетствующие радикалы и решили перевернуть все вверх ногами и смоделировать новый парламентский механизм управления с собою любимыми во главе.

Но воспользовались всем их товарищи слева, во главе с Лениным и Троцким, которые держали кадетов как «полезных идиотов», которых надо использовать для начала Революции, а затем «углубить» её до такой степени, чтобы самим стать верховными народными, а затем и «земшарными» начальниками. Так кадеты подарили власть железным крайне левым. Социал-демократы и, в частности, большевики, были такими же безбожниками, как и их кадетствующие коллеги по борьбе с царизмом. Так же, как и они, большевики хотели ухватиться за «архимедов» рычаг некоего чудодейственного переворота и создать новый механизм власти и самой жизни. В обоих случаях отвергалась законная царская верховная власть. Но большевикам было мало одного лишь политического переворота с занятием всех государственных должностей своими людьми. Они еще в духе марксистской догмы хотели провести тотальный земельный передел, и реквизицию промышленности, банков и т. д. с целью их огосударствления под собственным управлением. Так началась четырехлетняя Гражданская война, которая привела к ожесточению людей, к гибели миллионов невинных граждан, к грабежу национальных богатств и вывозу их за границу в гигантских объемах. И кадеты, и большевики рассчитывали на социальное чудо. Им казалось, что, воплотив собственные отвлеченные теории в жизнь (кадетскую конституционно-парламентскую или большевицкую реквизиционно-советскую с комбедами, красными латышами и китайцами, отбирающими продовольствие у крестьян во имя «углубления» пресловутой Революции), наступит всеобщее счастье.

Эпохальная заслуга авторов «Вех» состояла в разоблачении базовых нравственных и мировоззренческих интеллигентских пороков, которые были чреваты разрушением Исторической России. Написав о грехе интеллигентского безбожия, которое рассчитывает на чудодейственные итоги насильственного внедрения в русскую жизнь конституционной или коммунистической теории, веховцы пытались, оперевшись на пушкинскую традицию русского национального самосознания, повлиять на интеллигенцию. Веховцы стремились показать радикальным вождям интеллигенции неизбежные катастрофические последствия той Революции, которую бездушно и бездумно воспевали сторонники и Милюкова, и Ленина. Так, Булгаков писал: «Не надо забывать, что понятие революции есть отрицательное, оно не имеет самостоятельного содержания, а характеризуется лишь отрицанием ею разрушаемого, поэтому пафос революции есть ненависть и разрушение» [3]. Что бы там не замышляли «после революции» революционные подстрекатели, на деле все будет совсем по-другому. Наступит не всеобщее счастье, а долгий мучительный ужас с насилиями, массовыми расстрелами, концлагерями, попытками реакции, которые также выльются в кровопролития (и это действительно у нас было при Сталине, на долю которого выпало «закрытие» утопического революционного проекта). Так, С.Л. Франк заключал, что разговоры социалистов о счастье во всемирном масштабе означают на самом деле только то, что они любят «уже не живых людей, а лишь свою и д е ю — именно идею всечеловеческого счастья». И эта странная любовь, не колеблясь, приносит «в жертву и других людей»: «Так из великой любви к грядущему человечеству рождается великая ненависть к людям, страсть к устроению земного рая становится страстью к разрушению…» [4]. Безбожие и любовь к мифическому дальнему неизбежно приведут к убийствам ближних своих в чудовищных масштабах — это было страшным предвидением веховцев и они попытались, рисуя страшные картины совсем несветлого будущего, предостеречь революционную молодежь от ошибки, которая растянется на целые поколения. Не удалось. Мудрецов вообще редко слышат. Их глас по обетованию — это действительно «глас вопиющего в пустыне», в пустыне равнодушия, интеллигентского самодовольства, в пустыне ненависти к собственному отечеству, которое хочется не украшать, а почему-то уничтожать.

Авторы «Вех» пытались убедить интеллигенцию в истине религиозного подхода к анализу общественных и государственных проблем России. Думать надо не о чудодейственных архимедовых рычагах, «механико-рационалистическое» применение которых в один миг создает «светлое будущее"[5], а о необходимости нравственного усовершенствования «человека внутреннего», которого не достичь без опоры на все лучшее, созданное тысячелетней Православной Россией, не достичь без царской исторической власти. Авторы «Вех» выступили защитниками исторической Христианской государственности, петровские ошибки которой надо исправлять, а не устранять саму эту государственность. С.Н. Булгаков призвал интеллигенцию вспомнить о спасительной для Руси «национальной идее», религииозно-православной в своем главном начале. Мыслитель писал: «Так именно понимали национальную идею крупнейшие выразители нашего народного самосознания — Достоевский, славянофилы, Вл. Соловьёв, связывающие её с мировыми задачами русской церкви и русской культуры» [6]. Булгаков пророчески предупреждал интеллигенцию о недопустимости внесения в народ идей безбожия, о страшных последствиях этого. Булгаков писал: «Ошибочно думает интеллигенция, чтобы русское просвещение и русская культура могли быть построены на атеизме, как духовном основании… с заменой всего этого простым сообщением знаний. Человеческая личность не есть только интеллект, но прежде всего воля, характер, и пренебрежение этим жестоко мстит за себя. Разрушение в народе вековых религиозно-нравственных устоев освобождает в нем темные стихии, <…>. В исторической душе русского народа всегда боролись заветы обители преп. Сергия и Запорожской сечи или вольницы, наполнявшей полки самозванцев, Разина и Пугачева». И только историческая русская государственность могла справляться с этими «грозными, неорганизованными, стихийными силами» с их «разрушительным нигилизмом». Булгаков, скрыто цитируя известный стих Ф.И. Тютчева, фактически призывал образованных людей не ополчаться на Русское Христианское государство, поскольку интеллигенский атеизм под видом просветительства может возвратить в ходе революции Россию «к хаотическому состоянию» и обратить ее к длительному кризису с неизвестным конечным исходом [7]. Тут какие-либо комментарии излишни. События нашей новой и новейшей истории (даже и после 1991 г.) подтверждают справедливость веховских предостережений. Слом Исторической России неперывно дает о себе знать периодически возвращающимся хаосом, напоминая народу о страшном грехе 1917 года.

«Вехи» имели и имеют огромное значение в нашей истории. Их не услышали радикалы предреволюционного времени. Интеллигентщина устами Ленина заклеймила веховцев «ренегатами». Ленин прекрасно знал, что в числе авторов сборника «Вехи» были его прежние соратники по так называемому «Освободительному движению». Теперь и Струве, и Булгаков, и Бердяев ушли вправо, порвав с прежним своим радикализмом. Милюков призвал веховцев «вернуться» к дальнейшему раскачиванию корабля Русской Империи, «опомниться», вспомнить об интеллигентском «долге и дисциплине». Другой радикал, Н.А. Гредескул, также осудив религиозную методологию веховцев, призвал бороться с русской христианской государственностью и дальше, как с «беспощадным» врагом [8]. Ничему не научились радикалы. Неизбежной поэтому было и возобновление Революции в 1917 году.

Они не научились. Но мы можем, поскольку прошедшее столетие со времени опубликования сборника «Вехи» полностью подтвердило самые худшие предсказания своих авторов. И если в прошлом интеллигентское безбожие привело к страшным революционным и геополитическим последствиям, то сегодня мы вполне можем осознать гибельность атеизма под видом образованности и навсегда похоронить явление интеллигентщины с её полуобразованностью (Пушкин), дошедшей в XX в. до откровенной образованщины (Солженицын). Именно этими хлесткими именами припечатали феномен беспочвенной радикальной интеллигенции наши классики двух прошлых веков, чая о Русском национальном возрождении.
Владимир Николаевич Шульгин, кандидат исторических наук, профессор Калининградского пограничного института ФСБ России

14.03.2009

Примечания:

1 — Не имея возможности процитировать точно, передаю слова философа по памяти после услышанной новости по радио.
2 — Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1909. С. 45.
3 — Вехи. С. 43.
4 — Вехи. С. 193 (разрядка Франка).
5 — Там же. С. 191 и далее.
6 — Там же. С. 61.
7 — Вехи. С. 63−64.
8 — Вехи. Интеллигенция в России. Сборники статей. 1909−1910. М., 1991. С. 266,380−381.