Долгое прощание

«В прекрасный сентябрьский вечер шел в Данилов
монастырь. Когда подходил, ударил большой колокол.
Вот звук! Золотой, глухой, подземный…»
И.А. Бунин. Под Серпом и Молотом.
Из записей неизвестного. Этюд VI.

«Дорогой президент Лоуэлл!
… На колоколах, которые господин Крейн передал
Гарвардскому университету и которые являются
величайшим „звоном“ в Америке, должен
играть только русский звонарь, умеющий
профессионально звонить в русские колокола…
Эти колокола представляют собой инструмент,
абсолютно отличный от карильона, так что западный
звонарь-профессионал не готов играть на них.
Также как и публика в Америке не способна
адекватно их воспринимать».
Из письма Сета Т. Гано (поверенного в делах
Томаса Виттемора, приобретшего Даниловские
колокола по просьбе Чарльза Р. Крейна)
президенту Гарварда Эбботу Л. Лоуэллу
от 28 октября 1931 года.
(Бахметьевский архив Нью-Йоркского
Колумбийского университета).

Через три месяца, в сентябре, 17 колоколов знаменитого «Даниловского звона» после 78 лет пребывания в США, на башне Лоуэлл-хауса — одного из тринадцати студенческих общежитий Гарвардского университета, наконец-то вернутся в Москву, в родной Данилов монастырь. Здесь они воссоединятся с возвращенным годом ранее 18-тым колоколом ансамбля, все это время находившимся на другом берегу реки Чарльз, на башне Библиотеки Бейкера гарвардской Бизнес-школы. Предстоящему событию был посвящен состоявшийся в начале июня в Гарварде первый в его истории Колокольный фестиваль и симпозиум. Это была своеобразная церемония прощания студентов, преподавателей, выпускников университета, любителей колокольного звона, с православной реликвией, к которой они за эти годы тоже успели по-своему «прикипеть сердцем».

В начале 1950-х годов группа студентов Лоуэлл-хауса образовала «Клуб клаппермейстеров», члены которого по специальному постановлению муниципалитета Кембриджа получили разрешение звонить в русские колокола каждое воскресенье в час дня, не более 15 минут. Также звон колоколов Данилова монастыря можно услышать в канун Нового года, в полночь шумного празднования Хэллоуина, во время встреч местной футбольной команды с командой Йельского университета, в дни торжественных обедов и по случаю присуждения ученых степеней в конце учебного года. Есть и еще один сложившийся за последние десятилетия обычай — ежегодно в мае силами студенческого оркестра исполняется «Увертюра 1812 года» Петра Ильича Чайковского, где взрывы наполненных водородом воздушных шаров имитируют пушечные залпы, а победный финал сопровождается колокольным звоном…

Для того чтобы расставание с Даниловскими колоколами было не столь болезненным и звонарные традиции Лоуэлл-хауса могли продолжаться и развиваться с учетом русских канонов, подлинные колокола будут в течение нынешнего лета демонтированы и заменены на новые, максимально приближенные к историческим. Они были отлиты весной 2007 года на воронежском заводе «Вера», согласно соглашению, подписанному тремя сторонами-участницами: администрацией Гарвардского университета, представителями Данилова монастыря и руководством российского культурно-исторического фонда «Связь времен». Уже почти год, как доставленные на склад предметов художественно-прикладного искусства в Южном Бостоне, они дожидаются начала установки на гарвардской колокольне.

Еще какие-нибудь пять лет назад в реальность происходящего сегодня верилось с трудом. Вопрос о возврате колоколов поднимался с настойчивой регулярностью, начиная с середины 1980-х годов, когда «первый на Москве» монастырь после полувековой разрухи и запустения первым был возвращен Русской Православной Церкви и в качестве резиденции Московского Патриарха стал центром возрождения религиозной жизни в стране. Но запросы и обращения разных уровней, направляемые в Гарвард, оставались в лучшем случае без ответа.

Все изменилось, когда во главе Лоуэлл-хауса стала гарвардский профессор-религиовед Дайана Эк. Мне довелось беседовать с ней на эту тему в самом конце 2002 года, за год до первого приезда официальной делегации Данилова монастыря в Гарвард. В то время я изучала в университетских архивах материалы, касающиеся пребывания в Кембридже «Даниловского звона», уникального уже тем, что он является единственным уцелевшим колокольным ансамблем Москвы, чудесным образом избежавшим участи быть уничтоженным благодаря продаже в 1930 году американскому промышленнику, дипломату и благотворителю Чарльзу Ричарду Крейну. Помню искреннюю заинтересованность куратора Лоуэлл-хауса этой историей: она позвала к себе, в свою «резиденцию», на традиционный четверговый чай файв-о-клок , еженедельно устраиваемый для студентов и гостей, после которого я была приглашена в гостиную. От меня требовали подробностей. Особенно тронула Дайану история с гениальным московским звонарем Константином Сараджевым, посланным в Гарвард для установки монастырских колоколов на университетской башне, но в результате трагического стечения обстоятельств не понятого на чужбине и бесславно отправленного на родину (чем ни вариация-быль на тему лесковской притчи о Левше?) Госпожа Эк — единственная в то время не отмела категорически возможность возвращения православной святыни на родину, а предположила, что потребуется лет, эдак, пять, чтобы гарвардцы свыклись с мыслью о реституции: «Наши студенты из «Клуба клаппермейстеров» съездят к вам, поучатся, как правильно звонить в русские колокола; даниловские звонари побывают у нас, убедятся в сохранности ансамбля и дадут «мастер-классы"…»

До сих пор удивляюсь, но Дайна, что называется, «как в воду глядела». Те же, кто был настроен воинственно-недружелюбно и публиковал в студенческой прессе разгромные фельетоны о «посягательстве Москвы на гарвардскую собственность», сегодня лучезарно улыбаются, при этом чуть смущенно отводя глаза…

Безусловно, свою роль сыграла и мудрая, добродушно-примирительная позиция наместника монастыря архимандрита Алексия (Поликарпова), не ставшего на переговорах оспаривать у Гарварда законность владения Даниловскими колоколами, но сумевшего доходчиво объяснить, почему его обитель неустанно, уже не одно десятилетие, добивается возвращения уникального ансамбля: «Более двухсот лет, из поколения в поколение, под звон этих колоколов русские люди призывали к миру и молитве. Их жертвовали монастырю Цари, под них спасались монахи. Под их звон хоронили великих людей России: писателя Гоголя, художника Перова, основателя Московской консерватории пианиста-виртуоза Рубинштейна… Для нас они не неодушевленный антиквариат. Каждый колокол обладает не только собственным отличительным звоном, но и собственной душой. В этих колоколах — связь поколений, связь времен …»

И символично, что на прозвучавший в 2004 году призыв Святейшего Патриарха Алексия Второго начать сбор средств для возвращения колокольного ансамбля в Россию, ибо — время «собирать камни», иначе порвется нить, связывающая наше прошлое, настоящее и будущее, — откликнулась известная своей меценатской деятельностью некоммерческая организация, культурно-исторический фонд«Связь времен», одной из главных целей которого является поиск утраченных российских реликвий и возвращение их на родину. Учредитель фонда и председатель его Попечительского совета Виктор Вексельберг и председатель Правления фонда Владимир Воронченко взялись профинансировать этот дорогостоящий проект. Также фонд стал соорганизатором и спонсором завершившегося на днях в Гарварде Колокольного фестиваля и симпозиума.

С российской стороны мероприятие почтили своим присутствием генеральный консул России в Нью-Йорке Сергей Гармонин и секретарь Представительства Московской Патриархии в США протоиерей Александр Абрамов. Делегацию из Москвы возглавили руководитель отдела по работе с общественными и религиозными организациями аппарата полномочного представителя Президента России в Центральном федеральном округе Марина Белогубова, настоятель Данилова монастыря архимандрит Алексий (Поликарпов) и заместитель исполнительного директора фонда «Связь времен» Ринат Умаров.

В течение двух дней над Кембриджем раздавался церковный благовест, исполняемый на монастырских колоколах старшим звонарем Даниловской обители иеродьяконом Романом (Огрызковым) и звонарем Московского Кремля Константином Мишуровским. Им вдохновенно подыгрывали члены гарвардского «Клуба клаппермейстеров», как нынешнего его состава, так и участники прежних лет. Некоторые из них проходили обучение мастерству колокольного звона в России, в рамках обмена между звонарями Данилова монастыря и Гарварда. И все же желание хозяев воспроизвести на колоколах песенные мелодии, джазовые и рок-композиции, музыкальные темы из популярных блокбастеров, таких как «Звездные войны» и «Гарри Поттер», к сожалению, иногда пересиливало, и тогда бронзовые «даниловцы» тщетно силились исполнить несвойственную им роль «хорошо темперированного клавира"…

Доклады по истории колоколов и искусству колокольного звона в его русской, православной традиции, о прошлом и настоящем Данилова монастыря, о спасителе 18 московских колоколов Чарльзе Ричарде Крейне (в этом году будет отмечаться его 150-летний юбилей) и «мастере волшебного звона» Константине Сараджеве собирали так много слушателей, что публика в конференц-залах из-за нехватки мест порой вынуждена была стоять в проходах.

Всеобщий интерес вызвало присутствие многочисленных потомков американского филантропа, часть из которых ради Колокольного фестиваля прилетела из своих фамильных поместий в Вирджинии. Одобрительными аплодисментами были встречены слова, сказанные внуком Чарльза Крейна, Томом: «Вся наша семья счастлива, что Даниловские колокола возвращаются!..»

Почти восемь десятилетий звон колоколов на башне Лоуэлл-хауса был слышен по всему Гарварду. За это время здесь успели получить образование не одно поколение студентов, ставших с годами не только Нобелевскими лауреатами, но и «звездами» Голливуда (достаточно назвать имена таких известных актеров, бывших постояльцев Лоуэлл-хауса, как Мэтт Дэмон и Натали Портман).

Для многих русские колокола повлияли на выбор дальнейшего жизненного пути. Среди них — бывший посол США в СССР в 1981—1987 годах Артур Хартман. В Лоуэлл-Хаусе он жил перед уходом на фронт, в 1943 году, и теперь с удовольствием вспоминает, что нередко поднимался на колокольню ради «Даниловского звона». Спустя сорок лет, когда монастырь был передан Церкви и начались трудные переговоры по возвращению колоколов, именно американский посол в Москве Артур Хартман подтвердил насельникам монастыря, что колокола в США пребывают в хорошей сохранности и тем самым заронил в них искру надежды на обретение пропавшей святыни…

Уже после окончания Колокольного фестиваля, 5 июня, в 357-ой по счету Актовый день в истории Гарвардского университета, колокола московской Даниловской обители на башне Лоуэлл-хауса звонили в последний раз. Когда-то, ровно 30 лет назад, здесь со своей знаменитой «Гарвардской речью» к выпускникам самого престижного вуза Америки обращался Александр Солженицын. Времена меняются и мельчают, и в этом году главным «ньюсмейкером» Гарварда стала автор книг о Гарри Поттере англичанка Джоан Роулинг, которой была присуждена ученая степень доктора словесности, что не преминули иронические прокомментировать гарвардские интеллектуалы, назвав ее автором «попсы». После церемонии награждения, в которой, по сообщению местных газет, участвовали выпускники 1936 года… с метлами в руках, предполагалось, что новоявленному доктору наук будет предоставлена возможность позвонить в русские колокола, и это стало бы заключительным аккордом их пребывания на американской земле. Но что-то, слава Богу, не сложилось, и на башню Лоуэлл-хауса она так и не поднялась.

Когда работа над этим материалом была уже закончена, по электронной почте я получила письмо от участницы Колокольного фестиваля, члена «Клуба клаппермейстеров», выпускницы Гарварда 2004 года, лингвиста и музыканта Аары Эдвардс. К письму было приложено эссе, которое, думаю, заслуживает того, чтобы быть опубликованным (привожу текст в своем переводе с английского):

Аара Эдвардс
Прощайте, колокола!

Посвящается всем моим друзьям,
о которых помнит мое сердце.

Тяжело видеть, как колокола покидают нас. Это правильное решение. Но свыкнуться с этим тяжело. Они были очень важны для меня в студенческие годы, столь сильно изменившие всю мою последующую жизнь.

Я провела много времени на колокольне, не только звоня в колокола — по большей части даже не звоня. Колокольня — это тихое, безлюдное место, где я могла побыть одна и превратиться в созерцателя — вместе с колоколами. Я могла взобраться повыше и затеряться среди колоколов, слушая шум улицы внизу и глядя в сторону ярких огней Бостона, искрящихся, подобно бриллиантам. Или любуясь деревьями Бельмонта (городок в пределах Большого Бостона, на запад от Кембриджа. - И. С .), которые напоминали мне о деревьях в Канаде, оставленных из-за переезда в Гарвард. Ошеломленная и подавленная большим городом, я нередко брала с собой спальный мешок и проводила ночь наверху, на прохладном ночном воздухе, оберегаемая молчаливой колокольной мощью «Матери Земли».

Для ребенка из сельской глуши, какой я, в сущности, была, когда попала в крикливый и безумный городской водоворот, умиротворяющее спокойствие колоколов было спасительным. Когда они говорят, то говорят ясно и весомо, без всякого угодничанья. Остальное время они покойны, наблюдая и ожидая, когда наступит нужный момент. Это именно то искусство, которое я стремилась в себе воспитать и которому я обучалась, проводя время наедине с колоколами.

Я была в составе первой студенческой делегации, отправившейся в Россию в мае 2004 года. Мне посчастливилось встретить много родственных душ и взобраться на множество колоколен в под самые небеса, находя островки уединения на высоких звонницах Москвы и ее предместий. Я встретила тихих, оставшихся для меня безымянными людей, таких же, как и я сама, которые различными путями наследовали ключи к своим, предназначенным для них колокольням.

Анонимность — это тот серьезный урок, которому научило меня общение с колоколами, и то, почему мне нравится быть звонарем . Когда я выступаю на сцене со своим альтом, все глаза устремлены на меня, и извлекаемый мною из смычкового инструмента звук долетает до самых дальних уголков концертного зала. Но когда я выступаю в роли звонаря, исполнители — колокола . Никто не знает, что это я, но все слышат колокольный трезвон по всему городу.

Я была звонарем в Лоуэлл-хаусе более четырех лет, но только самые близкие друзья знали, что это мой звон они слышат каждую неделю! Я могла закончить играть и проскользнуть в толпу; и люди говорили о колоколах , а не о звонившей в них Ааре. Я — лишь частичка сообщества людей при колоколах.

И на этой неделе я говорю: «В добрый путь!» — красоте, мощи, сдержанности, безмолвию и музыке. Колокола были моими учителями, и ни один профессор не мог бы мне их заменить. Я плачу, и в то же время я испытываю чувство радости; мне посчастливилось быть частью истории колоколов, а они — частью меня. И на этом сюжет не заканчивается. Я с нетерпением жду дня, когда я приеду к колоколам — на этот раз к ним домой.
Инна Анатольевна Симонова, кандидат исторических наук, член Союза писателей России