Дестабилизация Европы дает шанс России

Комментируя прошлой осенью «исламскую революцию» во Франции, я заметил, что за действиями хулиганствующих подростков стоят вполне определенные силы в правящей элите Франции. Меня тогда обвиняли в неконкретности: называй, дескать, конкретные имена. Однако тогда это было сложно сделать, так как пиарные фигуры в процесс вовлечены еще не были, а если бы я стал называть реальных политических игроков, их имена широкой публике ничего сказать бы не могли.

Сейчас ситуация изменилась, и ослиные уши политической борьбы во Франции стали видны под любым углом зрения.

Итак, Сказка о том, как поссорился Николя с Домеником, или как делаются дела в благовоспитанной Европе и почему считать этот регион стабильным становится все труднее.

Как мы помним, мусульманские волнения прошлой осенью начались в Париже по странному поводу. Два малолетних хулигана политкорректной расовой принадлежности залезли в трансформаторную будку, где их дернуло током. Виноваты в произошедшем почему-то оказались не хулиганы, и не плохо их воспитавшие родители, а министр внутренних дел Николя Саркози.

За какие уши можно было притянуть к этому делу министра? Оказывается, это он при помощи парижской полиции (прямо ему не подчиненной) преследовал невинных детей Магриба и загнал их в будку, куда и пустил ток. Согласитесь, обвинение не слишком убедительное даже по сравнению с обвинением российского министра обороны в организации зверской дедовщины против мальчика, пострадавшего от наследственного заболевания. Но этого обвинения хватило, чтобы мусульманское население Франции забурлило, а премьер стал зондировать мнение президента насчет отставки полицейского министра.

Через некоторое время стало, правда, ясно, что премьера побудило к этому вовсе не сострадание к дернутым током детям Магриба. Просто во Франции перед окончанием второго президентского срока престарелого Ширака началась операция «преемник». Премьер де Вильпен и Саркози оказались конкурентами за обладание Елисейским Дворцом.

Позиции у обоих были примерно равные. Стоящая за Саркози группировка решила крепко подточить позиции конкурентов. Разгул хулиганского террора и обвинения Саркози в неспособности с ним справиться были лишь первой составляющей их игры. Второй составляющей стала договоренность де Вильпена с французским патронатом — Союзом французских предпринимателей, организацией более чем влиятельной, аналог которой так мечтают создать в России Примаков и Вольский.

Договорились просто. Де Вильпен взялся протащить через Палаты закон о первых шагах по дерегулированию рынка труда — о введении испытательного срока для нанимаемых впервые. За это патроны согласились не выбирать своим председателем брата Саркози.

Однако же министр полиции в кресле удержался, а стоящая за ним группировка оказалась не лыком шита. В течение нескольких месяцев она подготовила и врубила ответку.

Нельзя сказать, чтобы пролоббированный Де Вильпеном закон серьезно осложнял положение французской молодежи. Если бы у предпринимателей была возможность устанавливать испытательный срок, они легче брали бы молодежь на работу, которую сегодня найти становится все сложнее. Как любое нововведение, закон вызывал у студентов подозрения, но в целом мнения о нем были весьма разные.

Однако в течение нескольких месяцев ситуация серьезно изменилась. Предположительно в результате работы полицейских филеров в молодежной среде к закону выработалось стойко отрицательное отношение. Студенческие профсоюзы увидели в этом способ подъема своей численности и решили организовать шумную кампанию против закона. Им были даны полицейские гарантии безопасности и охраны их мероприятий.

Поначалу профсоюзам удалось вовлечь в активные действия достаточно мало студентов, и численность добиралась толпами состоящих на полицейском учете маргинальных элементов из парижских пригородов. Затем ректора вузов объявили, что перенесут сессию, чтобы студенты не вздумали беспокоиться по такому второстепенному делу, как учеба, и занялись основной работой по имитации еще не установившегося цвета революции.

Еще через некоторое время в дело оказались вовлечены профсоюзы работников госпредприятий, где позиции МВД традиционно сильны. Они поддержали выступления студентов всеобщей забастовкой. Революция началась.

В результате этих событий де Вильпен оказался в сложном положении. Уступив и взяв обратно закон, он нарушит свои обязательства перед французским патронатом, после чего о президентских амбициях можно забыть. Поэтому он должен его лоббировать до конца. А конец близок.

У Ширака в этой ситуации есть две альтернативы. Первая — принять огонь на себя и отдать Саркози письменный приказ на разгон митингов. Ясно, что без такого приказа Саркози будет прямо саботировать наведение правопорядка до отставки де Вильпена, а при наличии такого приказа конец президентской карьеры Ширака будет омрачен позорными страницами, о которых Саркози позаботится хотя бы для того, чтобы набрать очки самому. Например, уход с должности в знак протеста накануне заранее организованной кровавой бани автоматически приводит Саркози в премьерское кресло.

Вторая альтернатива для Ширака — сдать де Вильпена. В этом случае он не теряет ничего. Единственное, чего Шираку следует подождать, — когда французский патронат убедится, что де Вильпен все равно закон протащить не сможет и поставит на нем свой жирный крест.

Знаковым событием для прогнозов тут может быть встреча Ширака с лидерами патроната. Ясно, что прийти они к нему могут лишь для одного — дать санкцию на слив де Вильпена. В этом случае Ширак воспользуется президентскими полномочиями, чтобы связать закон с вопросом о доверии кабинету, и после провала его в Палате отправит де Вильпена в отставку. Ясно, что новым премьером и преемником неизбежно становится Саркози.

Для де Вильпена остался лишь один относительно приемлемый путь к отступлению — остановить закон решением Конституционного Совета как противоречащий Конституции. Понятно, что патронат его в этом случае вряд ли поблагодарит, но хоть премьерское кресло вкупе с призрачной надеждой на участие в президентской гонке он сохранит.

Саркози явно не готов дать сопернику сыграть столь гладко.

Итак, политическая борьба во Франции принимает потихоньку формы, ранее свойственные скорее восточноевропейскому региону — Югославии, Украине, Грузии. Тотально манипулируемые нобилитетом народные массы втягиваются в борьбу и становятся орудием склок за власть.

Так или иначе, обе стороны будут вынуждены для решения своих проблем идти на эскалацию противостояния.

Этот путь имеет одно издревле известное свойство: рано или поздно ситуация выходит из-под контроля манипуляторов. Количество вовлеченных в игру сил постепенно переходит в качество и ситуация дестабилизируется.

Итак, крупнейшее государство Западной Европы, становой хребет ЕС превращается в зону нестабильности.

Вопрос, что должна делать Россия в ситуации, когда слывшая вторую половину прошлого века оплотом стабильности и процветания Западная Европа втягивается в полосу нестабильности? Ответ очевиден: диверсифицировать свои экономические и политические интересы. Запад как приоритет российской политики в ближайшее время силою вещей отступает на второй план, и на первое место выходят интересы России в Азии.

Ослабление Европы в результате дестабилизации Франции объективно укрепляет позиции России в странах бывшего СССР. Американская поддержка антироссийских сил в них носит характер конъюнктурный, а поддержка ЕС скоро не будет стоить ничего. Значит, на успех в политике смогут рассчитывать лишь пророссийские силы.

В некоторой степени это стало доходить даже до такого светоча политической мысли, как украинский президент Ющенко. Он все более и более склоняется к тому, чтобы сделать ставку на пророссийские силы и вернуться на те рельсы, по которым Украина катилась во времена Кучмы. Однако, в отличие от Кучмы, его система обязательств не позволяет ему твердо встать на такой путь, так как это означает потерю поддержки от антиукраинского бандеровского сообщества, на которое Ющенко опирался в последние два года в своей политической карьере.

Другой светоч политической мысли, призванный доказать тезис В.И.Ленина, что кухарка тоже может управлять государством, — президентша самопровозглашенной республики Латвии Фрейберга также стала ощущать беспокойство. Прославленная заявлениями о том, что демократия есть подчинение меньшинства большинству и что гитлеровский концлагерь служил целям воспитания латвийских евреев и обучения их хорошим манерам, Вайра вдруг обозвала традиционное для Латвии шествие ветеранов войск СС в годовщину образования латвийских дивизий этого осужденного Нюрнбергским процессом учреждения, не иначе как провокацией.

С чего бы это? Пятнадцать лет был национальный праздник и вдруг — провокация? Пятнадцать лет ССовцы были самые уважаемые в Латвии люди, а тут они кого-то на что-то провоцируют? Многие годы Вайра поздравляла этих светочей гуманизма с профессиональным праздником — и вдруг на тебе, провокация!

Не стыкуется. Хотя бы потому, что проведению ССовского шествия власти не мешали, а ССовцы и далее сохранили свои привилегии за заслуги перед СС и Латвией. Да и режим апартеида против причисленных фюрером к низшей расе русских смягчать латвийские власти никак не собираются, даже вопреки прямым директивам ЕС и решениям Европарламента. И вдруг сквозь зубы — «провокация»!

Кто спровоцировал бедную Вайру? Чего испугалась эта зоологическая русофобка и антисемитка? Почему вдруг пожелала отмежеваться от родной СС? Где под ней зашаталось?

Так или иначе, дестабилизация Европы ощущается всеми. А это значит, что позиции более стабильной России укрепляются. Сможет ли она ими воспользоваться — зависит от того, в какой мере патриотические силы смогут оказывать влияние на выработку политического курса.

Впрочем, в этом вопросе наметился существенный прогресс. Прежде всего началось очищение патриотических сил от всякого рода раскольников и провокаторов, которые пытались использовать патриотическую риторику в целях личной карьеры. Самый шумный популист Дмитрий Рогозин, расколовший из карьерных побуждений фракцию «Родина», вышел в тираж. Очищенная от него партия вполне может претендовать на участие в едином фронте патриотических сил.

В последнее время объективно выросло влияние прагматического и профессионального крыла патриотического лагеря, группирующегося вокруг вице-спикера Думы Сергея Бабурина, с деятельностью которого связаны как серьезные подвижки во внешнеполитическом курсе РФ, так и успех национальной консолидации Белоруссии. На фоне шумного популизма Рогозина реальная политическая работа вице-спикера оставалась в тени публичного внимания, но его авторитет в патриотическом лагере неизменно рос все это время параллельно росту раздражения бездарным и провальным карьеризмом Рогозина.

Если в сложившейся ситуации Бабурину удастся объединить патриотические силы и преодолеть сопротивление провокаторов-раскольников, профессиональная политическая работа получит существенно более мощную общественную поддержку, чем ныне. А значит, влияние патриотических сил на ситуацию в стране станет значительно больше, чем их влияние в Думе. Ведь объективная ситуация вынудит Кремль ориентироваться на их позицию.

В какой мере такая перспектива реальна — покажет время.

Газета «НОВЫЙ ПЕТЕРБУРГЪ», N12(776), 30.03.2006 г.