 |
| Русское Воскресение | Илья Шляпкин | 18.01.2007 |
Какая польза человеку,
если он приобретет весь мир,
а душе своей повредит
(Мф. XVI, 26.)
Мы, «русская орда» по выражению германских ученых, оказались сильнее и гуманнее врага не только в бою, но что еще важнее — в области духа. Мы не избивали на улицах немецких подданных, уезжавших за границу, мы не издевались над немецкими больными, не приканчивали чужих раненых, не сжигали и не распинали военнопленных и жителей враждебной страны, не стреляли специально их храмов, не оскверняли предметов религиозного культа, не грабили и не продавали с аукциона в пользу правительства имущества частных лиц, как это проделывали и проделывают германцы. Предательство и подлость масс немцев, среди нас живших и евших наш хлеб, иногда даже и называвшихся русскими подданными [1], с одной стороны; высокомерие, наглость и бессердечная жестокость воюющих немцев и их общая лживость, заполонившая в последнее время даже величайших германских ученых (разумею их бесстыдное послание к культурному Миру), с другой, — все это сократило силу немецкого влияния на нас. Начинает исчезать наваждение, в котором мы жили почти со времен великого Петра, лишь изредка, в царствование Елизаветы и Александра III, получая некоторую передышку. И, если теперь мы освобождаемся от внешнего гипноза мнимо-непобедимого грабителя и насильника-германца с его усовершенствованными способами ведения войны с беззащитными городами, то нам предстоит еще более упорная борьба с широко разросшимся внутренним немецким засильем с гипнозом немецкого склада нашей жизни и нашей мысли. Немец умен, хитер: он обезьяну выдумал — но именно обезьяну: это похоже на человека, а не человек. Надо нам крепко помнить слова великого русского комика Х VIII века: «Ум, коли он только ум, — безделица- и с превеликим умом можно быть великому скареду». Духа не угашайте!..
Не будем неблагодарны Западу Европы: много хорошего взяли мы оттуда чрез посредство немцев, но не менее и зла немецкого зла забрали мы в наш быт и в наше миросозерцание. Пора жить своим умом — ех oriente lux ! — Регламенты и артикулы петровского времени, коллегии, а позже министерства, и мертвенная механическая бюрократия, — ведь, все это устраивалось по немецкому образцу. Рядом — образование: немецкая во всех отношениях академия наук, усердно проваливавшая русских, начиная с Ломоносова и кончая Менделеевым (а может быть, и позже)… А рядом ход русской истории XVIII и XIX века: Бироновщина, когда «корону Мономаха Курляндский конюх примерял» (А. Майков), ненавистные русским войскам голштинцы, великая почти гениальная Екатерина, Ангальт-Цербстская принцесса, так тонко игравшая роль русской (Апухтин), и населившая Приволжье и Херсон немцами-колонистами, а свободных малороссов прикрепившая к земле, немецкое капральство, выдвинувшее Аракчеева, глубокое коварство Меттерниха с его Свящеиным союзом русского монарха с его апостолическим величеством (искариото-апостолическим — по Тютчеву), бенкендорфовщина (кстати отметим, что генерал фон-Гинденбург носит также фамилию фон-Бенкендорф (sic)) со своими спутниками Фоками, Дубельтами, Липранди, Гречами и пр., просьба Ермолова пожаловать его в немцы, австрийская благодарность за 1848 год, заключение Ю.Ф. Самарина в крепость за русский образ мыслей в Прибалтийском крае, преследование славянофилов, немецкие придворные партии, великий маклер — фон-Бисмарк и бесконечные ряды разных quasi -русских фонов с концами на антыау, берги, банды, бурги, ены, еры, иксы, соны [2] и т. п.
Но это, так сказать, внешние пережитки прошлого, да и вообще force majeure. Худшее же было рабство русского духа перед немецкой культурой. Идол 40 и 50 годов — Гегель, проповедовавший, между прочим, известную историческую триаду: красоты — Греции, правды — Рима и добра-Германии (хорошо добро!), сменился в 60-х годах Либихом, Бюхнером, Фохтом, Молешоттом и Геккелем. На смену пришел Лассаль, за Лассалем — Маркс, за Марксом — Каутский, Ницше, Штирнер и другие болотные огни немецкого вырождения. И мы, русские интеллигентные люди, всему этому без критики, а в полном объеме верили, поклонялись, а многие, вероятно, еще и теперь веруют и поклоняются… Ну и оставим их: пусть они почитают святыней —
Всю труху и пошлость Михелей
И ведут в газетах линию
Но желанию Клейнмихелей!
Людям, мыслящим по газетному камертону, представителям «печатной» русской интеллигенции, давно пора покончить с немецким игом!
Но «газетная» интеллигенция — интеллигенцией, а есть еще и не входящая сюда масса толковых русских людей — и постоянно живущих в пределах своей родины, и посещавших тевтонские края Германии и Австрии, и искренно преклоняющихся пред «немотой», по выражению одного раненого солдатика. Здесь дело объясняется просто: чужое у русских всегда ценится дороже, чем свое; одно слово заграничный приводит нас в восторг.
Кто из нас, переезжая немецкую границу, не восхищался чистенькими немецкими путями сообщения, вместо русских грязных проселочных дорог, каменными домами немецких крестьян, чистенькими служащими в чистеньких костюмах, массою мелких удобств и мещанским комфортом отелей и курортов, и все это за какие-нибудь 10−15 марок в день… Пораженные новизной впечатлений, мы не замечали ни грязных вагонов, ни дорогих цен за проезд, ни дороговизны немецкой жизни вообще: у немцев все дешево, кроме того, что дешево у нас — главных условий существования: жилья и пищи. И всегда марка, марка, марка, которую у вас как у иностранца охотно берут повсюду, льстят в глаза и насмехаются за спиной…
Попробуйте приехать в Германию без достаточного количества марок в кармане и поищите помощи, приюта, работы… особенно если вы не немец! Нам кидаются в глаза выдержка немца, упорство его характера, склонность к системе, к порядку, к аккуратности. Качества прекрасные, и, конечно, не худо бы и нам ими позаимствоваться. Но качества эти без внутренней душевной подкладки, без сердца, без вдохновения, без высшей нравственной мерки, приводили и приведут всегда я всех к весьма печальным результатам. Вспомним идеал этих качеств упорства и аккуратности — железного канцлера Бисмарка. Каковы же результаты его деятельности?
Насилием, железом и кровью склеил он великолепное здание Германской империи: ну и что же? Разве оно прочно? Разве в самой Германии секрет — ненависть баварцев и даже саксонцев к пруссакам? Разве социал-демократия не подтачивает основ германского империализма? Разве Европа, да пожалуй и Америка, симпатизирует немцам? Разве что-нибудь, кроме страха или расчета, сдерживает нейтральный государства? Разве не печально в сущности заявление германских ученых, что их культура только и держится на милитаризме, а то, мол, ее давно бы стерли? Да и в самом милитаризме, обратившем сплошь всю Германию в превосходную «лабораторию убийств», одна внешняя аккуратность и стройность, без достаточной внутренней подкладки, разве составляет все? Разве не вела эта систематичность с давних пор к известной диспозиции: die erste Colonne marschirt so, die zweite Colonne marschirt so u. s. w. и поражению? Разве в результате не получалось озверения и постепенной деморализации при неуспехе и такого же озверения при успехе (ср. Debacle Zola и современные зверства, успехи и поражения нъмцев в Царстве Польском. О внутренних порядках вспомним сочинения Нордау, Поленца, Бильзе и т. д.)?
К сожалению, тип «заграничного» германца сохраняется и в большинстве наших не обрусевших немцев. Что такое представляют из себя эти немцы на высоких ступенях нашей русской бюрократии, многие из читателей знают по собственному опыту. Прекрасную иллюстрацию дает и 2страна чудесь" - наши прибалтийские провинции в фельетонах г. Ренникова: это продолжение той картины, которую дал в сороковых годах Ю.Ф. Самарин в своих «Записках латыша Индрика Страумита», той картины, которая осталась недоступною публике в отчетах ревизии 80 гг. сенатора Манассеина и которую, едва ли не последний до нашего времени, осветил в 90 гг. покойный К.К. Случевский.
Знамениты качества немцев: zierlich, manierlich, ganz accurat. Но это аккуратность и упорство — во имя собственного житейского благополучия чисто внешнего, и более ничего, так-таки решительно ничего, а все остальное: сострадание, совесть, стыд — для истого немца это пустяки.
Во времена крепостного права предпочитались управляющее из немцев; каковы были эти господа, можно судить по одному случаю: еще недавно в Парголове скончался крестьянин Чернов, возвращенный из каторги свидетель того, как выведенные из терпения крестьяне зарыли своего управляющего немца живым в землю. Теперь, после 19 февраля 1861 г., эти картины уже невозможны, но слава аккуратных и честных немецких управителей еще держится среди уцелевших представителей — нашего, часто благодаря именно этим управителям, оскудевающего дворянства.
О засилии нашей торговли и промышленности немцами — иностранными подданными — заговорило московское купечество.
Возьмите справочный книги по русской промышленности и торговле — там не только немцы-собственники, но и немцы-директора и распорядители наших банков, товариществ, компаний, фирм, управляющие фабрик и заводов, инженеры, техники, старшие мастера твердой стеной стоять на своих постах и, где можно — на лучшие места проводят своих родичей, а русские — даже и достойные люди, в частных предприятиях часто презираются, иногда к сожалению, и русскими арматорами.
И ужасно то, что капиталы, добытые из русских народных богатств, на русской земле, тяжким трудом черных русских людей, большею частью благополучно уплывают за границу. Наживется немец и уедет, или продолжает сосать и перекачивает деньги из русских филиальных отделений в центральные заграничные (Сименс и Гальске, Эллерс, Эйнем, Мандль и т. д.). Много ли найдется благотворительных русских заведений для нужд русского народа, основанных немецкими благодетелями, нажившимися в России?
Не знаю, как читатель, но я предпочитаю, чтобы меня, в крайнем случае, ограбил русский купец или фабрикант: все же мои деньги останутся на родине и в следующих поколениях пойдут, быть может, и на общую пользу.
Выписанные еще при Екатерина, немцы-колонисты не научили русских людей правильным сельским работам: они составили замкнутые общины, гнушающиеся общения и родства с русскими, а некоторые устроили цветущие области — целые маленькие немецкие государства — в русском государстве, например, Сарепта, кавказская колония менонитов, и т. д. Это явление прогрессирует. Известно, что современные колонисты-баптисты, считают православных прямо язычниками, а Россию — языческим государством, и общение с ними допускают лишь для проповеди. Колонисты западной границы новейшего времени со своим двойным подданством (признанный и одобренный вид клятвопреступничества) оказались уже прямо, как и следовало ожидать, изменниками в настоящую войну: одни собирали деньги на немецкий флот, другие служили и служат шпионами для армии кайзера, третьи прямо сражаются в неприятельских рядах. Добросовестнее других оказались мелкие немецкие ремесленники в центральной России; воздадим должное немецким булочным и колбасным: там немцы работают наряду с русскими рабочими и удовлетворяют вкусу даже некоторых высокопоставленных особ, привыкших к тонкой заграничной гастрономии…
В конце концов, в чем же секрет успеха немцев на всех поприщах; ведь, есть и русские люди, точные, аккуратные, исполнительные, даже упорные в труде и все-таки не имеющее такого успеха в жизни? Здесь выступает, с одной стороны, немецкая солидарность — немец немца за собой тащит [3], с другой — и это есть коренное немецкое зло, которое теперь уже ясно обозначилось сквозь призму немецкой деловитости и аккуратности: удивительная немецкая нравственная гибкость, уменье приспособляться ради личной выгоды к любым обстоятельствам, к капризным характерам, одним словом, обладание складной душой — качество, которое мы в нашем чистосердечии, обыкновенно называем подличаньем [4].
И русский человек подличает, но там, в глубине, души, сидит червячок, который иногда дремлет, иногда точит, а иногда и проснется в черный день, и заставит человека, хотя в конце жизни, хотя только внутри, лично для себя, сознаться в своей подлости и, даже оправдывая себя необходимостью, все-таки каяться и мучиться. Напомню Чичикова (задуманного Гоголем), Расплюева, Раскольникова, Никиту во «Власти тьмы». Ну, а существует ли кающийся немец? Чеховский собственный «крыжовник», добытый нечистым путем, никогда не удовлетворит русского человека. То же найдем и у англичанина Диккенса. Немец же, создав свое благополучие на эксплуатации ближнего, добыв подхалимством, ловкостью и прямою подлостью состояние, остается вполне спокойным и наслаждается благами жизни без малейшего угрызения совести, до самой смерти. Неверующий в будущую жизнь, он и умирать будет аккуратно и с полным одобрением мнимого порядка своего душевного груза, а верующий, благодаря отсутствию исповеди перед другим являющийся сам личным и единственным судьей своей совести, будет в лучшем случае, рассуждать как евангельский фарисей во храме…
Довольно веры и порядка, это заменяет добрые дела… Этот немецкий тип, вполне созревший или «выявившийся», как теперь говорят, в эпоху развитая германского империализма, получил и у заграничных немцев, и у наших наибольшее распространение и вытеснил лучшие черты былого германского идеализма. Германцы — это благополучные «мещане» европейской цивилизации, и не им суждено впредь нести светлое знамя обще человеческой мысли и культуры.
Ничего высокого не создала с 1870 года ни германская философия, ни германская литература, ни германское искусство, да и германская наука, кичась Рентгеном и Лампрехтом, вряд ли может указать ученых мирового значения вроде Пастера или изобретателей вроде Эдиссона.
Идеалом нынешнего германца стали исключительно деньги, как средство внешнего благополучия. Миллион марок — высший идеал германской души, а сама душа превратилась, как уже это было где-то указано, в счетную машинку. Внешнее благоустройство пока еще прикрывает это душевное оскудение.
Германцы уверяют, что англичане на пути к вырожденно. Не вернее ли применить это к ним самим, теряющим человеческий образ и носящим на себе печать «звериного подобия»?
Venit summa dies et inevitabile tempus…
Fuit Ilion et ingens gloria Teucrorum (Vergilns).
Грозные предпосылки настоящего германского одичания можно было найти уже давно в германской литературе, этом обычном зеркале народного характера. Черты эгоизма, гордости, жадности, лживости ради выгоды, непримиримой злобы, мстительности этих индогерманцев (термина «индоевропейцы», как известно, немцы не признают) проглядывает и в Эдде, и особенно в Песне о Нибелунгах. Таковы добывание Рейнского золота, губящего своих владельцев, подвиги Зигфрида, убившего своего учителя-кузнеца, начавшего бранить своего ученика за разрубленную наковальню; обман Брунгильды при помощи шапки невидимки; изменническое убийство самого Зигфрида содействием всем ему обязанного короля Гунтера и прославленного героя Хагена; кровавое мщение Кримгильды… А герои славянской расы Илья Муромец, Марко Кралевич, как и романские Роланд и Сид, бьются за родину, стоят за бедных и убогих, и если среди французских витязей оказался изменник Ганелон, то в русском народном эпосе предатели совершенно отсутствуют: ведь, и Алеша Попович (богатырский образ которого извращен скоморохами после XIV века) допускает обман только в битве с сильным врагом и симпатиями былин не пользуется. Даже прославленный рыцарь св. Грааля Парциваль в поэме благочестивого Вольфрама фон Эшенбаха пишет: «Не снисходи к смиренным» (Sei zur Demut nicht vollig gut).
Если Лютеру приписывают несправедливо поговорку:
Wer liebt nicht Wein, Weib und Gesang,
Der wird ein Narr bleiben seines Lebens entlang [5] -
то, во всяком случае, это изречение подтверждалось современной Лютеру немецкой жизнью (Паули, Викрам) и широко подтверждается массовым идеалом жизни современного немца, и в частности военного. Тогдашняя немецкая действительность создала «Финкенриттера» (1560) прототип великого льстеца и нахала «барона Мюнхгаузена» (1720−1797), лица исторического к по иронии судьбы даже служившего мимоходом в России, ставшего символом лжи и хвастовства вообще — и очень напоминающего современных германских герр-лейтенантов своей наглостью, самодовольством и хвастовством.
Дух протестантизма, несомненно уже умирающего естественной смертью, мог зародиться и удовлетворять, былой духовный голод только немецкой души. Это та вира, которая, по словам Хомякова:
Еще не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь,
Но час пробил, настал — молитесь Богу!
В последний раз вы молитесь теперь.
И главой-первосвященником этого холодного, рассудочного исповедания, получающим вдохновение, по его собственным словам в манифесте, — непосредственно от Бога, является лживый и жестокий кайзер Вильгельм!
Возьмите лучший перл немецкой литературы «Фауст» Гёте: какой пророческий образ?! В начале своей жизни помогавший как медик беднякам, получив в свои руки всемогущество, он думает только о себе, о своем наслаждении, и лишь логикой вещей в конце жизни приходить к идее помощи другим, да и то не без горделивого любования своим благодеянием. А последний уродливый побег немецкой отвлеченной мысли: сильному все позволено, слабые не заслуживают сострадания, их надо уничтожить, чтоб дать место и простор безграничному эгоизму «единственного»? И это вывод не одного сумасшедшего мыслителя — христианские идеи, и по мнению современных империалистских канцлеров, — сентиментализм, а нужно обладать лишь сильным кулаком: на бронированном кулаке по признанию немецких ученых, держится существование немецкой культуры, — сострадание к слезам, страданиям, смерти других — это в немецкую культурную душу не входить. И не это ли воззрение вложено и в немецкий девиз: «Германия выше всего» (Deutschland ü ber alles), то есть выше правды, выше любви, выше Бога?
Как же после этого не повторить вырвавшийся из глубины души призыв великого писателя XVIII века, обращенный ко всему культурному миру: «ecrasez l ' infame !» [6] .
Проф. И.А. Шляпкин.
Москва, 1915.
[1] Теперь прибалтийские немцы уже изобрели вместо прежнего термина Deutsch — Russen новый Muss — Russen (русские по принуждению). Их отношение к России видно из отказа Риги примкнуть к русскому городскому союзу попечения о раненых, конечно под благовидным предлогом.
[2] В 80 г. ходили в публике стихи о начальствующих генералах, которые легко желающим дополнить по своему выбору:
Как зовут?……ут.
Ну, а вас?…….ас.
А его?………ло.
Ну, а их-с?……ихс.
Кто же он?……он.
[3] Рекомендую прочесть на эту тему поучительный роман госпожи Крыжановской (Рочестер) «Паутина», изданный дважды в 1905 и 1914 г. г.
[4] Любопытно, что слову подлый (фр. lache) нет вполне соответствующего: термины niedrig, neidertr ä chtig не вполне соотвтствуют русскому.
[5] «Кто не любит вино, женщин и песен,
останется дурнем до конца жизни»
[6] «Раздавите гадину!»
http://www.voskres.ru/articles/schljapkin.htm
