Как свежий ветер парусу

Рецензия на книгу Н.М.Коняева «Валентин Пикуль», вышедшую в серии «Властители дум» издательства «Алгоритм»

В блокаду Ленинграда фашистские фугасы разорвали квартиру соседей и вырвали из-под Пикулей помещение пивной, так что их квартира вместе с жильцами повисла в воздухе, держась только на перекрытии. Весной шатающегося от голода Пикуля эвакуировали на Большую Землю. И, как он вспоминает: «От Вологды я свою маму, можно сказать, волоком тащил по земле, уже полумертвую и со стеклянными глазами…»

А потом — юнга — «подгот». С этого начиналась морская судьба Пикуля. Летом 1942 года его отец Савва Михайлович, направлявшийся на фронт, упросил командование зачислить сына, грезившего флотом, в школу юнг первого набора на Соловки. «В 14 лет я принял присягу… И этой, единственной в моей жизни, клятве я верен по сей день», — признавался писатель.

Был у него и наставник, и пример для подражания — Н.Ю. Авраамов. «До контр-адмирала он так и не дослужился и умер в звании капитана 1 ранга. Наверное, кое-кому мешало его „золотое оружие“, которое он получил за храбрость при Цусиме…» — писал Пикуль. И написал о нём замечательную миниатюру, так и названную «Николаю Юрьевичу Авраамову».

По его совету, после Соловецкой школы юнг, получив все пятерки, попросился на Север, на боевой эсминец «Грозный», продолжать морскую биографию погибшего отца. Этот эсминец в годы войны занимался конвоем караванов, осуществляющих поставки по ленд-лизу. Нет, подвигов Пикуль не совершал, просто «флотская служба приучала быть сильным и целеустремленным». Сначала был рулевым, потом отыскал место на гиропосту. А потом…

После окончания войны в мирной жизни Пикуля преследовали «неурядицы». Не получилось окончить Ленинградское военно-морское училище. Потому что не кончил «семилетки». При увольнении из училища за неуспеваемость интендант потребовал сдать вещи, в том числе и ботинки. Пикуль разулся и босиком побрел по улицам Ленинграда.

Так, завершив благополучно устроенный ему судьбой поход «из юнг — в адмиралы», Валентин Пикуль покинул стены морского училища и сразу же приступил к созданию своего первого романа. Одновременно занялся самообразованием, а также учёбой в литературных объединениях при редакциях, издательствах и Союзе писателей Ленинграда. «Жил я тогда, — вспоминал Пикуль, — на чердаке большого дома и сильно нуждался». А тут ещё один «необдуманный поступок» — женитьба.

«Родственники считали меня вообще бездельником, который своей писаниной маскирует явное нежелание работать», — вспоминал Пикуль в «Ночном полете» (Да, это не «Ночной полет» Сент-Экзюпери). Молодой человек, не получивший из-за войны среднего образования, но с большими творческими задатками, с не раскрытым до поры, до времени талантом. В суровую годину испытаний военная среда поставила Пикуля в один ряд с мужественными защитниками Отечества, изменила весь облик его отрочества, способствовала возникновению у него необычного, обострённого взгляда на мир, на роль и место в нём человека, на собственную судьбу и судьбы окружающих людей, на историю своей Родины, наконец.

Толчком к началу его литературной биографии была неудачная книга Александра Зонина «Морское братство». В статье «Близкое, родное» Пикуль признавался: «…Я прочёл эту книгу, и она мне очень не понравилась. Морская жизнь, — такая тревожная, полная опасностей и риска, требующая от людей безмерной любви к своему делу и почти романтической страсти к тяготам походных будней — вот эта-то прекрасная жизнь выглядела на страницах книги какой-то сухой, нудной и неинтересной. И вот тогда-то впервые запала в голову мысль: а что, если я сам попробую описать виденное…». Цель была поставлена.

Летом 1948 года редколлегия журнала «Звезда» заключила с В. Пикулем договор на его первый роман «Курс на солнце», который света так и не увидел…" «Курс на солнце"… имел три редакции, но в печать не прошёл ни один, все рукописи «полетели в корзину». Ленинградская литература еще не отошла от шока, вызванного знаменательным постановлением ЦК ВКП (б) по журналам «Звезда» и «Ленинград». И С. Маршак не смог помочь начинающему писателю Пикулю.

Однако, в 2001 году мне посчастливилось опубликовать заключительные главы этого романа в журнале «Юность», напечатанные в газете «На вахте», Балтийский флот, Таллин, отв. ред. Бессонов Г. И. N 54 за 6 марта 1949 года. «Вот она — точка отсчета, — писал в редакционной врезке исследователь и собиратель биографических сведений о писателе — В.М. Чуликанов, обнаруживший в забытом издании самое раннее произведение Валентина Пикуля.

Главы этого юношеского романа были предвестником первого, увидевшего свет, произведения В. Пикуля «Океанский патруль». Пикулю шел 23 год, когда он по договору должен был представить в издательство рукопись о буднях Северного флота в годы войны «Океанский патруль». Но его пытались остановить. Молодые люди подвезли Пикуля в следственный изолятор и устроили допрос о КНОРе (Комитете Национального Освобождения России). Две недели пробыл Валентин Пикуль в следственном изоляторе, рассказывая… о советском писателе Федоре Кноре.

Пикуль знал правду жизни. Но базовых литературных знаний у него не хватало. И это долго оставалось оружием в руках врагов его таланта и его патриотической позиции. И оружием серьезным. И даже единомышленник В. Конецкий вспоминает о том, что «литературная мама» Пикуля — М.С. Довлатова, редактор «Океанского патруля», переписала за автора около тысячи страниц (В.Конецкий. Кляксы на старых промокашках. СПб, Блиц, 1997).

Поэтому Пикуль и говорил: «Это — не мой роман». Зато было опубликовано десяток рецензий, и почти все хвалебные.

Но справедливость восторжествовала. Четверть века спустя, работая над «Пером и шпагой», В. Пикуль неожиданно «пересел» за роман «Реквием каравану PQ-17». Точно подметил Н. Коняев, что и без конкретных деталей реквием наполнен чувствами и ощущениями трагической военной жизни на эсминце «Грозном». «Служба на флоте дала мне закваску, которая пригодилась в жизни, — признавался Пикуль. — Иной раз бывает тяжело, но вспомнишь «Грозный», и все житейские неурядицы блекнут».

Всех «неурядиц» в биографии Валентина Пикуля не расскажешь. Писатель Николай Коняев, лично знавший Валентина Савича Пикуля, мастерски воссоздает его героический образ во всей полноте и противоречиях.

Следует отметить, что только самообразование и каторжный писательский труд способствовали восхождению Валентина Пикуля на несравнимо более высокий интеллектуальный и творческий уровень. Подтверждением этому стал его исторический роман «Баязет» (1961). В «Баязете» впервые проявилась его сказовая манера изложения, завораживающая читателя какой-то невыразимой внутренней свободой. Сам Валентин Саввич стал считать себя «состоявшимся писателем» только с «Баязета».

Вот как зримо описывает писатель Николай Коняев мир, в котором стал жить Валентин Пикуль: «История и книги по истории стеной встали между ним и реальной жизнью, сжимая пространство бытия до размеров квартиры. Биографии, собранные в ящиках картотеки, да бесконечные стеллажи с книгами, с папками русских портретов и стали тем обществом, в котором жил Пикуль, откуда черпал он необходимую для жизни и творчества информацию. Этим и объяснялась странность его образа жизни». И эта любовь была непоколебимой: «Враги русской истории — это враги русского народа», — говорил Валентин Пикуль. А враги называли его то пьяницей, то графоманом, то антисемитом. Но мстили не за это.

В «Баязете» впервые в беллетристике Пикуль попытался раскрыть генетическую основу русского патриотизма и пробудить в современниках страстное до ярости чувство своей огромной Родины. Поводом для создания романа стала «Брестская крепость» Сергея Смирнова. О «Баязете» Пикуль говорил: «Я рад, что этот роман состоялся. Он для меня много значил».

Располагая возможностью пользоваться книжным фондом Публичной библиотеки, Валентин Пикуль самостоятельно изучал русскую историю. Этой истории не знал так никто — при советской системе образования. В интеллигентских кругах говорили, что успех обусловлен не талантом Пикуля, а пробудившимся у сограждан интересом к истории.

Потом у В.Г. Пикуля «пошли» все романы-хроники — о судьбе России, ее историческом пути. В начале 70-х годов восхождение Валентина Пикуля на литературную вершину продолжалось по нарастающей. Вершиной в этот период, как и во всём его творчестве, стал двухтомный роман-хроника «Слово и дело» (1974−1975), получивший всенародное читательское признание и любовь к его создателю — мастеру. Этот роман он писал 10 лет. А в награду, был вынужден, под градом критики, уехать из любимого города Ленинграда в Ригу с преданной ему до последнего дыхания женой Вероникой.

Но его добивали и там. Теперь за роман «Из тупика». Этот роман не понравился Вере Кетлинской. Защищая своего отца, который стал прототипом главного героя, она утверждала, что Пикуль «умудрился сочинить роман, опираясь на ошибочные книги». А Пикуль считал роман «Из тупика» одной из своих удач. Зашла речь об исключении Валентина Пикуля из Союза писателей СССР. «Спасибо Виктору Конецкому, который был на том собрании и сказал, что это всех вас надо исключить из Союза писателей, а не Пикуля», — вспоминал Валентин Савич.

Однако атмосфера раскалялась. Переполох в либеральной среде вызвал роман Валентина Пикуля «Нечистая сила» («У последней черты»), опубликованный в конце 1970-х журналом «Наш современник». Слава писателя Валентина Пикуля достигла не только всех уголков нашей страны, но перекинулась и за рубеж. «Несоветский» советский писатель, причисленный к антисемитам, попал в опалу.

Кстати и мне, в то время обозревателю «Литературной газеты», досталось «по ушам» за неточное «размежевание мнений» об этом романе в обзоре с читательской конференции в журнале «Подъем». Да от кого? В полосное статье в «ЛГ» самого Г. Н. Троепольского, автора известного «Белого Бима, Черное ухо».

Ходили слухи о том, что моряки-балтийцы спрятали любимого писателя Валентина Пикуля от «врагов» и «держат оборону». Я невольно вспомнил о том, как моряки «прятали» на острове гениального Джонатана Свифта от суда по иску одного из влиятельных графоманов, написавших якобы основу романа «Путешествие Гулливера».

Но читатель был завоеван уже навсегда. И теперь представить отечественную литературу без произведений Валентина Пикуля невозможно.

Однако, все романы Пикуля, и ранние, и будущие — «Моонзунд», «Битва железных канцлеров» и другие — «прогрессивное человечество» объявило второсортной литературой.

Валентин Пикуль восходил на свои личностные, художнические вершины тогда, когда работал. А работал он — дай Бог каждому! Ежедневно по 16−18 часов, без выходных и праздников. И так всю жизнь. Говорят, в 80-х, завершая свой объёмистый роман «Фаворит», он доработался до того, что в состоянии сна мысленно продолжал печатать. Мозг не отключался, не отдыхал!

И могу поверить. Я редактировал для журнала «Молодая гвардия» роман Валентина Пикуля «Каторга». Закончив роман, он записал даты работы (месяц! — если память не изменяет) и слово «Инфаркт». Потом слово это зачернил, но прочесть можно.

И все же у Валентина Савича Пикуля всё в жизни «сложилось». В графе «Образование» писал: «самоучка». Но академиком он всё же стал: Петровской Академии Наук (правда, посмертно). И есть литературная премия имени Валентина Пикуля. Есть любовь читателей. И есть Слава, неувядающая.

В 1998 году, к 70-летию писателя, по ходатайству Совета Ветеранов юнг, он был представлен к занесению в Золотую Книгу Санкт-Петербурга. И эта акция состоялась: писатель Валентин Пикуль занесён в Листы Памяти этой Книги за N 4. Кстати, в следующем 1999 году, к 50-летию со дня смерти его «крестного» Н.Ю. Авраамова, туда же за N 5 (за организацию в 1941—1942 годах снабжения блокадного Ленинграда и за эвакуацию его жителей водным путём, по «Дороге Жизни») был занесён и этот выдающийся человек.

В огромной картотеке писателя — более пятисот книг, на корешках которых указано имя автора — Валентин Пикуль. В их числе — семь изданий собраний сочинений, четыре из которых 28-томники. Суммарный тираж — зажмурьтесь! — полмиллиарда экземпляров!

Вот что говорил один из его читателей, адмирал Владимир Григорьевич Егоров: «В творчестве Пикуля люди искали опору и находили ее. Оно было нужно им, как свежий ветер парусу. Многим оно помогло не потерять надежду…»