 |
| Русская линия | Никита Поздняков | 26.11.2007 |
Богословское отделение Петровской Академии наук и искусств, созданное по благословению приснопоминаемого митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева), постоянно держит в поле зрения вопросы духовного воспитания и не может не реагировать на те обвальные процессы в практической (а отчасти и теоретической) педагогике, которые мы имеем на данный момент.
К сожалению, именно к такому выводу приводит наблюдаемая сейчас общая картина российской современной безнравственности: запустение воспитания, развал системы образования, вестернизация культуры, вседозволенность, упор на «права» в ущерб обязанностям, культ потребительства, секса и наживы, пьянство и наркомания, распад семьи, стирание чувства матери, ответственности отца, ложь о рынке, о «капитализме» в России и многое другое.
Небольшой характерный пример. В конце 2004 года кронштадтской «Морской газете» удалось получить интервью у «главного приватизатора» А. Чубайса. Суть его мыслей была та, что люди просто не поняли, какое благо дала им его команда, сделав выбор «между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом» в пользу последнего. А на вопрос корреспондента, как это соотносится с русским менталитетом, в частности, с мировоззрением Ф.М. Достоевского, — Чубайс заявил: «Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски».
Понятно, что в таком ответе содержится гораздо больше информации, чем просто сведения о литературных предпочтениях, в этом ответе — идеология и самохарактеристика современных российских (а точнее — космополитических) олигархов: нравственный выбор Достоевского им не нравится, сами же они охотно выбирают нужную им форму бандитизма. Феномен чубайсов — это продукт воспитания и самовоспитания такой вот новой генерации функционеров, и с этим фактом приходится считаться. Ведь процесс воспитания идет постоянно, и нам нельзя быть просто статистами, нам важно исследовать: кто и что воспитывает, кого воспитывает, какого знака это воспитание, — и на твердой духовно-научной базе дать свои рекомендации и для других, и для самих себя.
Многие современные книги, публикации, средства массовой информации старательно навязывают нам готовые матрицы сознания, например, такие: мы долго были иждивенцами, а надо самим крутиться; рынок решит все проблемы; свобода любой ценой, права прежде всего, общечеловеческие ценности прежде всего и др. Конечно, такую «музыку» заказывает тот, кто платит, т. е. имеет деньги и стоит у власти. А время сейчас такое, что власть обслуживает либерально-демократическую, воровскую и вообще криминальную капиталократию, прикрываясь лишь на словах, и только в период выборной кампании, якобы заботами о народе. Постоянно наблюдается трагический разлад между словами и делами.
Такое положение не может не оказывать сильного влияния на формирование нравственного чувства людей, особенно молодых. И они, действительно, вырастают в координатах лжи, потребительства, жёсткого соперничества и культурного примитива, сводящегося, в основном, к удобствам и комфорту, — достаточно лишь вспомнить манеры и сленг так называемых «новорусских». Потребительство всегда сопряжено с жаждой денег и богатств — любой нравственной ценой. Соперничество, конкуренция порождают жестокость и бездушие; насилие и несправедливость становятся нормой жизни современного индивида. Жизненные удобства и комфорт сводятся к чрезмерному и изощрённому удовлетворению простейших естественных потребностей. Таким образом, возникает устойчивая система антивоспитания, нравственного одичания, бездуховности. А это значит, что в среде так называемой «элиты» зреет раковая опухоль самоуничтожения, потому что накопленные и наворованные деньги, материальные богатства и удобства несут в себе страшный заряд антинравственности, который непременно сработает (и уже срабатывает) в их детях и внуках.
И всё было бы неплохо, если бы эффект самоуничтожения замыкался только на криминальной «элите». Гораздо хуже то, что порок заразителен, и мнимое благоденствие «богатых» служит мощным разлагающим примером и развращающим фактором для остальных. Кому-то из этих остальных удается перескочить в разряд «богатых» под фанфары лживого самооправдания «первичное накопление капитала всегда преступно»; большинство же терпит крах, копя раздражение и злобу. Основная причина бегства многих наших современников в царство алкогольных или наркотических иллюзий — это размытость нравственных ориентиров, духовная опустошённость, потеря смысла жизни.
Богатый криминалитет относительно устойчив, он не так прост и наивен, его обслуживают и свои интеллектуалы, и свои идеологи. С одной стороны, и это известно, олигархи могут прикрываться и благотворительностью, и пожертвованиями. Например, некоторые из них открывают клиники, строят церкви, жертвуют на приюты. Но ведь «церковь не в брёвнах, а в рёбрах», и никакие «отмывания» нечистых денег не покроют страшный нравственный вред неправедного богатства и духовного убожества.
С другой стороны, в этой среде тоже действуют своеобразные «моральные» законы, подобные неписаным правилам уголовной зоны. Эти так называемые «правила игры» достаточно жёсткие, они направлены на самоподдержание системы «элитного» криминалитета методами примера, подкупа и насилия. В дополнение к этим методам идеологи и СМИ денежной «элиты» имеют в своем распоряжении широкий ассортимент информационного оружия и технологий управления сознанием, навязывания нужного мнения.
Для правильной расстановки акцентов в деле воспитания нам необходимо ориентироваться в современных информационных потоках. Анализ их психологического воздействия позволяет выделить такие факторы влияния на сознание человека, как:
— эффект полуправды, когда ложь смешивается с правдой, и этот конгломерат становится очень правдоподобным и вполне приемлемым для многих;
— эффект «множественности» правды, выхватывания конъюнктурной правды: обычно людей интересует правда приятная, правда выгодная, правда удобная, — но не истинная правда;
— эффект умолчания (вот, к примеру, дословный фрагмент телеинтервью Спивакова на празднествах в Англии по случаю 60-летия Победы: «татары, евреи, узбеки, украинцы, белорусы — все хотели победы»; наверно, кого-то он тут все-таки умышленно забыл);
— эффект смещения акцентов, преднамеренные искажения, когда ненужные сведения подчёркиваются, а нужные уходят в тень или подаются в неверном свете, в лживой обработке (например, не Великая Победа, а «окончание войны», не бандиты и убийцы, а «боевики» и «повстанцы»);
— эффект «снятия секретности», когда выпячиваются, гипертрофируются только негативные стороны нашей истории, о чём раньше нельзя было писать, что нельзя было показывать: запретно — значит правда, значит повсюду только так и было (этот мотив сильно прослеживается, например, в сериалах «Штрафбат», «Курсант» и других подобных);
— эффект многократного повторения, навязывания, в результате чего возникают последовательно сначала привычка, затем согласие и в конце концов принятие и одобрение (таковы, например, навязшие в зубах «права», «свободы», «ценности демократии»);
— эффект информационной эпидемии, подобный животному чувству толпы или массовой паники, когда лживая информация воспринимается стремительно и некритично;
— эффект «всеобщего» мнения: «все так живут», «все так поступают», «всегда так было», «надо быть как все»;
— эффект жажды информации, своеобразная «мода» на информацию, не важно — какую (к этому явлению можно отнести и постоянную жажду новостей, «новенького», «жареного»);
— эффект привыкания к восприятию готовых мнений (об этом хорошо писал в свое время К.П. Победоносцев: «Некоторым людям некогда составить о чём-либо собственное мнение, и им приятно, что «за них думает газета»);
— эффект манипулирования совестью: совесть можно усыпить, притупить, с нею можно «договориться» и т. д.;
— эффект навязывания комплексов «вины», «рабства», «иждивенчества»;
— эффект размывания, вытравления национально-культурной принадлежности, патриотизма;
— эффект вестернизации, когда всё западное апологетически принимается как самое правильное, самое отработанное, самое лучшее.
Социальный эффект антивоспитания имеют многие стороны самой жизни, в частности, развал экономики. В государственном секторе при этом процветает безответственность и коррупция, а в частном — конструктивное чувство хозяина сменяется эгоистическим и статичным чувством владельца, производство сворачивается, спекуляция процветает. И в обоих случаях застой, беззакония и воровство портят работников, лишая их смысла работы, творческого применения сил, унижая человеческое достоинство и, в конечном счете, разрушая их нравственное отношение к труду и коллективу.
В таких условиях в народе чаще всего срабатывает психологический механизм воспоминания, сравнения и сопоставления с недавним прошлым, и многим людям, особенно старшего поколения, кажется идеальным то, что было на их памяти при социалистическом строе в существующем тогда Советском Союзе. Действительно, вспоминается много хорошего и стабильного, но при этом затушёвываются недостатки и отрицательные стороны тогдашней жизни, память идеализирует прошлое, и кажется, что достаточно вернуться к прежней системе коммунистических ценностей — и все проблемы современности будут решены.
Другая часть людей с удовольствием слушает, как либерально-демократические глашатаи призывают к западному образу жизни и соответствующим «общечеловеческим» ценностям, сводящимся в итоге к денежному эквиваленту и ревнивой слежке всех за всеми.
Некоторые мечтают к возврату в древние языческие времена и к ведическому культу верований. По их мнению, именно тогда существовала целостная система знаний о человеке и природе. Но надо все же трезво заметить, что в таких мнениях преобладает романтическое, неглубокое отношение к язычеству, потому что серьезные историко-этнографические исследования говорят совсем о другом. Например, по отношению к членам иных общин древние не ведали, как правило, вообще никаких моральных императивов. Конечно, человеческое сострадание находило себе место и в языческих средах, но духовный тип дохристианского общества не предполагал какой-либо нравственной связи между представителями различных культово-гражданских объединений. Нормами языческой эпохи в случае войны было предписано и практиковалось полное уничтожение побеждённого народа, изгнание его со своей земли и обращение в рабство. Более того, древние вели войны не только против вооружённых сил противника, но против всего народа, его богов, храмов, священных рощ и сельскохозяйственных угодий. Кроме того, основным в язычестве является признание существующих на равных доброго и злого начал, и этот факт часто служит оправданию зла, признанию его «авторитета».
Одновременно стоит вспомнить, что примеры высочайшей сознательности, благородства, подвижничества, жертвенности, чувства долга и ответственности известны с глубокой древности до наших дней и никак не зависят от социально-экономического строя и его идеологической надстройки.
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих», — это сказано ещё в рабовладельческую пору.
Святые Александр Невский, Сергий Радонежский и Дмитрий Донской своими подвигами, мудростью и героизмом украшали феодальную Русь.
И в капиталистической России известны случаи массового героизма, хотя бы при обороне Севастополя, Порт-Артура, в Цусимском сражении, при Брусиловском прорыве.
Социалистическая страница истории страны также хранит множество примеров беззаветной любви к Родине, героизма и в бою, и в труде.
Всё это говорит о том, что моральные ценности непреходящи и не зависят от той или иной общественно-экономической формации. Следовательно, и процесс воспитания и образования также развертывается в метаисторическом плане, но на конкретном историческом фоне, поэтому систему нравственных ценностей нам следует искать не в каком-то определенном социально-экономическом строе, а в национально-духовной традиции России, основа которой, как известно, — Православие, приятно это кому-то или неприятно. Митрополит Иоанн (Снычев) писал, что те патриоты, которые ищут новых путей для России вне Православия, выдумывают для себя какую-то фантастическую, несуществующую Россию, удобную лишь для их идеологических построений.
Разумеется, основы Православия реализуются, воплощаются в реальной жизни и в конкретных условиях, как и Сам Спаситель пришел в этот мир в том облике и с теми словами, которые были естественны и понятны окружающим. Так же и те люди, которые берут на себя тяжкий крест современного воспитания, должны православным духом напитать всё то положительное, что дала нам история родной земли, здесь необходим духовный синтез.
Например, из нашей языческой древности можно взять то, что не противоречит христианству, например, общинно-родовую близость, неразрывность с природой, трепетное отношение к среде обитания — земле, воздуху и воде, доверие им и сыновнюю заботу. Кстати, это даже не заслуга язычества как такового, а скорее особенности национальной славянской души, по Божией воле предвосхитившей и воспитавшей в себе основные нравственные качества, родственные христианским.
Из православной древней Руси необходимо позаимствовать рациональное сочетание государственной и церковной властей, соборность, верность Родине и Православию и сыновнее отношение к святыням и традициям, осознание частной собственности как долга, ответственности и жертвенности имущего перед неимущими.
Из самодержавной имперской страницы России необходимо реанимировать прекрасные качества ответственности миропомазанного властителя, верноподданничества и благонамеренности народа (какие прекрасные забытые слова!). А имперский характер власти давно пора перестать примитивно считать в духе большевизма «захватническим» и «тоталитарным». История говорит о том, что империализм России на деле был самодостаточным и суверенным чувством старшего брата по отношению к младшим национальностям, хозяйским патронатом, а не угнетением. Весь же гнёт в некоторых национальных окраинах исходил по большей части не из центра, а от зарвавшихся местных богатеев и ростовщиков, особенно ярко это проявлялось на юге России, в западных областях и в Средней Азии.
Точно так же и из недавнего социалистического периода полезно вспомнить и оживить многое положительное: здравую нравственную доминанту коллективизма; обострённое чувство справедливости; равенство перед законом, соблюдаемым всеми без исключения; ответственность и творчество в труде; общинность в решении вопросов самоуправления; заботу государства о благе народа, конкретно выраженную в охране детства и материнства, бесплатном здравоохранении, образовании, жилье; разумный акцент на производстве, а не потреблении; государственную собственность на все важнейшие добывающие и обрабатывающие производства, на недра, землю и транспорт; уважение к защитникам Отечества и ветеранам и достойное их содержание.
Большая часть учёных, особенно в последнее время, с тревогой говорит о будущем человеческой цивилизации в категориях «выживания». Православная же традиция во все времена предпочитала говорить о спасении. Значит, перед угрозой нравственной и экологической катастроф позиции честной науки и православия необходимо сближаются. Почему именно православия? Потому что православие — это тысячелетнее верование большинства населения России. Потому что православие есть чистое, неповрежденное христианство, именно оно внесло совершенно новое, духовно-личностное измерение в самосознание человеческого существа. Религия Богочеловека открыла миру возможность не только духовного, но и телесного соединения человеческой природы с Божеством через Святое Причастие в настоящем и через Воскресение в будущем.
Именно эта религия Откровения взяла под защиту и дух и плоть человеческой личности, придала высокий смысл ценностям её свободы и самобытности. И не только отдельная личность, но и самобытность целого народа, всякой конкретной национальной культуры стала сознаваться как священное первоначало земной жизни. Ведь нация, национально определенное общество — среда развития души, оно даёт нам культурную почву для духовного возрастания к Небу, имеет промыслительное значение в мире Божьем, а потому получает и сакральный авторитет, предполагающий идею жертвенного служения своей Родине. Если же в стране разгорается и культивируется дискуссия о самих авторитетах, то это свидетельствует, прежде всего, об упадке её традиционной культуры и может привести даже к гражданской войне, но никак не укрепляет устои социальной жизни.
И поэтому говорить сейчас о роли воспитания необходимо не в правовых аспектах, не в научных или познавательных категориях и даже не в координатах самого образовательного процесса (хотя всё это и важно), — а прежде всего в категориях духовно-нравственных, сущностных. Синтетический, многоаспектный подход к российскому воспитанию мы считаем оправданным только при условии освящения его с позиции православной духовности, потому что в этом случае будут корректно соблюдены как интересы подавляющего большинства населения, считающего себя православным, так и интересы иных верований. Одновременно это послужит надежной духовно-идеологической базой правильной постановки национальной политики в России.
Поэтому мы ещё и ещё раз обращаемся к мыслям, изложенным в Социальной концепции Русской Православной Церкви о воспитании. В их основе — непреходящие евангельские и святоотеческие истины: «Не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф.6:4). «Воспитывайте в учении» — потому что воспитательный и учебный процесс неразрывно взаимосвязаны. В зависимости от того, как серьёзно учащийся относится к своим обязанностям, можно судить о его духовно-нравственном устроении. Учёба — это первое и главное послушание, но интеллектуальное обогащение должно быть тесно связано и с духовным развитием, чтобы знания не надмевали человека, наполняя его спесью и гордыней, а побуждали к достойному служению Богу и людям. Святой Иоанн Златоуст из глубины веков как бы обращается к нам: «Дети — не случайное приобретение, мы отвечаем за их спасение…Нерадение о детях — больший из всех грехов, он приводит к крайнему нечестию…Нам нет извинения, если дети у нас развращены».
Великое делание воспитания начинается, конечно, в семье. Именно в семье, как в школе благочестия, формируется и крепнет правильное отношение к ближним, а значит, и к своему народу, к обществу в целом. Живая преемственность поколений, начинаясь в семье, обретает свое продолжение в любви к предкам и отечеству, в чувстве сопричастности к истории. Поэтому столь опасно разрушение традиционных связей родителей с детьми, чему, к сожалению, во многом способствует уклад жизни современного общества. Принижение социальной значимости материнства и отцовства сравнительно с успехами мужчин и женщин в профессиональной области приводит к тому, что дети начинают восприниматься как ненужная обуза, это также способствует отчуждению и развитию антагонизма между поколениями. Вопиющей бедой современного общества стало сиротство при живых родителях — свидетельство глубокого нездоровья общества.
Многоканальная пропаганда порока наносит особенный вред неокрепшим душам детей и юношества. В книгах, фильмах, СМИ и даже в некоторых образовательных программах подросткам зачастую внушают такое представление, например, об отношениях полов, которое крайне унизительно для человеческого достоинства, поскольку в нём нет места для понятия целомудрия, супружеской верности и самоотверженной любви. Интимные отношения мужчины и женщины не только обнажаются и выставляются напоказ, оскорбляя естественное чувство стыдливости, но и представляются как акт чисто похотливого удовлетворения, никак не связанного с глубокой внутренней сущностью и какими-либо нравственными обязательствами. Но стократно преступнее показ всевозможных извращений, которые оправдываются некоторыми любителями «прав человека».
Феномен современной государственной школы также заслуживает пристального внимания, потому что нынешнее её состояние часто вынуждает сказать: это предприятие по порче современной молодежи. Формальные требования дисциплины, прилежания и выполнения учебного плана при ущербной нравственности оборачиваются страшным разлагающим влиянием, взращиванием лживости, приспособленчества и цинизма. Система ценностей современного школьного подростка коренным образом отличается от идеалов молодежи 60-х годов. Сейчас котируются «крутость», цинизм, жестокость, ёрнический юмор, наличие денег, способность подчёркнуто наплевать на моральные нормы. К сожалению, часто эти веяния идут не только из семьи и с улицы, но и от самой новой генерации преподавателей — вчерашних студентов, воспитанных в таких же координатах. Недавний пример: в одном классе домашнее задание выполнила только одна ученица (остальные проигнорировали) — и учительница заметила ей, что она — «трудоголик», и ей будет трудно «по жизни» (!).
На современную школу обрушился шквал новаций и экспериментов. Какие только концепции ни опробуются на подопытных наших детях! Например, однажды по радио выдвигали, как последнее откровение, два новые принципа школьного образования: 1) школьник имеет право на безопасность и 2) школьник имеет право на знания. И ни слова про обязанности, ни звука о нравственности! Что говорить о школьниках, если подобная «правовая одержимость» захлестнула и наши детские сады: там уже, с подачи ЮНЕСКО, стали обычными стенды с перечислением «прав» дошколят, в частности, есть там и право на… шалости! И опять-таки ни малейшего намека на детские обязанности. Кого же в итоге пестует наше общество? Маленького наглеца и потребителя?
Ныне для обеспечения нормальной человеческой жизни как никогда необходимо возвращение к утраченной связи научного знания с религиозными духовными и нравственными ценностями.
Это не следует понимать как желание сделать всех богословами. Конечно, с православной точки зрения желательно, чтобы вся система образования была построена на религиозных началах и основана на христианских ценностях. Но христианская традиция уважает и светское образование. И Церковь, следуя многовековой традиции, строит свои взаимоотношения со светской школой исходя из признания человеческой свободы. Поэтому школа и Церковь призваны к сотрудничеству. Возгревание в юных сердцах устремлённости к истине, подлинного нравственного чувства, любви к ближним, к своему Отечеству, его истории и культуре — должно стать задачей школы не в меньшей, а может быть и в большей мере, чем преподавание знаний.
Итак, роль воспитания — решающая. Основа воспитания — духовно-нравственная. Формы воспитания — самые разнообразные, адекватные воздействиям информационных потоков и опирающиеся на богатейший русский педагогический опыт. Хотелось бы остановиться на некоторых интересных методах и разработках, прошлых и недавних, которые, на наш взгляд, отвечают задачам современного воспитания.
В педагогико-оздоровительной системе доктора В.Ф. Базарного утверждается, что здоровье человека, особенно здоровье ребенка — категория педагогическая. Обучение должно раскрывать в человеке способность к саморазвитию — самопознанию и самовоспитанию, поэтому не жёсткая привязка к учебному материалу, а сенсорно-моторное раскрепощение важно, развитие творческих сил под чутким водительством умного педагога. Первая профессия доктора Базарного — офтальмолог, поэтому большое внимание он уделяет роли зрения, ведь до 80−90% информации мы получаем через зрительные восприятия. На его уроках широко используются наглядные экологические панно, выполненные в определенных зрительных ритмах. Учитывая особенности психики ребёнка при обучении, уроки строятся как волнообразные путешествия по стране знаний, сопровождающиеся коллизиями столкновения добра и зла. Создается нравственная напряжённость, разрешаемая самими учащимися с помощью педагога. Ученики в таких школах умеют правильно общаться, лучше говорят, больше заинтересованы и активны на уроках.
Писатель К.Б. Раш профессиональным педагогом не является, но его подход к воспитанию современного мальчика — будущего воина, защитника Отечества, заслуживает внимания и распространения. История и патриотизм, мужество и достоинство, самоограничение и самовоспитание, постоянная занятость делом — вот основы формирования будущего мужчины, гражданина своей страны. К. Раш обоснованно считает, что военное дело и особенно морская подготовка — прекрасные инструменты работы с подростками. При этом мальчики приучаются к труду, коллективизму, взаимовыручке и ответственности.
Профессор Свято-Тихоновского богословского института Б.А. Филиппов утверждает (и доказывает это практически), что прекрасным воспитательным воздействием для любого контингента подростковой молодежи обладают походы и путешествия. В походах, как и в бою, сразу видно, кто чего стоит. Человек проверяется на дело, на ответственность, с него быстро слетает показное, манерное. И в то же время уйти, убежать нельзя — опозоришься, проявишь себя слабаком. А с другой стороны, и не хочется уходить, потому что интересно, необычно, познавательно, красиво, наконец. Разумеется, душой похода должен быть опытный педагог.
Доктор педагогических наук РГПУ И.Ф. Гончаров уже много лет трудится над созданием Русской школы, положив в основу ее становления воспитание учащихся на национальных святынях Руси и России, не исключая и период истории Советского Союза.
Вспоминая советское прошлое, неплохо было бы и заново переосмыслить богатый опыт педагогической системы А.С. Макаренко, системы воспитания в коллективе и в труде. Потому что, как это ни печально, современный контингент воспитуемых приближается к тем колонистам и беспризорникам, с которыми он имел дело. Но не просто революционно-трудовое перевоспитание следует позаимствовать у Макаренко, а прежде всего — любовь к своему призванию, любовь к детям и доверие им с опорой на всё лучшее, что осталось в их раненных душах.
Идя дальше, в глубь истории педагогики, необходимо вспомнить и замечательного русского поэта, друга А.С. Пушкина, умного педагога (да, и педагога!) В.А. Жуковского. Именно ему принадлежит создание образовательной программы подготовки русских императоров, по которой обучались Александр II, Александр III и Николай II, а также многие великие князья. Главная воспитательная цель этой программы — образование для добродетели — достигалась следующими четырьмя путями:
1) «пробуждением, развитием и сбережением добрых качеств, данных природою, действуя на ум и сердце, и заставляя их действовать;
2) образованием из сих качеств характера нравственного, обращая добро в привычку и подкрепляя привычку правилами разума, воспламенением сердца и силою религии;
3) предохранением от зла, устраняя всё вредное, могущее ослабить естественную склонность к добру, и содержа душу, сколько возможно, в спасительной неприкосновенности к злу;
4) искоренением злых побуждений и наклонностей, препятствуя им обратиться в привычку и побеждая вредные привычки привычками добрыми».
5)
Говоря о чисто учебной части программы, В.А. Жуковский также ставит нравственные цели: «Учение образует для добродетели, знакомя питомца: 1) с тем, что окружает его. 2) С тем, что он есть. 3) С тем, что он быть должен, как существо нравственное. 4) С тем, для чего он предназначен, как существо безсмертное».
Интересно то, что Жуковский, определяя летние вакации (каникулы) не тремя, как сейчас, а всего двумя месяцами, пишет: «Сие время не худо бы посвятить исключительно практическому изучению военного искусства». Так готовили русских царей, — а на что сейчас уходят три летних месяца наших школьников? Они, конечно, не наследники престола, но всё же наследники России.
И, конечно, никак нельзя забывать те основы нравственного воспитания личности гражданина России, русского по культуре человека, которые обобщил и сформулировал великий русский философ И.А. Ильин в работе «Путь духовного обновления». Он выделил 10 сокровищ, которыми надо обогатить ребёнка. Это язык, песня, молитва, сказка, жития святых и героев, поэзия, история, армия, территория и хозяйство.
Подводя краткие итоги, отметим следующее.
1. Занимаясь делом воспитания, нужно ясно видеть и понимать многочисленные и разнообразные деструктивные факторы и влияния, или, говоря научно, необходимо позаботиться об информационной безопасности воспитания.
2. Воспитание, в частности, и образование, вообще, надо строить на духовно-нравственной православной основе, восходя, как в иконе, от образа воспитуемого к Первообразу, по которому и создан человек.
3. Своеобразная «иконичность» воспитания прослеживается и в его одухотворенности, и в том, что настоящий воспитатель, как иконописец, должен иметь призвание и благословение, должен быть натурой и художественной, и нравственной. И так же как икона есть «окно в вечность», воспитание — это окно в чело-вечность. И как результат труда иконописца — икона, так и плод труда воспитателя — человек, а ведь человек призван быть иконой Бога. При желании в воспитании нетрудно усмотреть и многокрасочность, и смысловую обратную перспективу, и другие сходства, но это вопрос отдельный.
4. Воспитание — процесс непрерывный, он идет в метаисторическом плане, но на конкретном историческом фоне, и там, где не успеваем мы, успешно действует идеологический враг.
5. Воспитание — процесс синтетический, но синтез является корректным только при доминировании духовного начала.
6. Из каждой эпохи, из каждой педагогической системы можно и нужно брать лучшее, проверенное по нравственным параметрам.
7. Воспитание является функционально полным, только если оно дополняется самовоспитанием — и воспитуемого, и самого воспитателя.
8. Плодотворное воспитание невозможно без любви воспитателя к своему делу, к своим подопечным, к своей Родине.
Никита Иванович Поздняков, действительный член ПАНИ, богословское отделение
https://rusk.ru/st.php?idar=112237
Страницы: | 1 | |
