Уроки Тютчева

Тютчев происходил из старинного рода московских служилых людей. Его предок Захарий Тютчев был послом великого князя Дмитрия Донского к хану Мамаю. Тот Тютчев, предок поэта, был возмущен высокомерием татарского мирзы и разорвал его грамоту, отослав её клочки в Орду. Весть об этом поступке разнеслась по Руси, и Захарий Тютчев даже стал героем народной сказки о «Мамае безбожном». Удивительным образом в Федоре Ивановиче Тютчеве со всей силой проявился тот же самый дух гордости за свое отечество и стремление стать на его защиту, как это было характерно и для его славного предка.

Ф.И. Тютчев был москвичом. Он получил хорошее домашнее образование под руководством поэта Семена Раича, который удивлялся «необыкновенным дарованиям» отрока, ставшего к 13-ти годам его товарищем. Раич учил молодого Тютчева римской классической литературе и уже 14-летним тот был принят в университетское общество любителей российской словесности. Это было сделано после прочтения Раичем стихотворения Тютчева «Вельможа (Подражание Горацию)». Последовало и знакомство с Василием Андреевичем Жуковским, ставшим позднее другом молодого поэта-мыслителя. Тютчев очень рано закончил курс Московского университета (по словесному отделению), поступив в него 16-летним юношей. При поступлении в числе прочих экзаменов он блестяще выдержал испытания по русскому, латинскому, немецкому и французскому языкам. В 1821 году Тютчев вышел из университета «в степени кандидата Отделения словесных наук», как значилось в аттестате, а в следующем году отправился в Мюнхен, к своему месту службы. Его родственник, герой войны 1812 года генерал А.И. Остерман-Толстой выхлопотал Тютчеву место сотрудника русской дипломатической миссии в Баварии. В течение следующих 20-ти лет, до 1843 г., Тютчев провел заграницей, преимущественно в Баварии. Там он женился на немецкой красавице-аристократке, которая родила ему трех дочерей. Не буду дальше распространяться о биографии нашего героя. Обратимся к его творчеству.

Попав волею случая в дипломатическое ведомство, Тютчев имел возможность убедиться, что русские национальные интересы являются далеко не самыми главными для целого ряда сотрудников министерства иностранных дел. Это было отражением одной системной, как сейчас говорят, болезни Российской Империи. Наш тогдашний политический класс во всем старался брать пример с Европы, начиная с одежды и заканчивая языками. Светское общество говорило исключительно по-французски. С этой болезнью ложного «европейничанья» и стал бороться Тютчев. Также как и Пушкин Тютчев был лично и непосредственно связан с Православной Русью не только родовыми преданиями своей старинной семьи, но и самим воспитанием. Достаточно сказать, что молодого выпускника университета первые годы его жительства в Мюнхене опекал его «дядька» Николай Афанасьевич Хлопов, благочестивый вольноотпущенный крестьянин, ставший пестуном поэта-мыслителя. В мюнхенском доме он сумел создать русский быт с национальной кухней. Хлопов позднее преподнес своему питомцу памятную икону, изготовленную по его заказу специально для Федора Ивановича. В центре иконы был помещен образ Богоматери «Взыскание погибших», ежегодно отмечающийся Церковью 5 февраля, а на обороте Хлопов надписал: «В сей день мы с Федором Ивановичем 1822 года приехали в Петербург, где он вступил в службу». Также, как и Арина Родионовна у Пушкина, Николай Афанасьевич у Тютчева был важным «связующим звеном» с народом и православной Россией.

Верхи Империи болели подражательностью Западу. Проявлением этого был курс министра иностранных дел Карла Нессельроде, который служил австрийским, а не русским государственным интересам. Его поэтому так и называли, «русский министр австрийских иностранных дел». Нессельроде всячески способствовал дезориентации императора Николая I, который вступил в Крымскую войну за права православных на Востоке, не поняв того, что Запад представляет единую силу, враждебно относящуюся к России. Поэтому в начале 50-х гг. XIX в. быстро составилась враждебная России коалиция их Турции, Франции, Англии, Пьемонта (главнейшего итальянского государства) при сочувствии Австрии и практически всей Европы. Между тем Тютчев на протяжении предшествующих 40-х годов пытался достучаться к царю и его приближенным, раскрывая им глаза на недоброжелательство Запада к России, предостерегая верхи от иллюзий «общего европейского дома». Единство Европы возможно только на духовной основе, доказывал поэт-мыслитель; теряющий внутреннее религиозное сознание Запад склонен свои смутные воспоминания о прошлом единстве Христианской цивилизации «конвертировать» лишь во внешнее собственное «единство силы», оторванной от правды. Перу Тютчева принадлежали как аналитические записки, подававшиеся «наверх», так и политические статьи, публиковавшиеся на Западе в расчете на то, что их прочитают и власть имущие в родном отечестве, поскольку они всегда внимательны к тому, что проистекает из Европы.

Писал Тютчев и политические стихи, в которых он обращал внимание на враждебное отношение Запада к России, которое основано на духовном противостоянии двух принципиально различных «миров Европы». Вот, к примеру, стихотворение 1850 г. о Наполеоне, как выразителе совокупной противорусской воли всего Запада, поскольку Франция является квинтэссенцией той Европы. Слава Богу — безбожному «змеиной мудрости расчету» Наполеона, сплотившего всю Европу против России, противостояла другая, высшая сила, спасшая наше отечество. Ею была сила веры в Русского Бога. Тютчев писал: «Но освящающая сила, / Непостижимая уму, / Души его не озарила / И не приблизилась к нему… / Он был земной, не божий пламень, / Он гордо плыл — презритель волн, — / Но о подводный веры камень / В щепы разбился утлый челн». По мудрому убеждению Тютчева, когда Русь верит своим святыням, она всегда побеждает нападающий на нее Запад. Правящие круги России только должны понять, что за внешней культурной личиной Запада часто скрывается хищнический его оскал, нацеленный на богатства России. Таково было коренное убеждение Тютчева и оно очень поучительно для нас.

В России за последние 20 лет усилилась «пятая колонна» оранжевых изменников и полуизменников, которые за гранты Запада и прочие его благодарности всячески усыпляют бдительность нашего общества, распространяя байки об «общечеловеческих ценностях» Европы и Америки. События с коллективной поддержкой Запада Саакашвили, увы, показали, что Запад по-прежнему, как и в Наполеоновские времена, стремится к нашему ослаблению, а буде создадутся условия, то и к расчленению и «поеданию» нас по частям. Почему-то не всем это ведомо. Недавно в Калининградской областной Думе состоялось вполне патриотическое совместное заседание с депутатами горсовета. Звучали голоса и московских политиков, представлявших Государственную Думу. Так вот, несмотря на все действительно патриотические заявления, были слышны и странные декларации тех «народных представителей», кто искренне страдает из-за предстоящей перспективы сокращения собственных визитов на Запад и получения «оттуда» разного рода пособий. Конечно, такое холуйское настроение, которое было ненавистно Тютчеву, необходимо изживать.

Тютчев никогда не «млел» от западных символов, табличек, наклеек, как это часто встречается у нас. Германских псов-рыцарей он называл собственным именем и не забывал указать, как они относились к коренному прибалтийскому населению пруссов, латышей, эстов. В одном из стихотворений он писал о своих путевых впечатлениях при поездке через Прибалтику, тогда законную часть Российской Империи: «Я вспомнил о былом печальной сей земли — / Кровавую и мрачную ту пору, / Когда сыны её, простертые в пыли, / Лобзали рыцарскую шпору…». А сколько сейчас мы встретим работников калининградских и иных музеев, преподавателей вузов, учителей-краеведов, которые вновь «лобызают» рыцарскую шпору и выдают зверские орденские времена за расцвет цивилизованности и всячески обеляют черные страницы германской и в целом западной истории. Доходит просто до кощунственных заявлений. Несколько месяцев назад один наш молодой университетский менеджер, очень гордящийся своим американским вторым образованием, заявил на встрече с швейцарскими любителями прусского прошлого, что он «горд» всей немецкой историей, без которой «не может представить себе ни настоящего, ни будущего Калининграда». Молодой специалист так хотел быть приятным для представителей Запада, что забыл о развязанных немцами войнах и о гибели десятков миллионов своих соотечественников, в том числе и тех, кто был замучен в лагерях смерти. Чего уж удивляться тому, что в нашей калининградской интеллигентской среде так сильны патологические русофобские настроения, которые оборачиваются стремлением восстановить прусский Королевский Замок, символ германской агрессии на русском Востоке Европы.

Для изжития этого «кенигсбергского» холуйства нам и нужен Тютчев, который всегда понимал, что Россия стала великой благодаря своей самобытности, православной, царской, народной. Россия Великая может быть только Империей, учил он. Если она забывает свои собственные задачи и начинает подстраиваться под Запад, она ниспадает, а Запад становится все более наглым и требовательным. Тютчев, в частности, постоянно призывал сердцем «уйти из Европы» (западной) и делать собственную политику. Не секрет, что Российская Империя в течение первой половины XIX в. проявляла гигантскую заботу о той Европе, помогая германским государствам, защищая их ценой пролития русской крови, не говоря уже об огромных материальных затратах. В 1849 г. Николай I бросил русскую армию на подавление венгерского восстания, что сохранило целостность Австрийской Империи. Погибли десятки тысяч русских и россиян, а австрийцы только посмеивались, глядя на глупых наших политиков. Через несколько лет австрияки «отплатили неблагодарностью», вступив в фактический союз с Англией и Францией, которые с оружием в руках выступили против России в Крыму. Тютчев призывал власти переориентировать политику с Европы на Юг, в сторону Константинополя, Египта. Там наши интересы. Со времен Тютчева ничего принципиально не изменилось и недавние переговоры с турками и сирийцами, проведенные по их инициативе после известных грузинских событий, тому подтверждение.

Тютчев призывал Россию и русских граждан быть самими собой, прежде всего, помнить о святой Вере. Он предвосхитил и вдохновил А.С. Хомякова на написание его гениальных богословских статей. Западный безбожный индивидуализм и либерализм считал главнейшей опасностью как для России, так и для всего культурного мира, обоснованно упрекая католиков и протестантов в искажении, в угоду либеральной индивидуалистической моде, Духа истины. О наших либералах-западниках с сожалением писал в 1867 г.: «Напрасный труд — нет, их не вразумишь. / Чем либеральней, тем они пошлее, / Цивилизация для них фетиш, / Но недоступна им её идея…». А ведь и до сих пор, сколь много образованных людей связывает цивилизованность не с определенным модусом духовности и волевым жертвенным поступком, направленным к торжеству Правды, а с сотовыми телефонами и прочими внешними удобствами и комфортом! Актуальность Тютчева и здесь невозможно переоценить. Нашим неумеренным «русским европейцам» Тютчев подавал мудрый совет, зная Запад изнутри и досконально:

«Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы».

Печально, что до сих пор в государственных и общественных верхах России много деятелей, которые пока не поняли этой истины.

Свободные консерваторы пушкинского чекана, к которым принадлежал Тютчев, всеми своими немалыми духовными силами стремились к торжеству Русской цивилизационной альтернативы, к завершению подражательного петровского периода (с сохранением всех его достижений) и возвращению к национальной самобытности.Тютчев так писал в замечательном стихотворении 1866 года:

Ты долго ль будешь за туманом
Скрываться, Русская звезда,
Или оптическим обманом
Ты обличишься навсегда?

Ужель, навстречу жадным взорам,
К тебе стремящимся в ночи,
Пустым и ложным метеором
Твои рассыплются лучи?

Все гуще мрак, все пуще горе,
Все неминуемей беда —
Взгляни, чей флаг там гибнет в море,
Проснись — теперь иль никогда.

Наша звезда и сегодня едва проглядывает из тумана. Но у нас есть Тютчев, как есть Пушкин, Хомяков, Достоевский, Солженицын. Если осознаем значение их наследия, то будем жить, если же нет — превратимся в удобрение для китайцев, американцев и прочих европейцев, которые о своих интересах никогда не забывают.
Владимир Николаевич Шульгин, кандидат исторических наук, профессор Калининградского пограничного института ФСБ России