 |
| Храм Рождества Иоанна Предтечи на Пресне | Монах Лазарь (Афанасьев) | 21.06.2008 |
Каждый из этих писателей заслуживает отдельного очерка. Расскажем об одном из них — о графе Михаиле Владимировиче Толстом, прожившем долгую жизнь (1812−1 896), написавшем и издавшем много книг, регулярно печатавшемся в церковных журналах. Мы сегодня имеем на своих книжных полках переизданные его труды, в частности «Рассказы из истории Русской Церкви», «Книга, глаголемая Описание о Российских святых», «Патерик Свято-Троицкой Сергиевой Лавры», «Хранилище моей памяти», «Святыни и древности Пскова». Граф был дальним родственником Л.Н. Толстого, но судьбы их совершенно различны.
Отец писателя — граф Владимир Степанович Толстой, мать — Прасковья Николаевна Сумарокова (из рода известного писателя XVIII века). Жили они в московском своем доме на Пресне, а имение их находилось близ Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, там они жили летом. Отец, как и почти все дворяне того времени, имел в своей домашней библиотеке множество вредных для души книг разных западных писателей, но однажды, на Страстной неделе, после разговора в Лавре с преподавателем Духовной Академии протоиереем Феодором Голубинским взял да и сжег все, что вообще недостойно стоять на книжных полках православного читателя. Будущий сочинитель был еще совсем мал, но запомнил это: какой был ему на будущее урок! Немного позднее отец заменил на домашних уроках сына латинские тексты греческими, да не какими-нибудь, а целой Библией. Академический преподаватель философии отец Феодор Голубинский скоро стал домашним учителем Михаила, но он не мог регулярно ездить к ним в имение, поэтому Толстые наняли в Сергиевом Посаде дом на Вифанской улице. Во время переезда Владимир Степанович скончался от воспаления в желудке 19 февраля 1825 года. Последними словами умирающего были: «Иисусе Сладчайший, спаси мя!» Слово, сказанное при отпевании протоиереем Феодором Голубинским, было позднее напечатано в журнале «Странник» (1863, № 10). Оно очень проникновенно.
Домашнее образование М.В. Толстого счастливо дополнилось религиозным в стенах Духовной Академии. Как вольнослушатель, он регулярно посещал почти все лекции. Перезнакомился со студентами и педагогами, стал здесь совершенно своим. Руководившего его занятиями протоиерея Феодора Голубинского он полюбил всей душой. «Хотя, — вспоминал Толстой, — наружность его вовсе не была привлекательна для ребенка: близорукий, некрасивый лицом, неловкий в телодвижениях. Он приходил ко мне ежедневно, хотя и в неопределенные часы, и каждый его урок продолжался не он гулял со мною на Корбухе (где теперь Гефсиманский скит) или по монастырской ограде, в таких прогулках назидательная беседа его с избытком дополняла классное учение».
Напомним, что отец Феодор Голубинский был известным в Европе православным философом (его знал Шеллинг). Многие годы он цензурировал в Москве все духовные издания, и самая большая и незабываемая его заслуга — помощь оптинским монахам и И.В. Киреевскому в издании писаний святых отцов. Он не принимал монашеских обетов, но обладал всеми иноческими достоинствами, что особенно подчеркивает Толстой в своих воспоминаниях. Пять лет отца Феодора и Михаила Толстого связывали отношения учителя и ученика.
Тогда же, в 1825 году, познакомился Толстой и многие годы поддерживал дружеские отношения с архимандритом Антонием (Медведевым), наместником Троице-Сергиевой Лавры (Преподобный Серафим, Саровский чудотворец, предсказал ему, что он будет управлять «великой Лаврой»). «Много лет, отмечал Толстой, — радуясь постепенным улучшениям в Лавре, я пользовался добрым расположением отца наместника Антония». Когда в 1871 году умер от холеры сын Толстого, Владимир, ученик 5-го класса гимназии, то отпевал его наместник архимандрит Антоний (заметим, что Владимир и вообще все члены семьи Толстого и впоследствии сам он были похоронены в этой великой обители).
В 1850 году Толстой вступил в брак с княжной Елисаветой Петровной Волконской. В июне 1853 года родился сын. «Всегда помня, — писал Толстой, — что лучшие годы моей жизни протекли под кровом Преподобного Сергия, и считая сего великого заступника земли Русской лично моим покровителем, я дал его имя новорожденному… Когда младенцу минуло шесть недель, я повез его в — Лавру. Во время служения молебна Преподобному Сергию я приложил своего Сережу к святым мощам его и затем опустил младенца в раку. Монахи, понятно, вознегодовали, требовали, чтобы я вынул младенца из раки, но я нарочно поспорил с ними несколько минут, в продолжение которых младенец мой пробыл как бы в объятиях небесного своего заступника. В это время митрополит Филарет жил в своем Гефсиманском скиту, он благословил моего малютку иконой Преподобного Сергия».
Троицкая Лавра для графа Толстого, пожалуй, была роднее собственного дома. Он много писал о ней в книгах своих воспоминаний. Целая галерея образов проходит перед читателем: настоятели, монахи, семинаристы, ученики Духовной Академии, профессора… Как правило, это деятели, оставившие заметный след в истории Русской Православной Церкви. Но встречаются среди них и простые люди, такие, как, например, схимонахи Матфей и Харитон, которых Толстой знал уже старцами. Однако и эти простецы обыкновенные люди только на первый, невнимательный взгляд. Схимонах Михаил назвал юноше Толстому имя и отчество его будущей жены, когда он и не помышлял о женитьбе. Будучи духовником братии, он, избегая превозношения от людей, притворился юродивым и, конечно, был сменен с духовнической должности. А отец Харалампий нес послушание при часовне, что располагалась на месте келлии Преподобного Сергия, не только сторожа, но и духовно украшая ее.
Митрополит Филарет не разрешил М.В. Толстому поступить в Духовную Академию, и ему пришлось учиться медицинским наукам в Московском университете. Однако врачебная практика не пришлась ему по вкусу. Он приглашен был в только что созданное благотворительное учреждение — Комитет для разбора и призрения просящих милостыни. На этом месте службы в 1830-е и начале 1840-х годов он написал несколько духовных книжек для народного чтения, которые и были изданы в пользу Общества. Это «Жизнь святого Иоанна Милостивого», «Примеры христианского милосердия», «Жизнь и чудеса святого Николая Чудотворца» и ряд других. Они написаны хорошим литературным языком и выдержали несколько изданий.
В 1847 году вышел в свет первый капитальный труд Толстого «Святыни и древности Ростова Великого». В статье по поводу кончины Толстого, напечатанной в 1896 году в «Богословском вестнике» (№ 3), отмечалось: «Человек светский, не получивший богословского образования, он необыкновенно много сделал именно для духовного просвещения русского народа. Он любил Православную Церковь, ее многострадальную историю, ее богослужение и уставы, в ней искал разума и мудрости; он любил ту науку, что возвещала волю Божию, возжигала в сердцах свет веры и любви Христовой. Им были описаны многие святые обители и благодатные святыни, пересказаны в назидание простому народу жития многих святых. Он был непременным участником археологических съездов, постоянным автором таких журналов, как „Душеполезное чтение“, „Богословский вестник“, „Русский архив“ и многих других повременных изданий».
Самым любимым и дорогим сердцу графа Михаила Владимировича явился «Троицкий Патерик, или Сказания о святых угодниках Божиих, под благодатным водительством Преподобного Сергия в его Троицкой и других обителях подвигом просиявших». В 1896 году наместник Троицкой Лавры архиепископ Никон (Рождественский) дополнил этот Патерик и издал со своим предисловием, где писал: «Первоначально эта книга была составлена и издана к 500-летию блаженной кончины Преподобного Сергия нашим известным духовным писателем-историком покойным графом М.В. Толстым; предоставив право издания своего „Патерика“ обители Преподобного Сергия, под сенью которой он провел как свою юность, так и последние старческие годы, и нашел себе вечное упокоение, почтенный автор пополнил книгу и, для большего удобства пользования, сказаниями, заключающимися в „Патерике“, расположил их по месяцам года, подобно сказаниям Четьи-Миней, Прологов, Киево-Печерского Патерика». Очень жаль, что автор новейшей статьи «Московская Духовная Академия и Троице-Сергиева Лавра» (Богословские труды. Сб. 29. М., 1989.С. 257), говоря о служении архиепископа Никона, приписал полностью создание Патерика ему, не помянув ни словом главного его создателя — графа М.В. Толстого, тогда как сам владыка отметил в цитированном нами предисловии к переизданию книги труды графа.
После кончины своей супруги, последовавшей в ночь с 4 на 5 сентября 1881 года, Толстой, похоронив ее подле двух своих покойных сыновей в обители Преподобного Сергия, поселился в лаврской гостинице, как писал он, «в ожидании того дня, когда Господу угодно будет соединить меня с бесценною моею подругой». В 1888 году отмечался сорокалетний юбилей литературного творчества Толстого. В те дни он получил огромное количество поздравительных телеграмм от частных лиц и разных общественных организаций. Православная Россия знала и любила его. Появилось также много статей в журналах, посвященных юбиляру, более всего в церковных и научных (его высоко ценили как историка и археолога).
«Во время предсмертной болезни, — говорится в некрологической статье о нем, — М.В. Толстой был окружен любящими и любимыми детьми и умер на руках одного из своих сыновей. Это случилось в Сергиевом Посаде 23 января 1896 года… Он, будучи истинным христианином, принял в полном, до конца жизни не оставлявшем его сознании напутствие святых Христовых Таинств. Похоронен он был в ограде Лавры, рядом с могилами жены и детей. Согласно завещанию, обряд погребения совершил над ним академический собор духовенства. Питомцы Академии провожали его до могилы».
Если мирские критики и исследователи литературы полагают, что писатели, создающие книги для христианского просвещения народа, не нужны, то вот факты, над которыми полезно задуматься: могила Пушкина находится в ограде Святогорского монастыря, могила Гоголя — в Даниловом монастыре (ныне — на Новодевичьем кладбище) и Киреевского — в Оптиной пустыни, а место упокоения замечательного ученого и писателя М.В. Толстого — в ограде великой обители — Свято-Троице-Сергиевой Лавры. Завидная участь для каждого делателя на ниве Христовой.
