Русская линия
Русская линия Андрей Рогозянский13.11.2006 

«Русский марш» и технократическая волна в политике
Технологии нелинейного проектирования и управления в деятельности радикальной оппозиции

Необычное впечатление оставила националистическая акция 4 ноября, как и перепечатанный по ее следам «Русской линией», известный читательскому кругу материал Петра Хомякова. Некая новая волна, измененный контекст ясно прослеживаются в обсуждении «не замеченных последствий Русского марша», и почти этот же странноватый привкус все время витал над процессом подготовки мероприятия. Дело даже не в том, что Национально-державная партия (НДПР) Севастьянова, с веб-сайта которой была позаимствована статья, открыто провозглашает борьбу с Православием и необходимость территориального раздела России по этническому принципу. Ни о чем особенном, на наш взгляд, не говорит и присутствие, столь нашумевшее, в рядах шествия национал-социалистов и т.н. «штурмовых отрядов» г-на с лирической фамилией Дёмушкин.

Впервые, пожалуй, в деятельности радикальной оппозиции за кулисой происходящего ощущалось наличие целеустремленного и организованного интеллектуального штаба, а сам стиль обращения к сторонникам и в особенности систематика разбора ситуации и выдачи соответствующих инструкций обнаруживали некую иную школу и навыки, по отношению к тем, которые до сих пор демонстрировали устроители массовых акций протеста, от КПРФ и «Яблока» до эпатажной лимоновской НБП.

Наверно не буду далек от истины, если назову главной отличительной чертой националистического марша его технологичность и сопоставлю таковую с рядом образцовых акций последних лет, в которых задействовались возможности скрытых мозговых центров-сообществ по управлению общественными процессами. Отсюда, казалось бы, несоразмерно большие силы правоохранителей, брошенные против мероприятия 4 ноября, — только значительным количественным перевесом и заблаговременным введением комплекса режимных мер можно было рассчитывать вовремя отреагировать на быстрое приведение в действие авторами проекта ряда «домашних заготовок». Этим же, по-видимому, оказалось обусловлено размежевание в составе Подготовительного комитета: большинство, к которому в последний момент примкнул и Рогозин, предпочло действовать более традиционными методами «человеческой политики» и расценило как подозрительный и чуждый для себя аспект социокибернетики, активно продвигаемый, если выражать вещи лексикой П. Хомякова, идеологами «новой оппозиции».

Надо сказать, что с системной точки зрения такие явления, как теракты 11 сентября 2001 г. в Америке, захваты заложников в Беслане, Буденновске, на Дубровке, «цветные революции» по периметру России представляют собою цепочку сложнейших алгоритмических связей и являются результатом глубокой проработки с применением специальных методик моделирования, оценки и принятия решений. Держатели данных технологий — это, в первую очередь, специальные службы, однако не исключено внимание к этой заманчивой теме крупных корпоративных структур и отдельных влиятельных игроков. В последнее время немало говорится о работе т.н. «think tanks» на Западе, в основном, в США. Хотя многие страны активно способствуют созданию у себя сходных центров, имеются наработки подобного рода и в России. В конце концов, именно у нас методологические изыскания долгое время находились в открытом доступе и представляли собой распространенное хобби в среде работников многочисленных НИИ, технарей с учеными степенями.

Сообщества методологов начинают особенно бурно развиваться под занавес советской эпохи, параллельно с нарастанием кризиса использовавшихся ранее привычных управленческих и организационных подходов. Так в, Москве распространение получает школа академика Щедровицкого, в Ленинграде — Альтшуллера, некоторый опыт собирается и в других крупных центрах: в Прибалтике, Горьком, Самаре, наукоградах Подмосковья, Новосибирском академгородке и других. В популяризованной форме «мозговые технологии — лайт» легко можно было пронаблюдать на примере работы телевизионного клуба «Что? Где? Когда?»

Теоретически объектом для рассмотрения и методологического разбора может выступать любой предмет: от сковородки до идеального государства. Практический результат не всегда положителен, он колеблется в зависимости от множества факторов. Сами методологи чаще всего сетуют на косность мышления большинства и неспособность принять и оценить в полной мере новизну предлагаемых ими нетривиальных решений. Верно и другое: периодически методологам выдается карт-бланш на консультирование, например, бизнеса или госструктур, но после великолепной подачи и всеобщего воодушевления процесс почему-то стопорится, а отношение к кудесникам мысли постепенно оказывается скептическим, напоминающим ситуацию с известным сообществом детей лейтенанта Шмидта.

Характерная черта методологических построений — решительное устранение самой категории совести, чувств, долженствования, предрасположенности и пр. Холодным рассудком Кая, из отдельных льдинок исследователями выкладывается монолит «Вечности». Что и наблюдаем воочию в проекте П. Хомякова по обустройству России: демонтаж государственности, конфедерализация, отмежевание от проблемных территорий и пр. Все это — типично технократические решения: «без колебания резать по живому», — перенесенные на поле национального развития и общественных отношений. Автор «Не замеченных последствий Русского марша», которого депутат-родинец Андрей Савельев рекомендует на форуме как способного ученого, «интеллектуала высшей пробы», доктора технических наук, явно почерпнул некоторые подходы и пробует экспериментировать с наложением методологической матрицы на сей раз на оппозиционную политическую деятельность, кроит при ее помощи проект «национальной революции».

При этом мы не беремся судить, откуда проистекают конкретные познания П. Хомякова (подробности его личной биографии нам неизвестны), как и о том, кто именно входил в интеллектуальный штаб «Русского марша» и был ли таковой ассоциирован с мозговыми и управляющими центрами более высокого уровня или же состоял из отдельных оппозиционно настроенных технократов, кулибиных-одиночек. Для нас в данном случае важно раскрыть содержание и причины возникновения технократической волны в политике, разницу между двумя направлениями анализа и то, почему применение П. Хомяковым нетрадиционного инструментария производит столь неожиданный и сильный эффект на среду патриотической оппозиции, рождает столкновение взаимоисключающих трактовок и мнений.

По отношению к обычной аналитике в данном случае приходится говорить о несколько ином, видоизмененном типе мыследеятельности. Методология переменяет мозги, принципы построения психических процессов. Вытесняя привычные механизмы мышления, она становится для «методолога» всем: мировоззрением, нравственностью и любовью всей жизни. Человек в результате, действительно, вырастает в «мысленный резервуар» или, если так можно выразиться, в «мысленный танк». В рафинированно интеллектуальном плане он очень убедителен, что и становится, по-видимому, для Андрея Савельева основанием к искреннему восхищению и изображению таланта и результатов деятельности П. Хомякова в наиболее лестных эпитетах (религиозные убеждения и, как выражается Андрей Николаевич, «беда, трагедия автора», связанная с ними, нуждаются в отдельном осмыслении).

Похожим образом на Западе работают пресловутая RAND и другие. Характерной особенностью методологического, социокибернетического дискурса является решительный вынос за скобки моральной риторики и оценок. Напротив, происходящее нарочито, подчеркнуто абстрагируется, подается в стилистике математической задачи: «дано», «требуется» и собственно алгоритм разрешения. Читателю можно порекомендовать повторно ознакомиться с содержанием работы «Не познанные последствия», чтобы самому удостовериться: никаких воззваний к патриотическому чувству, коллективизму, долгу, сознательности, обычных для такого рода документов, здесь невозможно найти; отсутствуют и привычные поименования власти «продажной», «компрадорской», «коррумпированной», «антинародной» и пр. Патриоты «новой оппозиции», рождение которой в событиях 4 ноября возвещает П. Хомяков, чужды эмоций и сопереживания; они тверды, расчетливы, хладнокровны, без оговорок и сложных условий устремлены к назначенной цели. Эмоции, оценки с технократической точки зрения — область чересчур ситуативная, субъективная, человеческая. В ней проще всего сбиться с определенности и утерять волю. Так происходит первая подмена: методологической чистоты ради человек готов принести в жертву комплекс живых проявлений, искру личного, нравственно окрашенного убеждения. Для технократической среды это своеобразная норма: волюнтаризм, сухость, тяготение к «экшн», отсутствие образного мышления. За примерами далеко ходить не приходится — таков обширный, сильно разросшийся в последнее время профессиональный цех программистов, системщиков, аналитиков, бухгалтеров, между которыми бывают в ходу довольно циничные суждения, своеобразный юмор, быстрые, угловатые движения, автоматическое, без выражения каких-либо чувств поглощение пищи в обеденный перерыв (иногда можно наблюдать, как человек раз за разом обедает, даже не отрывая глаз от экрана монитора), отсутствие интереса к искусству, литературе (за исключением специфической: Пелевин и пр.) погруженность в себя, нетерпеливые просьбы при всяком соприкосновении «излагать по сути и быстро».

Второе отличие технократа, тесно связанное с первым, — это отсутствие или, по меньшей мере, слабость саморефлексии. Все содержание внутренней жизни воспринимается исключительно как процесс логической верификации мышления, приложения усилий, оптимизации времяпрепровождения, затрат и т. п. Это субъект, идеально переносящий одиночество и обращающийся вовне только по необходимости, к примеру, затем чтоб заглотнуть очередную порцию «информации» и дальше продолжить процесс ее внутреннего «калькулирования». Представитель «новой волны» в обществе передвигается быстро, смотрит вперед, открытые пространства стремится пересекать по диагонали, приобретает всегда строго дозированный и устоявшийся набор потребления, желательно, общим пакетом (пример — расширяющаяся система т.н. «интернет-кафе», замечательный пример коллективизма в технократическом исполнении). Отношения выстраиваются им, исходя из принципа: «я тебе не мешаю, ты мне не мешаешь». Неудобства, причиняемые окружающими, воспринимаются нервно, болезненно, временами с реакциями инфантильного типа. При любом указании на упущения мгновенно данный психологический тип замыкается, особенное неприятие нравственным упрекам. Попытки со стороны указать не просто на фактические ошибки, но, например, на недостатки характера, личные стереотипы и слабости, ошибочность самого направления и образа мысли категорически отвергаются. Обычный контраргумент в таких случаях: «А почем ты знаешь, что у меня в голове?»

Эта специфика восприятия делает технократа носителем стандартизованного набора идей, стремления привести все существование человека и общества к некоему «оптимальному алгоритму», напоминающему компьютерный, искусственным, в т. ч. и не исключающим насилия образом нивелировать противоречия, округлить, как несущественные и мешающие, отдельные неудобные человеческие углы. Очевидно, что внутренний монологизм, распространяемый на сферу политики, автоматически преобразует такового субъекта в приверженца экстремистских течений, также монологичных и алгоритмичных по своему содержанию.

Большинство как крайне правых, так и крайне левых группировок в настоящий момент активно использует этот эффект технократизации общества и, в особенности, молодежной среды. Исключение могут составить разве что национал-большевики и евразийцы, да и то по причине ярко гуманитарной направленности их лидеров, Э. Лимонова и А. Дугина, личностей эксцентрических и по типу мышления («житейский реализм», романтические идеалы) представляющих еще прежний, уходящий образ восприятия. Очевидно, что программа национал-державников Севастьянова и связанные с ней концептуальные конструкты П. Хомякова, напротив, рассчитаны в точности на вышеупомянутый технократический круг, отражают лицо современности и являются прямым продолжением экстремистски правой западной идеологии «white power». Они настойчиво эксплуатируют не столько фактор личной эмоциональной неприязни к приезжим, культурные и исторические аффекты, которые свойственны, в основном, для гуманитаризованного типа сознания. Национализм преподносится здесь в отчетливо расистском ракурсе — в значении объективно, физиологически предопределенной иерархии и универсальной, «технологии» построения жизни.

Ненависть к инородцам и мотивы этнического сплочения еще более усиливаются из-за того, что «цветная» периферия является одновременно носителем традиционного жизненного уклада и ценностей, понимаемых как «отсталые» и противопоставленные технократии. Последнее, впрочем, вынуждает Севастьянова и Ко аналогичным образом впадать в отрицание национального прошлого, плохо вписывающегося в систему методологического мышления, и в первую очередь нападать на привычную православную самоидентификацию русских.

На данном же месте легко обнаруживается прореха, очевидно слабое место в доктрине НДПР: «не-русскость» Православия является не более чем предлогом, относительным прикрытием для абсолютно другого тезиса — о его «не-современности». Ведь, в конечном итоге, язычество еще меньше подходит для строгой рационализации и прагматизации. Старый славянский культ, о котором мало вообще что известно сегодня, является еще более архаичным, не-современным. В незапамятной древности он содержал в себе далеко не одни утилитарные мотивы, но предлагал свою этику, являлся космической, натуральной религией людей, обитавших на бескрайнем лоне природы и не знакомых с воздействием цивилизационного фактора. Наверняка, ни Севастьянов, ни Хомяков не являются приверженцами идеологии сопротивления прогрессу, автаркии и архаизации. Наоборот, как мы видели, один из ключевых тезисов их программы касается сближения и заключения стратегического союза с Западом. За этим логически должно последовать подтягивание России-Руси к достигнутому там технологическому уровню и осуществление повторной совместной Конкисты, утверждающей вожделенную white power.

Вообще, если быть точным, доктрина НДПР имеет своим настоящим полюсом притяжения не столько национальную, сколько расовую солидарность, а кумиром своим ставит очищенную от мигрантов, технократическую цивилизационную модель Запада. Ради этого, в частности, она готова нивелировать все внутри русской истории и настоящего, что отличает Россию от западных стран. У Хомякова данный тезис выглядит буквально следующим образом: «занятие лояльной по отношению к Западу позиции, и кардинальный отказ от антизападной имперской политики, идеологии, мировоззрения, мифологии». В переводе на нормальный язык это означает не иное, как только постепенный отказ от собственно национальной идеологии и мировоззрения и замещение их расовыми. Потому что иначе куда деть важнейшую в национальном самоощущении рамку русского мира как держащего щит меж монголов и Европы? Как объяснить «русское» без многовекового, драматического противостояния его с польско-латинским? Русское по самому своему смыслу, генезису — это «не-польское», «не-папское» и «не-лютерово». Хочется этого или нет, идеологи национал-державности, провозглашающие отказ от антитезы с Западом, будут вынуждены признать русских обычным европейским племенем, одной из частей обширного «белого мира».

Понятно, что подобная программа, будучи как следует расшифрована и досказана в прямых, политических категориях, наверняка не произведет должного эффекта и мало кого привлечет на свою сторону. Тотчас возникнут сомнения, вопросы: а стоит ли переквалифицироваться в «средних европейцев» без прошлого и характерных национальных черт, а не проглотит ли Россию-Русь Запад, а станет ли после отсоединения окраин воспринимать русских «своими» и щедро делиться цивилизационными достижениями? Поэтому о далеко идущих задачах Севастьянов и Хомяков предпочитают молчать. Их заявления касаются, в основном, среднесрочной перспективы, на которую специальным образом разрабатывается промежуточная пропагандистская программа, коннект. Применяемый аппарат методологических приемов подсказывает первоочередные задачи, которые заключаются:

а) в скорейшей и не останавливающейся перед выбором средств деструкции существующего государственного и общественного строя;

б) в поощрении крайних проявлений русского национализма и, наоборот, в отталкивании, всеми возможными методами от традиционного «российского», имперского и православного самоощущения, что в свою очередь будет способствовать упомянутой деструкции.

О деструктивной доминанте в системе методологических построений подробней поговорим в другой раз. Пока же отметим, что использованная технология является технологией нелинейного проектирования и мета-технологией, ибо построение НДПР здесь проводится не в существующих координатах, а в зазеркалье. НДПР — это зазеркальный двойник, перевертыш исторической России, начинающий свое бытие в предполагаемый построссийский период. Цель же представляемого на публике идеологического коннекта сводится к тому, чтобы максимально ускорить наступление данного периода пост-России. Ибо пока историческая Россия остается, в полном значении не существует НДПР (вероятно, поэтому в опубликованной статье нет ни слова о национал-державниках — рекламировать себя обычными политическими средствами для них просто бессмысленно). И наоборот, как считают ее лидеры: лишь только исторической России не станет, идеологическая платформа Севастьянова-Хомякова автоматически выдвинется вперед, примет значение базовой для целого ряда переходных процессов и реформаций.

НДПР — это партия власти в будущем тоталитарном, расистском, технократическом государстве, которому прочат возникновение на руинах нынешней Российской Федерации.

Ни один из пунктов, упоминаемых Хомяковым, не является поэтому случайным, досадным недоразумением, которому пробует искать оправдания А.Савельев. Перед нами (NB!) конкретная, тщательно и всесторонне, методологически выверенная программа ускоренной дегуманитаризации общества и столь же усиленной мобилизации технократов. Идеальный свой вид партия сторонников Севастьянова приобретает при том, если распространение в обществе получает нетерпимый к инородцам, предельно прагматичный и ориентированный на Запад, «белые ценности», тип. Таковой результат может быть эффективней и проще всего достигнут в результате пропаганды внутри расширяющейся технократической общественной прослойки идей русского сепаратизма и исключительности, целенаправленного выветривания остатков исторической памяти и православного самосознания под предлогом возвращения к «первоначальной», фактически же синкретической, выдуманной псевдоязыческой практике.

Излишне говорить, что этот идейный конгломерат эклектичен, не несет в себе никакой самостоятельной ценности, а с точки зрения нравственного, гуманитарно-направленного, христианского мировоззрения представляет полную ахинею. Именно это отмечает Савельев, оценивая критически последнее из творений П. Хомякова, книгу «Отчет русским богам» как, цитирую, «очень слабую, ругливую и повторяющую всякие домыслы о библейской истории». Однако, весь парадокс в том, что ахинея Хомякова является не просто ахинеей, а целенаправленной ахинеей. Именно так — ругливо, мозаично, сумасбродно, сумбурно — выглядит комплекс психотерапевтических мер, идеально ложащийся на технократическое рацио и переводящий его в некое новое, актуализованное состояние, из которого рукой подать до необходимого манипулируемого политического действия.

Не знаю, в какой мере автором данной разработки осознавались все звенья совершаемых интеллектуальных построений, имеют ли место строгие рациональность и методизм или же с определенного этапа в дело вступают интуиция и подсказки из-за левого плеча. Однако, полученный в итоге продукт выглядит по-своему совершенным, последовательным и законченным в смысловом отношении — разумеется, не вообще, а в дополнении к имеющемуся технократическому типу восприятия.

Факт остается фактом: даже на человека с преимущественно гуманитарной ориентацией тексты, написанные П. Хомяковым, действуют завораживающе, парализуют на некоторое время самостоятельное, критическое мышление, вынуждают тянуться к себе. Вот выдержка из размышлений А. Савельева, в которой отчетливо видно, как мечется мысль между двумя полюсами: обычного здравого смысла и неким новым ценностно-логическим сгустком, синтезированным при помощи технократических средств П. Хомяковым (переходы с плюса на минус и наоборот выделяю курсивом, вношу в текст незначительные исправления и сокращения — А.Р.):

Аналитика в опубликованной статье совершенно верная, качественная и точная. Многие анализируют то, что не знают. П.М.Хомяков говорит о том, что знает. Но как только он пытается стать идеологом, его здравомыслие исчезает. Солидаризируется с Севастьяновым по части сдачи русских земель инородцам — «конфедерироваться». «Возвращение к язычеству» — вообще чушь. К какому такому язычеству? Никакого единого язычества, которому можно было бы вернуться, никогда не существовало. Тем более, что ни Хомяков, ни подобные же «язычники» не знают про язычество почти ничего. Во что же они верят? А они не верят. Они — сугубые атеисты. А «язычество» для них — лишь своеобразный язык самовыражения неких духовных переживаний. Этот язык проще, потому что не требует работы духа. Детский лепет. И все же анализ Хомякова совершенно верен.

Пусть он бессчетное число раз скажет, что верует в Велеса или Перуна. Разве это для него реальность? При этом мы имеем дело с интеллектуалом высшей пробы и высшей квалификации. Можно ли это совместить — суррогат духовной жизни и богатую интеллектуальную наполненность. Вероятно, можно. И тут как раз тот самый случай. Ведь компьютер тоже ничего не знает о Христе, а работает весьма стабильно и результативно.

Трудно поверить, что во всем этом действуют просто противоречивые человеческие впечатления. Раздвоение глубочайшее, крайне болезненное для комментатора, природу которого ему не удается как следует объяснить и для себя самого. «Детский лепет» и тотчас за этим: «И все же анализ Хомякова совершенно (!) верен», — это две части сознания, гуманитарная и технократическая, сталкиваются между собой и каждая откликается на заложенные глубоко внутрь ценностные вешки.

— Анализ Хомякова является детским лепетом, — свидетельствует гуманитарная часть, — ибо он не признает такого центра, как христианство.
— Анализ Хомякова совершенно верен, — оппонирует этому внутренний технократ, — ибо в нашей системе мышления Хомяков бог и говорит о том, что в точности знает. Христианство же здесь ничто: компьютер отлично функционирует, не имея понятия о Христе.

Ясно, что, будучи преподаваемы технократическому плебсу, данные психокоррекционные средства не вызывают внутри ощущения подмены, никакой заметной борьбы, а свободно провоцируют ряд фундаментальных сдвигов. По факту, идет процесс разрушения личности. Однако, творцам «национал-державности» ничего другого не требуется. Как истинные технократы, они со спортивным азартом решают свои высокоинтеллектуальные задачи и гуманитарные побуждения, эмоции, ответственность, опасения за другого остаются чужды для них.

С точки зрения методологического подхода к решению проблемы, прежний психологический тип, уже деформированный в результате однобокой технократической эволюции, необходимо попросту доразрушить, вывести из существующего положения относительного равновесия и спровоцировать тем самым на аффективное поведение. А дальше раскрывай только шире объятья — люмпенизированная и еще более глубоко люмпенизирующаяся в результате задействования технологий психокоррекции масса широким потоком хлынет в сферу политического действия и всего вероятней, по правилу притяжения подобного подобным, окажется уловлена сознательными, методологически оснащенными технократами из стана НДПР.

Такова публикация из разряда явно экстраординарных — эдакое чудище-зверь, уловленное зоркими редакторами «Русской линии» в свои сети и едва эти сети не разорвавшее. Еще раз повторю, дорогие читатели, то, о чем уже было сказано ранее: будем внимательны и осторожны! Следите за развитием начатого исследования «новой волны» в деятельности радикальной оппозиции и подводных камней, ею скрываемых.

Продолжение следует


https://rusk.ru/st.php?idar=110753

  Ваше мнение  
 
Автор: *
Email: *
Сообщение: *
  * — Поля обязательны для заполнения.  Разрешенные теги: [b], [i], [u], [q], [url], [email]. (Пример)
  Сообщения публикуются только после проверки и могут быть изменены или удалены.
( Недопустима хула на Церковь, брань и грубость, а также реплики, не имеющие отношения к обсуждаемой теме )
Обсуждение публикации  

  Технократ    16.11.2006 14:52
Юрьеву
Ну вот Вы и пришли к верной мысли. Коль против России, то и против православия. Коль против русских, то и против России и православия. За Россию без православия ходили и ходят. Мусульмане, например. Не стоит тут путаться и путать людей. Россия была православным государством, и то солдатами набирала "дикую дивизию". Мечту с реальностью путать не стоит. Даст Бог – все русские будут православными, а Россия – снова православным государством. Но этого нет. Ваша формула "Кто идет за Россию без Христа, тот против России" никуда не годиться. Не всякий знает о Христе. Ильин писал также о "вероисповедно-причисленных". Они нас будут убеждать, что они со Христом. Вы же совершенно верно будете судить их по делам. Если они против России, то как же Вы их со Христом-то соедините?
  Р.Н. Юрьев    15.11.2006 07:40
Кто идет против России, тот и идет и против православия
Думаю, всё-таки нет. Просто это подмена понятий:
"Если кликнет рать святая – кинь ты Русь, живи в раю, я скажу – не надо рая, дайте Родину мою". Мы-то прекрасно знаем, что является альтернативой Раю: ад, а вовсе не Русь. Фактически это "ложный выбор". Мой прадед погиб в дек.1941 под Москвой, другой прадед умер от голода в блокаду, тётушка была съедена людоедами тогда же, и множество контуженных, погибших, раненых прочих родственников. Я думаю, оценивать их надо не по словам, а по делам. Даже если кто-то из них и шёл за Сталина, делами своими они показали, что шли за Россию. А немцы шли устанавливать на Руси такой же сатанизм, как большевики, которые своими делами показали Церкви, чья идеология победила (особенно при Хрущове).
  Технократ    14.11.2006 18:45
Юрьеву.
А не так ли: "Кто идет против России, тот и идет и против православия". Иначе выйдет, что мой дед, прошедший всю войну, не в той армии служил, а другой мой дед, погибший в 1942, сгинул в боях с праведниками.
  DjKoul    14.11.2006 16:01
А знаете, SKY, в ваших словах есть рациональное зерно – широкие обобщения слишком часто грешат ошибочностью. Просто автору нужно было подвести какое-то определение под "новую общность людей" потенциальных исполнителей идей НДПР. Кто-то зовет эту общность "офисным планктоном", "офисными хомячками", а автору ближе (по многим причинам, которые могут сводиться к сугубо личным переживаниям и впечатлениям, в том числе и детского возраста 4-5 лет) "технократы" машинально поглощающие крабовый салат из пластиковой кюветы неотрывно глядя в экран монитора. Винить автора за это нельзя. Нужно просто понять и принять условность обобщения. Не могут все сисадмины быть язычниками как не могут все участники русского народного хора быть православными.

В любом случае проблема "технократического планктона" есть, и автору стоило бы ее разрабатывать не только в связке с НДПР но и даже просто так. НДПР приходят и уходят-"планктон" остается.
  Георгий    14.11.2006 14:29
Согласен
  Р.Н. Юрьев    14.11.2006 13:42
Где просто – там ангелов со сто.
Готов ради этого даже поесть за экраном, если так уж Вас это волнует.
Не думаю, что стоит особенно так уж близко к сердцу воспринимать и статью, и критику на неё: и так слишком много внимания уделяется каким-то ничтожным фактам и не менее ничтожным личностям, гипертрофированным в кривом зеркале СМИ. Не стоит идти у них на поводу.
  Георгий    13.11.2006 20:23
Р.Н. Юрьев: "так и хочется попросить "излагать по сути и быстро"…". Вот об этом и писал Рогозянский. И здесь видится желание оптимизации процесса жизни (работа, обед, форум РЛ), особенно если посмотреть на время отклика – 12:32 – время обеда. Возможно даже, что "человек как раз обедал, даже не отрывая глаз от экрана монитора". Монахи в защите не нуждаются. Но сам ход мысли, сравнивающий только внешнее ("это портрет маршала Жукова или любого монаха") тоже технократичен. Осмелюсь предположить, что отличие нормального монаха и технократа, занятых своими внешне сходными делами, состоит в том, что монах при всей своей погруженности в свое делание всегда адекватен действительности (см. жития и жизнеописания), а технократ всегда неадекватен и чем глубже погружение, тем хуже (пример – П.Хомяков). SKY и others, Помилуйте, Рогозянский и не утверждал, что техническое или естественно-научное образование и виды деятельности неизбежно означают технократическое мировосприятие, хотя, конечно, они ему способствуют. Но в этом необоснованном приписывании Рогозянскому такого утверждения как раз и проглядывает технократичность. Пожалуйста, простите, если обидел. Вообще-то сегодня большинство из нас – технократы. К сожалению. Если Вы, господа и братья, здесь не первый раз, то должны были бы привыкнуть к стилю Рогозянского как к данности. Кажется, что он часто хочет дать ощущение идеи, а не только голую идею. Писатель волен выбирать между "листвой, листьями, листиками и листочками", в то время как для технократа всё это лишь – "лиственный покров" – хотя и длинно, но терминологически выверено и чувственно нейтрально (читай, мертво). Вообще русский язык избыточен для "излагать по сути и быстро". Да, технократия – это "враг" (Р.Н. Юрьев), однако другой, чем литература в 19 в. Там хоть жизнь оставалась, пусть в страстях. Здесь – короткий путь к смерти. Но вот эта тенденция только ли от кибернетики и компьютеров? Отнюдь нет. Представляется, что в России технократия – это злые цветы, изначально посеянные коммунизмом и лишь удобренные кибернетикой. "До основанья мы разрушим, а потом…" "спор физиков и лириков", а потом… Социализм и капитализм суть "2 пути к одному обрыву" (И. Шафаревич). А поскольку коммунизм "западнее" западного капитализма, то путь был короче. У обрыва мы и стоим.
  Любимов    13.11.2006 16:49
Статья действительно актуальна и своевременна. Придираться к стилю изложения всегда можно, но главное в сути. Рогозянский правильно уловил и выразил негативные процессы последних 10 лет. Другое дело, что некоторые гуманитарии тоже находятся под не меньшим чем технократы влиянием киберсреды. Однако в отличие от «технократов» реакция даже совсем «обуморённых» кибер-гуманитариев всё же менее предсказуема.
Так что статья скорее больше о разных типах ментальности, которая у технократов в современных условиях имеет большую склонность к «роботизации» и программируемости, что действительно страшно.
  Р.Н. Юрьев    13.11.2006 15:39
Влияние киберсреды действительно растёт, но растёт оно уже немало лет. Росло оно и в 19-м веке, когда совершенно не подобающее ей место учителя жизни заняла литература. Ну по какому праву 19-ти-летний мальчишка учил жизни своих современников (Ода к вольности)?
Почему вдруг в развлекательном по своей сути явлении (литературе, искусстве) миллионы наших сограждан стали искать смысл жизни? Понятно, в ней можно было найти зерно истины, но сколько плевел на этом гумне! Душеполезных произведений из числа "классиков" назвать можно немного, а собрания сочинений займут всю комнату…
И сейчас просто сменилась "технология" – раньше восторженные дамочки писали в "Современник", который публиковал для них всякую чушь гг Панаева и Некрасова вкупе с дамскими модами и известиями о Крымской войне, а теперь "массы" пишут на ЖЖ или ещё где-то.
И опять же – всё просто: желающему спастись всегда противостояли и будут противостоять враги. Много их или мало? Не больше, чем он сможет победить.
  Провинциал    13.11.2006 15:16
Г-н Рогозянский превзошел сам себя. Ужасно заумная статья, настолько напичканная всякого рода нерусскими научными и псевдонаучными терминами, что "редкая птица долетит до середины…" А нельзяль попроще, простым языком, чтоб и нам, троечникам сразу стало понятно?
"По отношению к обычной аналитике в данном случае приходится говорить о несколько ином, видоизмененном типе мыследеятельности. Методология переменяет мозги, принципы построения психических процессов. Вытесняя привычные механизмы мышления, она становится для "методолога" всем: мировоззрением, нравственностью и любовью всей жизни. Человек в результате, действительно, вырастает в "мысленный резервуар" или, если так можно выразиться, в "мысленный танк"."===== Блеск!!!
Только какой смысл еще раз тревожить "матрицы" Хомякова и Севатьянова?
Их уж и так хорошо пообсуждали.
Понятно, что в любой борьбе есть разные течения, есть свои бланки и троцкие, преследующие свои цели. Кто корыстные, а кто ради лично выкаканной идеи. Ясно и стремление определенных людей представить Русский марш, как подобие "оранжевой революции" или подтолкнуть его в этом направлении. А ведь зародился он достаточно спонтанно, как протест русских националистов против засилья инородцев в стране. А потому попытки разного рода шмулевичей и либералов "помочь" движению, оседлав его, равно как и гозманов заклеймить движение, как фашистское и постращать им народ совершенно беспочвенны. Особенно, если это движение возглавят люди с православными хоругвями, которые постоянно будут напоминать о великом единении русских людей в 17-м веке. Максималистов-юнцов можно и должно поправить, а провокаторов – отсеивать. И как тогда, так и ныне в этом движении должны быть люди всех сословий. Тот, кто идет за Россию без Христа – не обязательно против нее сознательно. Можно ль на них повлиять? Можно, но сложно. Нужны ПОСТУПКИ. Слушать будут людей ИДУЩИХ. А для этого не обязательно дожидаться очередной даты 4 ноября. СРН должен начать действовать, причем во всех регионах. Акции должны быть посвящены любым патриотическим датам, и везде нужно проводить миссионерскую деятельность, взывая к исторической памяти народа. А когда народ выйдет на марш со смыслом, никакие попытки оранжевых паразитов не будут иметь успеха.

Страницы: | 1 | 2 | Следующая >>

Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика