 |
| Православный Санкт-Петербург | Иеромонах Антоний (Кузнецов) | 18.03.2005 |
— А что, батюшка, у вас в приходе, наверное, чудеса — не редкость?
— Ох-хо-хо… - о. Антоний морщится болезненно, смеется и машет рукой. — Чудеса!.. Знамения! «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему…» (Мф. 12. 39). Я чудес боюсь. Не хочу их. Я простой человек, грешник, а какое грешнику может быть чудо? Чудо — это то, что я, недостойный человек, стал иеромонахом, принял ангельский образ… А главное чудо сегодня — это спасение души человеческой в беснующемся житейском море. Страшно штормит сейчас — как бедному христианину удержаться? Его, бедолагу, крутит, тошнит от качки, он не знает, как повернуться, как вывернуться. А глядь — Христос на берегу стоит: «Дети, идите сюда! Что вы там мучаетесь? Тут берег, тут огонь разведете, рыбку испечете… Кушайте хлеб, пейте живую воду!..» Но до берега добраться надо, а это очень сложно, — это только чудесным образом происходит. Сейчас ведь время такое: первая благодать сходит, работа начинается. Спрашивать начинают с нас, пришедших к Богу в конце 80-х…
— Но ведь народ продолжает приходить в Церковь, и священники молодые поступают на приходы… Что бы вы посоветовали молодому батюшке, принявшему деревенский, совершенно разоренный приход?
— Да какой я советчик-то… Одно скажу: не надо сразу влезать по уши в строительную суету. Нужно в первую очередь заняться людьми: я это по собственному опыту знаю. Нужно людей согреть, подружиться с ними: стариков приглашать на чашку чая, молодых утешать, направлять… и женить, — да! Говорить им изо дня в день: скорее женитесь, детей скорее давайте! Нужно быть соучастником судеб людских. И молиться надо самому, и людей приучить к молитве! Семью свою нужно крепко держать, детишек кучу завести, чтобы все говорили: «Вот у батюшки детки какие хорошие! А какая матушка!..» Часто ли увидишь такую идиллию? А священник обязан создавать ее в своем доме, чтобы в комнатах — чистота, в огороде порядок, скотинка ухожена — обязательно скотинку заводить! Собачка, кошечка — тоже нужны… Конечно, молодому священнику тяжело в сельском приходе. Конечно, хорошо бы ему быть уроженцем деревни. Да ведь не всегда же так получается!.. Тогда нужно учиться деревенскому уюту. Жизнь в деревне, по идее, должна быть уютнее городской. И служба церковная должна быть мягче… К нам, в Надкопанье, паломники приезжают и говорят: «У вас тут как дома. Домашняя такая служба — спокойная…» Постояли, помолились вдумчиво… Кто-то поплакал… И довольные, спокойные поехали обратно в город… Так и должно быть: в храме человек должен находить упокоение — через это и лечим людские души. Да, молодым сейчас в деревне тяжело. И потому еще им тяжело, что мало духовных наставников. Скоро все наши старцы уйдут — кто же останется? И поэтому духовную жизнь сельских приходов необходимо поддерживать…
— Поддерживать духовную жизнь? Это как? Старцев, что ли, на деревню выписывать?
— А вот если бы нам большие городские соборы помогали!.. Как бы радостно было сельским батюшкам, если бы большой собор помогал им — как старший брат младшему. Мы же все — семья православная… Настоятели вывозили бы сюда на лето свои воскресные школы, священники бы вместе с нами служили… Чтобы хоть однажды свидеться: «Здравствуй, о. Иоанн!» — «Здравствуй, о. Антоний! Как живешь, не сломался еще?» И как прихожане-то сразу бы воспряли! Наше Надкопанье, например, дружит с Ильинским храмом, что на Пороховых: они к нам ездят уже четвертый год…
— Значит, вы предлагаете ввести систему шефства?..
— Да! И питерские соборы сами воспряли бы: городская жизнь надоела — можно поехать в деревню, а там — совместное служение, передача опыта молодым священникам… Я думаю, что эта идея назревает. Ведь не секрет, что как только сельский батюшка закончит восстановление храма, так сразу ложится в больницу — или с язвой, или еще с чем похуже…
— А не хотели бы вы, о. Антоний, устав от жизни деревенского священника, когда-нибудь, в будущем, перебраться в монастырь?
— Коварный вопрос!.. Но на все воля Божия, от моего хотения здесь ничего не зависит. А вообще-то, беда современных монастырей — оскудение старчества. Может быть, это несколько резковато звучит, но таково мое глубокое убеждение. Время требует старцев. Многие монастыри благоукрасились, расцвели материально, но настоятель в них — строитель, а не старец.
— Если нет старцев — откуда же их взять?
— Молиться о ниспослании старца! Есть старые приходские священники, которых монастырь мог бы взять к себе на покой. Есть ведь очень мудрые священники… Вы за ним поухаживайте, тарелочку супчика ему дайте, бельишко постирайте, а он за вас помолится… Не обязательно искать знаменитостей, нет! — простой, скромный батюшка из негромкого храма… Ему уже тяжело жить самостоятельно — в монастырь бы его!.. Старичок поживет с недельку в монастыре и подскажет: тут у тебя не то, а я вот так делаю… Это был бы выход не на семинарский, школярский уровень, а несколько повыше! Старики — такие, к примеру, как о. Иоанн Миронов — умеют успокаивать своей мудростью, своей рассудительностью, своей искренней верой в Бога. Он тебя видит насквозь, как ни лукавь перед ним, что ни говори, о чем ни молчи, — все напрасно. Вот она — школа духовная.
— Расскажите о вашем храме. Он такой величественный, такой необычный здесь, в деревне…
— А все потому, что на том месте, где стоит нынешний храм, церкви стояли с незапамятных времен. Нынешний собор построен в 1823−27 гг. Он вобрал в себя престолы всех тех храмов, которые были здесь до него: Рождества Христова, Ильи Пророка и Николая Чудотворца. Строил храм местный помещик Яков Мордвинов. Сам он был участником итальянских походов Суворова, написал книгу о паломничестве на Валаам… В ту пору здесь кипела бурная жизнь: рядом проходил Архангелогородский тракт, имелась почтовая станция, деревни — по 300 дворов, — поэтому и возникла необходимость в большом храме. И проект был выбран удачный, в классическом духе. Собор вышел ладный — и внутри, и снаружи, были большие паникадила, множество икон, даже XIV века, Евангелия старинные… Все разграбили, ничего не осталось. Одна лишь икона сохранилась — «Неувядаемый Цвет Чистоты», XVIII век. Сейчас мы ее почитаем как местночтимую; она осветляется сама по себе, паломники к ней ездят. А нашел я эту икону случайно: в сарае у знакомых увидел. Скользнул по ней глазами, да так и споткнулся мой взгляд, так и сверкнула она на меня!
— А сами вы, батюшка, не пытались писать иконы? Ведь вы же заканчивали Мухинское училище…
— Да, конечно, пробовал. Писал иконы для нашего иконостаса: Ильи Пророка, Александра Свирского, Ионы Новгородского, Ксении Петербургской, Касперовскую икону Божией Матери… Очень хотелось написать настоящие иконы, с соблюдением старинных технологий… Но знаете, иконопись это не светская живопись, она требует всего себя, а где мне, бедному настоятелю, который на одной ножке вертится в своих проблемах… И потом, если заниматься иконописью, то только в старых, древнерусских традициях. Многие современные иконописцы пишут не духовный, а земной мир. Это материализм. Это отражает потребность некоторых сегодняшних храмов и монастырей жить благополучно, великолепно, стремиться к богатству земному, и это мечта о богатстве начинает выплескиваться на иконы. А икона — это молитва в красках. Попытки-то у меня были сотворить такую молитву, взяв за образец наше средневековое искусство: прекрасное, в котором нет ничего лишнего. Блеск! Свет! Какая образность, какая гармоническая, возвышенная тонкость духовного мира! Но нет, древние мастера — это недосягаемо… Что ж, будем трудиться там, где Господь поставил — на приходе. Сделать настоящий сельский приход, с налаженным хозяйством, со спокойной, вдумчивой духовной жизнью, с домашним деревенским уютом — это ведь не менее великое дело, чем написать хорошую икону…
Вопросы задавал Павел Горелов
Адрес храма Рождества Христова: 187 708, Ленобласть, Волховский р-н, пос. Надкопанье.
