«Мы наступили на хвост страшной змеи..»

В своей командировке в Москве наш постоянный автор Олег Емельяненко встретился с о. Анатолием Берестовым и имел с ним продолжительную и интересную беседу, в том числе и о красноярских проблемах.

— Отец Анатолий, вы уже давно занимаетесь проблемами, связанными с наркоманией и наркоманами. К вам на Крутицкое подворье нескончаемой вереницей тянутся сотни людей, одержимых пагубным пристрастием к ненавистному и одновременно сладкому дурману. Всех их объединяет одно — желание избавиться от этой страшной беды. И вы им в этом помогаете. Расскажите о своей деятельности.

— Мы занимаемся реабилитацией наркозависимых, в определенной степени — профилактикой наркомании, а также борьбой с легальным наркорынком. Что это за наркорынок? Это — свободная продажа в аптеках лекарственных средств, содержащих небольшое количество наркотических веществ. Сегодня, по нашим данным, на нелегальных наркотиках в Москве и в некоторых областях «сидит» всего лишь 50 процентов наркозависимых. Остальные употребляют лекарственные средства, содержащие наркотические вещества.

Покупают их в больших количествах, так как рецепта не требуется. Кроме того, свободно продается так называемый пищевой мак, поставляемый в Россию из Голландии, Бельгии, Турции транзитом через город Краснодар. Он содержит значительное количество опия, который извлекают химическим путем из семян мака. Продолжительность жизни таких наркозависимых составляет от полугода до двух лет. Это настолько серьезная и тяжелая проблема, что я удивляюсь: почему люди не говорят и не кричат о ней? А мы боремся! И в первую очередь боремся с Министерством здравоохранения, которое призвано охранять здравие, но на деле убивает нашу молодежь. Выходит так. Вот, например, в Красноярске я был у Юрия Цыбина в центре реабилитации и на конференции, зашли мы в аптеку на Сурикова, та, что напротив православного храма, спросили, что чаще всего покупают молодые люди? Продавец заулыбалась и сказала: «Сами знаете, если спрашиваете…». Так нарушается безопасность жизни молодежи, родители этого и не знают. А надо бы.

— Я слышал, что вы активно выступаете против метадоновой программы.

— Да, мы боремся с метадоновой заместительной терапией! В прошлом году мы вместе с сотрудниками научно-медицинского центра судебной психиатрии им. Сербского написали книгу «Осторожно — метадон!», в которой отразили весь мировой опыт по метадоновой заместительной терапии. Он оказался сугубо отрицательным. Мы показали это. Книга вызвала широчайший интерес, посмотрите в Интернете. Было получено много откликов на нее, в том числе и отрицательных. Последние исходили со стороны тех, кто пробивает в жизнь дорогу метадоновой терапии, со стороны тех, кто желает, чтобы молодежи у нас гибло все больше и больше. Это, как правило, сторонники западных «антинаркотических» программ, отрабатывающие западные же гранты.

— В их число, наверное, входят и владельцы аптечного бизнеса. Им же выгодно торговать легальной наркотой.

— Конечно! Я не скажу название, но только один кодеинсодержащий препарат, по нашим подсчетам, приносит доход аптекам и производителям девять миллиардов рублей в год. Только один из 20 аналогичных. Судите сами. Мы наступили на хвост страшной змеи, которая может укусить. И яд у нее смертельный!

— В какой фазе сейчас находится борьба против продвижения в жизнь метадоновой программы? Думается, что вы уже изрядно подпортили кровь дельцам от Министерства здравоохранения, лоббирующих ее на высоком государственном уровне.

— Лоббируют ее, в основном, отдельные представители наркологической службы и в первую очередь — главный нарколог Татарстана профессор Менделевич, а также некоторые другие наркологи из стран СНГ. Но, слава Богу, правительство выступает против метадоновой программы, Государственная Дума в своем большинстве тоже. МВД, ФСБ, Федеральная служба Госнаркоконтроля также выступают против этой заместительной терапии.

— Значит, можно считать, что эта опасность для России снята?

— Нет, не снята! Ажиотаж вокруг метадоновой терапии постоянно нагнетается. Кем? Теми кругами, о которых я уже говорил, и всевозможными правозащитниками.

— Эти-то черти безрогие из чего исходят?

— Они считают, что это — действительно активное лечение наркозависимых. Они исходят из свободы личности и говорят, что надо предоставить человеку право выбора. Они говорят, что человек сам должен выбирать между жизнью и смертью, между растительным существованием и активной социальной деятельностью, и общество не должно вмешиваться в этот выбор. Мы выступаем за лечение и реабилитацию без наркотиков. И не только у нас в стране, но и за границей. В прошлом году летом я был в Болгарии и в Сербии. Там читал цикл лекций и выступал против метадоновой программы. Например, в Сербии, в городе Нови Сад, местный парламент даже выступил против ее финансирования. Не знаю, чем там дело кончится.

— Ясно. Чем еще занимаетесь?

— Мы также активно занимаемся реабилитацией наркозависимых. Правда, в последнее время эта работа значительно осложняется из-за того, что по мере удаления по времени от момента развала Советского Союза духовно-нравственное состояние молодежи становится все хуже и хуже, а мотивированность к лечению все меньше и меньше. Если в девяностые годы из ста приходивших к нам человек сразу отсеивалось 15−20 процентов, то теперь из ста приходящих сразу отсеивается человек 60. Судите сами. Они не хотят лечиться! Или подавай им все сразу, или ничего не надо!

— За все годы своей вот такой целенаправленной деятельности сколько людей вы смогли вернуть к нормальной, здоровой жизни?

— На нашем счету с лета 1998 года уже несколько тысяч исцеленных. По крайней мере, через наш центр прошло уже 7 тысяч наркозависимых. До 2003 года общий процент вхождения в состояние устойчивой ремиссии составлял 80−85 процентов. Думаю, что в последнее время именно из-за легального наркорынка, из-за совершенно свободной продажи легких наркотиков через аптеки процент будет ниже. Катамнестическое исследование мы проводим через три года. Человек должен пробыть в ремиссии три года, социологизироваться, и только тогда мы будем считать его реабилитированным. В этом году мы начинаем катамнестическое исследование людей, проходивших реабилитацию в 2004 году. Кроме того, мы занимаемся реабилитацией и алкоголезависимой молодежи, и лиц, страдающих игровой зависимостью. Здесь тоже у нас довольно хорошие результаты. Среди алкоголезависимой молодежи процент держится не ниже 50. Среди игрозависимой — 50−60 процентов.

— Но это же разные вещи — игромания и наркомания.

— Но суть болезни одна! Духовная! Это — страсть! Это — следствие греха! Поэтому и подход у нас одинаковый, с некоторой разницей.

— Вы хотите сказать: раз суть духовная, значит, причина болезни — забесовление?

— Да! У человека развивается страсть. Нет никаких нравственных тормозов, нет никакого понятия о духовной жизни, о духовном трезвении. Если бы было понятие о духовной жизни у наших подростков и юношества, не было бы и этой проблемы. Проблема — в бездуховности! А у нас даже в школах не хотят вводить такой предмет, как история православной культуры. Это же не Закон Божий! Боятся духовности! И вот в результате этого пожинаем такие горькие плоды. Резкими темпами развивается алкоголизм среди молодежи. Именно молодежи, начиная с детского и подросткового возраста. Средний возраст алкоголезависимой молодежи — от 19−20 до 26 лет.

— Хочу задать вам немного провокационный вопрос. Как вы думаете, в условиях нашего нынешнего государства, находящегося в состоянии агонии и деградации, можно ли всерьез вести разговор о том, чтобы вернуть к здоровой жизни целое поколение молодежи, т. е. тех, кому сейчас 18−25 лет?

— Нет! В нашем государстве при настоящих условиях речи об этом быть не может! Необходимо религиозно-духовное воспитание в семье, развитие образа Божьего в ребенке и подростке. Школа должна заниматься воспитанием. А у нас семья претерпевает крах. Школа воспитанием не занимается. Но зато прекрасно занимаются воспитанием безбожные СМИ. Особенно телевидение, развращающее молодежь. Несмотря на запрет, процветает свободная продажа алкогольных напитков и табака. В такой ситуации говорить о духовно-нравственном возрождении молодежи в России не приходится. Бессмысленно. Без Бога мы ничего не сделаем! А до Бога молодежь не допускают!
А взять все эти разговоры о ювенальной юстиции! Это же страшный подрыв морального состояния общества!

— Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?

— Ювенальная юстиция предполагает, что ребенок может пожаловаться на родителей в суд. Отца или мать могут засудить и оштрафовать за якобы неправильное воспитание и издевательство над чадом. Родитель может шлепнуть по заднице ребенка, а тот подаст в суд. Посмотрите, какое извращение Закона Божьего происходит на наших глазах, а именно 5-й заповеди: «Чти отца и мать твою!». И прививается синдром Павлика Морозова. Теперь у нас появится масса Павликов Морозовых.

— Но это, наверное, не сегодняшняя проблема. Начиная с 1917 года, государство пытается вбить клин между родителями и детьми. Да, даже в XIX веке существовала проблема между поколениями, когда каждая генерация детей начинала жизнь заново, отвергая опыт родителей. В результате мы постоянно ломились в одни и те же открытые ворота и пытались сделать заново то, что неоднократно делали до нас. Теряли время и энергию. А сейчас, надо констатировать этот факт, теряем страну. И такие люди, как вы, можно сказать — харизматичные одиночки, противостоящие напору апостасии и разложения, просто изумляют сегодня единомышленников и сильно раздражают врагов. Что или кто дает вам силы стоять на пути бесовского легиона? Ведь вы прекрасно ощущаете вокруг себя вязкую, ватную атмосферу, когда и ударить нельзя наповал, и маневрировать невозможно.

— По образованию я — врач. А главная задача врача состоит в том, чтобы помогать больному, страдающему человеку. Это я и пытаюсь делать по мере сил и способностей — помогать больному, страдающему обществу. Естественно, по Божьей милости и молитвой! В духовном плане кое-что выходит. Многое сделано. Ну, а когда оцениваешь в плане общегосударственном, то, оказывается, ничего не сделано. Ноль. Нет в государстве заинтересованных сил, которые боролись бы за молодежь. Есть отдельные личности, может быть, отдельные небольшие сообщества. Но даже Церковь я бы не назвал в числе тех, кто активно борется за молодежь. В Церкви, например, активно продвигается двенадцатишаговая программа по реабилитации наркозависимых, которая разрушит то, что мы сделали, и не даст для реабилитации молодежи ничего. Даже «православные» рок-фестивали проводят… И что, все бросились бегом в храмы? Нет. Так и с двенадцатью шагами, которые применяют и католики, и протестанты, не думающие о последствиях «специалисты».

— А что это за страшная программа?

— Это американская программа. Она, может быть, неплохо работает на Западе, но у нас в России, среди русских православных людей, она не работает или работает плохо. У нас другая духовность, другой менталитет. Двенадцатишаговая программа для анонимных наркоманов и анонимных алкоголиков направлена на человека. Она человекоцентрична! Наши православные программы — Богоцентричны! Поэтому они и дают такие хорошие, потрясающие результаты, в том числе у вас в Красноярске.

— Вкратце можете изложить суть двенадцатишаговой программы.

— Она основана на общем интересе группы людей избавиться от наркотической или алкогольной зависимости. В ней есть 12 этапов, или шагов, которые необходимо преодолеть. Но эти шаги не приводят к Богу, не приводят в Церковь. В ней нет понятия греха, нет понятия духовности, нет понятия Бога. Ее апологеты считают, что она нерелигиозная, неполитическая, но якобы духовная. Туда может войти любой человек — и православный, и атеист, и адепт любой религии и любого суеверия вплоть до самого экзотического. Как здесь сделать так, чтобы все нашли единого Бога? Почему у них и говорится: «Бог, как мы его понимаем». А Бога можно понимать по-разному. Скажите, как может Бога понимать атеист? Или сатанист? Или буддист? Как здесь найти единый стержень? Они говорят о покаянии. А покаяния у них нет. Например, в протестантизме нет таинства покаяния. А без него нет и исцеления.

— Отец Анатолий, может, тогда стоит объединять усилия людей, стоящих на православных позициях в борьбе со злом наркомании? Я знаю, например, что в Екатеринбурге успешно действует фонд «Город без наркотиков» под руководством Евгения Вадимовича Ройзмана. Есть и другие примеры. Какие-то попытки делаются вами в этом отношении?

— У меня есть желание объединить все православные силы, борющиеся с наркоманией. В Санкт-Петербурге есть несколько замечательных реабилитационных центров, работающих по православным программам. В Магадане, во Владивостоке, в Иркутске, в Новосибирске, в Новокузнецке, в Москве. И все это поломать-порушить и заменить на деструктивную для православия «Двенадцатишаговую программу»? Это как русский борщ заменить чизбургером. Абсурд! Нонсенс! Конечно, нам, православным, в этом отношении надо объединяться и бороться сообща.

— В прошлую нашу встречу мы говорили о необходимости проведения конференции, посвященной этим вопросам. Готовится ли что-нибудь в ближайшее время?

— Да, мы планируем провести конференцию или «круглый стол» по вопросам реабилитации наркозависимых. Надо разобрать все существующие методики и программы реабилитации, сравнить их и предложить государству те из них, которые могут дать наибольший эффект. Эти же методики мы должны предложить и Церкви.

— В какие сроки?

— Пока о сроках говорить рано. Но хотелось бы провести ее как можно скорее.

— Думается, что ее надо было проводить позавчера. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Отец Анатолий, вы очень много ездите по стране, читаете лекции и работаете с массами наркозависимых людей, служите в храме. У вас очень много духовных чад. На все и на всех вы находите время. А в Сибири вы были?

— Вчера только я прилетел из Томска, где проходили Кирилло-Мефодиевские чтения. Я принимал там активное участие. Встречался с медиками и наркологами. Очень много общался с простыми томичами. Вчера по прилете из Томска сразу же принял участие в других Кирилло-Мефодиевских чтениях в Московской области, в городе Дедовске, в котором находится наша реабилитационная община. Так что работаем активно. Я бы с удовольствием приехал бы и к вам в Красноярск, если пригласите.

— Это было бы очень хорошо. Для Красноярска проблема наркомании просто крайне актуальна. Есть много наркозависимой молодежи. Есть, конечно, много проблем с людьми, объявляющими себя монополистами в борьбе с наркозависимостью, этакими образцами для поклонения и подражания. Подчас идет зарабатывание денег. Это не секрет.

— Да, зарабатывание денег, или увод молодежи в свои группировки. Я имею в виду секты. Сейчас, помимо всего прочего, развелось очень много сектантских реабилитационных центров. В основном это — неопятидесятники. Не понятно, как они работают. Не понятно, какие у них результаты. Информацией они не делятся и работают в закрытом пространстве. Самое страшное в этом то, что если молодежь и реабилитируется от наркомании в секте, она не возвращается активно в социум, а остается в закрытом сектантском пространстве. Это страшно.

— Как говорится, из пламени да в полымя! Из одной беды в другую.

— Да, совершенно верно. Как выразился замечательный священник отец Александр Новопашин, имеет место перезависимость. Четкий термин.

— Отец Анатолий, в Красноярске группой небезразличных и инициативных граждан, среди которых есть и ваш старый знакомый Юрий Цыбин, сейчас создается антинаркотический центр — фонд «Город без наркотиков», должный являться самостоятельным филиалом екатеринбургского фонда «Город без наркотиков». Вместе с Юрием Цыбиным по приглашению председателя фонда, депутата Государственной Думы Евгения Вадимовича Ройзмана в марте 2007 года мы посетили столицу Урала и договорились о создании этого филиала. Какова ваша оценка деятельности этой организации?

— Я отношусь к фонду «Город без наркотиков» положительно. Я дружу с Евгением Вадимовичем и Андреем Кабановым. Мы помогаем друг другу. Обмениваемся информацией. И если в вашем городе откроется его филиал, я буду только рад. Да поможет вам Господь Бог в этом!

— Большое спасибо за благословение. Храни вас Бог! До встречи на нашей сибирской земле.
Впервые опубликовано в «Красноярской газете»
http://krsgz.narod.ru/2007/49/1.html#1−7