Главное в русском народе

21 мая/3 июня — память Владимирской иконы Божией Матери

Но петербуржцы помнят недавнее запустение на этом святом месте… История возрождения храма насчитывает пятнадцать лет. На Благовещение Пресвятой Богородицы 1990 года митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, ныне — Святейший Патриарх Московский и всея Руси — положил начало богослужебной жизни этого храма, получившего пять лет назад статус собора. Нашу недавнюю историю мы вспоминаем с бессменным ключарем собора во имя Владимирской иконы Божией Матери Санкт-Петербурга протоиереем Владимиром Фоменко:

— Наш храм был одним из первых, возвращенных нашей епархии. — Рассказывает о.Владимир. — По сравнению с другими церквами, переданными тогда же и представлявшими почти руины, он сохранился значительно лучше. Здесь располагался счетно-вычислительный центр «Ленмашучет», и поэтому была кровля, были двери и стены, было отопление, освящение, водоснабжение, канализация, но на месте окон зияли дыры, по храму гулял ветер, веяло холодом, нечистотой. С Божией помощью мы положили начало возвращению молитвы в дом Божий.

Совершив первое богослужение и освятив храм, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, нынешний Святейший Патриарх, благословил нас совершать в этом храме богослужение и восстанавливать его.

…Знаете, когда в вашем распоряжении оказывается помещение, в котором вам предстоит жить и работать, конечно, это удваивает силы. Не только служащие храма, но и все богомольцы принялись за восстановление святыни. Когда люди увидели эту нечистоту в Божьем доме, и когда узнали, что со старым покончено, то буквально забыли и о сне, и о еде, и о своих званиях, и о своих летах. Люди думали лишь о том, чтобы навести порядок в этом Божьем доме.

Это к чести, славе, благородству нашего русского христианского народа надо сказать. Мы сегодня можем видеть какой-то беспорядок на улице, упрекаем иногда друг друга за это, но вот когда посмотришь и вспомнишь, как эти же люди восстанавливали Божий дом, то перед тобой предстает их сокровенная суть.

С большой любовью, старанием, особой деликатностью приводили они храм в надлежащий вид. Трудились, не жалея себя. Не исключаю, что кто-то из этих людей думал: я такой грешник и, может, за эти труды Господь простит мои грехи. Наверное, были и такие. Но главное, что ими руководило, так это религиозно-патриотическое чувство. Речь шла о святыне, в которой молились их отцы и деды, в которой кого-то из них крестили, венчали, где люди славили Бога, где создавалась наша церковная российская культура, которая должна служить радости человека. И она оказалась настолько поруганной, настолько растоптанной и поверженной… И как только появилась возможность возродить эту святую красоту, народ сразу же откликнулся, чего бы это ему ни стоило, только бы она не разрушалась дальше. Поэтому люди самозабвенно трудились на восстановлении этого храма.

Дай Бог всем им, кто жив, долгих лет жизни, доброго здоровья, а тому, кто уже скончался, пошли, Господь, светлый рай и вечную жизнь, дай Бог, чтобы Господь их всех наградил за этот подвиг.

Просто поразительно, откуда сила-то взялась в этом тощем теле, в этих обкраденных духом людях, которые не получили никакого представления о Боге. Церковно-приходские школы были закрыты, Закону Божиему уже не обучали, литературы не было. Только креститься могли некоторые, и то еле-еле. И вдруг откуда-то у них появляется возвышенное религиозное чувство, эта любовь, эта жажда восстановления святыни… Это просто феномен русской натуры. Наверное, эта жажда жить по-божески неистребима в русском народе. Думаю, она обеспечивает и его сегодняшнее существование, надеюсь, сохранит его и впредь как нацию. Наверное, вот в этих народных деяниях и кроется русская идея, которую никто толком не может сформулировать: сохранение себя как этноса через сохранение всего, что связано с национальностью: и религии, и истории, и культуры, и быта. Видимо, это очень близко душе нашего народа и ценно для него.

И стар, и млад восстанавливали храм Божий. Все находились в одинаковом духовном состоянии: старые едва помнили, как креститься, может, знали несколько молитв, а молодежь была совершенно безграмотна, но жаждала знаний о Боге.

— Ваш собор посвящен Владимирской иконе Божией Матери — чтимой святыне. 8 сентября Русская Православная Церковь празднует день Сретения этого образа, установленный в память спасения Москвы от нашествия Тамерлана в 1395 году. В этот же день шестьдесят четыре года назад, 8 сентября 1941 года вокруг нашего города сомкнулось кольцо вражеской блокады, произошло величайшее бедствие, унесшее около миллиона жизней. В чем вам видится духовный смысл такого совпадения?

— Мне как священнику ясно, что ничего случайного в нашей истории нет. Наш народ допустил некую измену, совершил духовное прелюбодеяние, подменив истинные ценности ложными. Господь даровал нам свою историю, которой мы должны дорожить. В ней есть свои взлеты и падения, святость и греховность. Но народ поступился самым важным для жизни и спасения, легко поддавшись соблазну обмана. Помните, в то время, когда Моисей молился на Синае за своих сородичей, сами они уже успели позабыть про него, создали себе кумира и стали ему поклоняться? (Исход; 32, 1−20). Этот избранный народ, который должен жить только по указаниям Свыше, стал сам распоряжаться своей судьбой.

Видимо, что-то подобное произошло и с русским народом. Наверное, мы должны были жить согласно предначертанному пути, но предпочли внешний, легковесный путь соблазна. Русский народ соблазнился позволению открытым образом грешить, услаждаться грехом, и через этот грех приписывать себе некие полномочия, вплоть до кумирства самому себе. Как сказал великий писатель: «Человек — это звучит гордо», так и пошло, воспевали «слава труду», «слава человеку», но, увы, не «Слава Богу». Вот эти наши измены и отступления, отход от своего предначертания, царского благословенного пути и повлекли за собой исторические бедствия, войну и все, что связано с ней.

И то, что это происходило в некие священные моменты, тоже неспроста. Это еще раз показывало людям: посмотрите, событие произошло не вчера, в будний день, а именно сегодня, когда, например, 22 июня 1941 года прежде вся Русь вставала на молитву Всем русским святым. Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) отметил это (не сказал, что это наказание, может, и не надо было так говорить, но заметил), подчеркнув, что в день Всех русских святых началась война, и это будет залогом Победы: наши святые помогут нам.

В такой же памятный для всей России день начинается блокада нашего города. Это произошло, конечно, неслучайно.

Но живших в те годы людей не стоит безоговорочно осуждать, потому что тогда насаждалось безверие, а вера христианская вытравлялась из душ человеческих. После революции рушили храмы и монастыри, репрессировали духовенство, в школах насаждали безбожие, а за веру преследовали. И вытравили из людей все, что было святого. Народ был духовно обкраден и омрачен, оставшись жить лишь земным в своей духовной слепоте.

— Батюшка, но и в то время были люди разные. Расскажите, как и почему вы сами стали священником. Это ведь произошло в те же атеистические времена.

— Это интересная история, одним словом и не объяснить. Родители мои, как и большинство русских людей в то время, особой религиозностью не отличались. Перед войной им было по тридцать лет, храмы тогда закрывались, а церковно-приходских школ уже не было. В детстве моя мама стала свидетельницей расстрела священника, что явилось потрясением на всю жизнь. После такого ни одна мать не пожелает, чтобы ее сын стал священником. Коли наступили такие времена, что ни за что, ни про что, без суда и следствия при всем честном народе человек самой невинной на свете профессии подвергается уничтожению с такой жестокостью.

В 1939 году, когда я родился, у нас в Минске все храмы были закрыты, многие разрушены. И не было в городе ни одного священника, который мог бы совершать таинства. Все священнослужители были высланы или расстреляны. Моего брата, родившего в 1937 году, еще крестили, правда, не в храме, а на дому, но батюшка еще был. А я рос некрещеным до 1943 года. И когда Белоруссия была оккупирована немцами, то одним из их решений явилось открытие сохранившихся храмов, в которых священники, оставшиеся в живых, приступили к богослужению. Не знаю, был ли это соблазн или политический шаг, чтобы расположить к себе местное население, Бог весть. Но когда в одном из храмов появился священник, то туда отовсюду целыми семьями люди потянулись креститься. Тогда крестили и меня. Было мне четыре года, помню только, что я сам вошел через Царские врата в алтарь Господень, где видел святой престол. Кто-то хотел меня отвести, не пустить в алтарь, но я как-то грубо ответил, так, что маме было стыдно признаться, что это ее ребенок.

Потом, когда мне исполнилось лет десять, мы с мамой поехали на богомолье, и в храме она узнала священника, который меня крестил. Храм уже был немного восстановлен, священник этот постарел, стал седобородый пастырем. Мне очень понравился этот батюшка, исповедывался я у него, причастился. Помню, что проникся особым благоговением к этой священной персоне и не мог его забыть. Потом, в летние каникулы я посещал этот храм и общался с этим батюшкой, протоиереем Михаилом.

А в юности Господь свел меня с протоиереем Владимиром Михайловичем Томашевичем. Батюшка благословил меня на поступление в открывшуюся в Белоруссии Минскую Духовную семинарию и подготовил меня к этому….Теперь, когда живу на белом свете седьмой десяток лет, и много встречал в своей жизни священников, могу сказать, что такого, каким был этот мой первый батюшка, я больше не видел.

Он родился в 1909 году, жил в Западной Белоруссии. Советская власть пришла сюда только в войну, люди жили старым укладом, были религиозны, ходили в церкви и костелы. Отец Владимир принял сан во время войны.

Он был исключительно религиозен. Свое молитвенное правило, сколько его помню, никогда не опускал, утром и вечером всегда молился коленопреклоненно. В среду и пятницу не вкушал пищи до самого вечера.

Когда он совершал Божественную литургию или всенощное бдение, то пред Престолом Божиим буквально пламенел. Ни одного возгласа он не произносил скороговоркой, каждое слово исходило из глубины души и звучало проникновенно и молитвенно. Он действительно призывал благодать Божию, и служба была одухотворенной, люди чувствовали это, и тоже искренне молились. Это был истинный служитель Церкви Христовой. Его проповеди были глубоки и содержательны.

Отец Владимир был очень энергичным, деятельным священником. Принимал активное участие в восстановлении храма. Когда пришло время устанавливать крест (его пришлось сварить из каких-то железяк, безыскусный такой получился, но формы правильной), оказалось, что делать это некому: никто из рабочих не соглашался подниматься на такую высоту, приспособлений никаких не было, и установка креста грозила верной смертью. Тогда батюшка сам, обвязавшись веревками, смело и ловко, как только дал ему Господь, установил крест. Это была большая радость для всех, отец Владимир стал героем дня, покорив народ своим бесстрашием, упованием на Бога. Люди явно удостоверились, что Бог его хранил. Отец Владимир еще более возвысился в глазах народа.

Детей у них с матушкой не было. И всю свою любовь они изливали на прихожан. Очень гостеприимная была семья. Из храма люди приходили к ним, и всех они угощали, по пятнадцать-двадцать человек садилось за их стол. И батюшка, и матушка всегда одаривали нищих. Батюшка и внешне был благообразен, имел образ пастыря доброго, всегда и везде ходил в рясе или в подрясничке.

Отец Владимир был образованным человеком, имел большую библиотеку. Часто по вечерам, когда смеркалось, к нему собиралась местная интеллигенция: учителя, врачи, служащие, чиновники. Очень любили они с ним общаться, батюшка их духовно просвещал, живо, толково, умно объясняя сложные вопросы бытия.

Был батюшка и прекрасным хозяином, разбирался и в строительстве, и в сельском хозяйстве, и в цветоводстве, и в пчеловодстве, знал, как ухаживать за всякой животинкой. Разносторонне одаренная личность была. Все у него всегда было по-хозяйски продумано, сделано качественно, разумно. Все мы восхищались этим порядком и аккуратностью.

Считаю отца Владимира образцом христианина и священника. Ни в чем не увидел я в нем ни тени недостатка. Говорил он всегда по делу, ругал по делу, жалел по делу, было в нем что-то отцовское. Больше таких священников я не встречал. Молюсь о нем и вспоминаю с благодарностью и восхищением.

— Батюшка, как складывалась ваша дальнейшая судьба после знакомства с о. Владимиром?

— Поступив учиться в девятый класс, я стал принимал участие в богослужении: пел на клиросе, выходил со свечой, знакомился с богослужебными книгами, воцерковлялся, одним словом. И когда закончил школу, о. Владимир дал мне рекомендацию для поступления в Минскую Духовную семинарию в Жировицах. В августе 1957 года поехал на экзамены, сдал их. А со второго курса семинарии меня призвали в армию.

Об армии у меня сохранились самые светлые воспоминания. Никаких преследований за веру мы не испытывали. У нас были замечательные командиры, они относились к нам как к сыновьям. Ведь многие из нас после войны росли без отцов, и недостаток отцовского воспитания восполнила армия. Бывало, допустишь какое-нибудь нарушение, и пошлют тебя чистить туалеты или пробежать пять километров, так, знаете, это так отрезвляет…

Командиры заботились о нас, приучали к порядку, чистоте, опрятности. Никакого сквернословия в армии не было.

Не случалось между служащими ссор или, тем паче, драк. Наши командиры учили нас так: «Завтра ты пойдешь в бой. И окажется, что от этого твоего товарища будет зависеть твоя судьба и жизнь, а ты с ним сейчас ругаешься…» И мы мирились.

Я счастлив, что служил в армии, благодарю за это Бога. Поэтому когда сегодня слышу о беспорядках в армии, о дедовщине, о том, что командиры не могут навести порядок, поражаюсь и скорблю. Армия располагает всеми средствами для наведения порядка. И это преступление, что творятся такие безобразия.

Со службы я возвращался через Петербург, и задержался, чтобы познакомиться с городом. Мне очень понравился Санкт-Петербург. И когда, вернувшись домой, я закончил семинарию, мне было ясно, что в Духовную Академию буду поступать только в Ленинграде. Приехал, поступил в Духовную Академию, закончил ее, здесь женился, служил в петербургских храмах.

— Скажите, пожалуйста, несколько слов о сегодняшней жизни собора во имя Владимирской иконы Божией Матери.

— Наш приход живет полнокровной духовной жизнью. Ежедневно на самом высоком уровне совершается богослужение. Великим постом у нас бывает до пятисот исповедников и причастников. Наши священники беседуют с прихожанами, отвечают на их вопросы, посещают больницы, тюрьмы. У нас есть воскресная школа, детский хор, который хорошо известен. Сложился сплоченный приход, люди собираются со всех концов города, чувствуя себя здесь уютно.

Доволен нашим духовенством. Если случается сделать какое-то замечание, оно воспринимается без протеста, с пониманием. Каких-то серьезных разногласий, споров у нас не возникает. В алтаре царит братская любовь, и в храме, слава Богу. Если так будет на всех приходах, по всей России, буду очень рад.

Наш собор расположен в центре города и поэтому многолюден. Часто во время богослужения люди заходят и выходят. Но, знаете, меня это не раздражает. Видимо, моя натура как-то приспособлена к этому. Эта суетливость, а порой и какая-то человеческая непонятливость или нелепые вопросы не отвлекают меня от молитвы и не мешают сосредоточиться. Можно спасаться и в таких условиях.

— А как спасаться современному христианину-мирянину?

— Где Господь поставил, там можно и спасаться, в любых условиях. Один из нас поставлен в шумном соборе, другой — в тихом храме, один — начальником, другой — подчиненным, один очень занят, другой слишком свободен. И во всех условиях можно и должно спасаться. Господь поистине всем желает спасения, но многое зависит от нас самих. Надо иметь Бога в сердце, веровать в Него, ощущать Его присутствие, доверять Ему, полагаться на Него и, конечно, неленостно трудиться на своем месте. И не надо стремиться достигать больших высот. И не надо лезть во святые до времени. Живи, как Бог дал.

«Будь верен Мне до смерти, и дам тебе венец Жизни», — сказал Господь. Мы должны благодарить Бога, быть верными Ему и честно исполнять свой долг. Будь добросовестен, а там Господь поможет, поддержит, где нужно, а где не нужно — приостановит тебя со свойственной Богу мудростью.

Надо боятся совершать в жизни зло, вредить своему народу и людям. Нужно молиться о благополучии своего Отечества, уважать свой народ. Не поддаваться искушению, ведь как человека можно оклеветать, так и народ целый можно опорочить. Но у каждой нации есть свои достоинства и недостатки. Бывает, что люди переживают какой-то кризис, находятся в заблуждение, которое необходимо преодолеть. Сегодня, конечно, мы переживаем кризис. Кризис власти, кризис нравственности. С началом перестройки много хорошего мы потеряли, а нового хорошего пока не создали, топчемся в поисках.

Но всему бывает конец, переболеем и этим. И даст Бог, дурное отсеется, а хорошее останется. Не все плохо, что сегодня есть, и не все хорошо. Но жизнь сама покажет, что нужно взять в дорогу.
Записала Марина Михайлова