«..А с Константином Сергеичем, я боюсь, мы никогда не сойдемся». Краткий очерк толкований и понимания жизни и наследия К.С.Аксакова. Статья 1-я

20 декабря — день памяти русского мыслителя (+ 7 декабря 1860 года)

Уход из жизни славянофилов позволял надеяться на более взвешенное к ним отношение со стороны их противников. Однако этого в действительности не случилось. На смерть К.С.Аксакова А.И.Герцен откликнулся некрологом, в котором засвидетельствовал об «одном» общем у «западников» со славянофилами «сердце». Однако часто цитируемые с тех пор вышеприведенные слова мало имеют отношения к действительности.

По К.С.Аксакову, для русского народа «Православная вера есть весь смысл его жизни, без нее он не имеет значения». Подобные мысли высказывали все без исключения славянофилы. И совершенно не случайно так рьяно сражались с ними революционеры-демократы и представители генетически родственных им течений. «Война наша с ними, — писал в 1858 г. А.И.Герцен, имея в виду славянофилов, — была в самой сущности воззрения; она не могла не быть. Они смешивали с народностью не только детское поклонение детскому периоду нашей истории, но и православию». А «православные теории» для А.И.Герцена были «жалкими».

В «Былом и думах» (1861) А.И.Герцен славянофилам посвятил специальную главу «Не наши». Автор подводил черту: борьба с ними давно кончилась. Но это было не совсем так. Ибо А.И.Герцен сразу же выступает с тяжким обвинением. Оказывается, «на славянофилах лежит грех, что мы долго не понимали ни народа русского, ни его истории», а славянофильские «иконописные идеалы и дым ладана» «мешали разглядеть народный быт и основы сельской жизни». Но не только это. А.И.Герцен, говоря о И.В.Киреевском, заключает: «Между им и нами была церковная стена».

Остается непонятным, как могли мешать герценовским сторонникам идеалы небольшой группы людей, не занимающих никаких постов, да еще при тогдашнем почти всеобщем поклонении западным теориям. А вообще-то А.И.Герцен был уверен, что «важность» воззрений славянофилов, их «истина и существенная часть вовсе не в православии и не в исключительной народности, а в тех стихиях русской жизни, которые они открыли под удобрением искусственной цивилизации». Надо полагать, что «стихии» были и не православными, и не «исключительно народными».

Глава «Не наши» населена и другими противоречивыми суждениями, не имеющими отношения к действительному предмету описания. Здесь и смешение «славянофильства» со «славянизмом», «русизмом», «панславизмом», «петербургским славянофильством Николая» и т. д. Для А.И.Герцена уже и «все раскольники — славянофилы». Удивляет герценовская жалость к выдуманному им «чувству пустоты» в А.С.Хомякове, к «сломанности» братьев И.В. и П.В.Киреевских и т. д. Однако герценовские афоризмы при бесчисленном цитировании стали восприниматься как объективнейшие заключения.

Между тем в Москве (1861) под редакцией И.С.Аксакова был издан и первый том сочинений (исторических) К.С.Аксакова, многие из которых прежде не публиковались. Второй том (1-я часть) сочинений К.С.Аксакова был издан лишь в 1875 г. Кроме этого, некоторые его стихи, статьи и «Воспоминания студентства» были изданы И.С.Аксаковым в периодике.

Таким образом, в первые полтора десятилетия после кончины К.С.Аксакова его ближайшие родственники, единомышленники главное внимание сосредоточили на публикации неизвестного или малоизвестного наследия. Факт публикации стал необходимым этапом, позволявшим значительно полнее представить наследие К.С.Аксакова. И, тем не менее, несмотря на предпринятые усилия по изданию его сочинений, их тиражи ни в какое сравнение не шли с тиражами сочинений его давних оппонентов. В этом можно убедиться, проанализировав публикации произведений В.Г.Белинского (его двенадцатитомное собрание сочинений начало печататься в 1859 г.), К.Д.Кавелина, Б.Н.Чичерина или С.М.Соловьева.

В письме к Н.С.Соханской (Кохановской) от 18 июня 1861 г. И.С.Аксаков отмечал: «Тут (в первых томах сочинений А.С.Хомякова и К.С.Аксакова. — А.К.) найдете вы догматику нашего учения, но современное общество не в состоянии понять и оценить ее вполне: она принадлежит будущему». Эти слова уже имели к тому времени определённые основания.

В.Афанасьев и В. Воропаев подчёркивают: «…литература светская, развивавшаяся в образованном обществе, вольно или невольно противостояла Церкви. <…> Она посягает на духовное руководство, пытаясь подменить собой Церковь». Последняя мысль полностью согласуется с тем, что писали и говорили об образованном сословии XVIII — начала XX веков такие видные богословы как архиепископы Никанор (Бровкович), Никон (Рождественский) и другие. Но Церкви (а, следовательно, и духовной жизни основной массы русского народа) противостояла не просто «литература», ей противостояла и «наука».

Недаром А.С.Хомяков указывал, что наука XVII—XIX вв.еков искала «оружие против Библии», и к середине XIX века ученые продолжали эту «бессознательную битву». Подобные суждения, но в более резкой форме, высказывали многие выдающиеся мыслители и публицисты от К.С.Аксакова до К.Н.Леонтьева и от В.В.Розанова до И.Л.Солоневича. В «бессознательной битве», отмеченной А.С.Хомяковым, участвовали далеко не одни завзятые атеисты. «Бойцами» были и внешне вполне религиозные (и даже церковные, как С.М.Соловьев) люди.

Но не только в светских общественных науках, а и в публицистике, литературной критике того времени попытка православного осмысления предмета в лучшем случае встречала равнодушие. В.И.Аскоченский отмечал, что как только И.В.Киреевский «заговорил с своими учеными собратиями не прежним языком, высказав им не обинуясь, что свет и истина не там, где они ее искали доселе, что надобно начать учиться сызнова», от него попросту отвернулись и его постигла почти та же участь, что и Н.В.Гоголя. Такая же участь постигла и славянофилов. «Иначе» духовно ориентированная общественная наука давала дружный отпор тем одиночкам из ученого мира (как, например, М.О.Кояловичу или В.З.Завитневичу), кто хотел объективно-доброжелательно отнестись к изучению славянофильского наследия.

Не лучшим было отношение к славянофилам и тех, кто был индифферентен к Православию, как, например, И.С.Тургенев. Не случайно в письме к С.Т.Аксакову от 25 мая 1856 г. он писал: «…а с Константином Сергеичем, я боюсь, мы никогда не сойдемся». По замечанию В.С.Аксаковой, И.С.Тургенев не имел «понятия ни о какой вере… духовной стороны предмета он не в состоянии ни понять, ни почувствовать…». То, чего еще опасался молодой И.С.Тургенев, почти не принималось в расчет деятелями более позднего времени.

В результате многие представители общественных наук не только «не сошлись» со славянофильством, но, по сути, отказали в праве славянофильской идее исторического развития России быть истолковываемой с тех оснований и принципов, на которых она создавалась. К счастью, время от времени появлялись и доброжелательные отклики.

Первой попыткой в академической среде почтить память К.С.Аксакова явилась речь исправляющего должность ординарного профессора в Петербургском университете Н.И.Костомарова «О значении критических трудов Константина Аксакова по русской истории» (1861 г.). «Школу», к которой принадлежал К.С.Аксаков, Н.И.Костомаров назвал «оригинальной» (может быть потому, что «мы в науке русской находимся в рабской зависимости от взгляда немцев на нашу историю»), а мысль славянофилов — «здравой и справедливой».

Н.И.Костомаров подробно не разбирал, что внесли славянофилы в «общий ход нашего образования», а лишь остановился на вкладе в историческую науку К.С.Аксакова, труды которого, он полагал, останутся навсегда знаменательными для науки русской истории. Н.И.Костомаров отметил «животворность мысли» и «светлые взгляды» К.С.Аксакова, который опроверг теорию родового быта, обратил внимание на древнее общинное, вечевое начало в русской истории, вместо подражания западным теориям обратился к «разработке народной жизни», «нашел двойственность земли и государства в русской истории — идею великую», «плод русского воззрения», «превосходно отгадал характер Ивана Грозного».

В то же время Н.И.Костомаров полагал: «Ничто так не вредит уразумению исторической истины», как сочувствие историка к описываемому прошедшему. Поэтому он делал вывод, что славянофилам вообще и К.С.Аксакову в частности мешал «идеализм», «московский патриотизм», насильственное осветление периода Московского государства, что привело к неверному пониманию земских соборов, права кормления и т. д. Но главной исторической ошибкой К.С.Аксакова он считал преувеличение первоначального единства русской земли.

Вышеотмеченное не позволяет согласиться с высказыванием А.Н.Пыпина, что Н.И.Костомаров являлся «апологетом» К.С. Аксакова. Тем не менее, возвышение голоса профессора истории в защиту действительных заслуг славянофильской школы нельзя не признать важной вехой в осмыслении славянофильства.

Полное собрание сочинений К.С.Аксакова продолжало издаваться с длительными перерывами. В 1880 г. вышел третий том (2-я часть филологических трудов), включивший в себя «Опыт русской грамматики», а в 1889 г. было осуществлено второе издание первого тома. В 1876 г. в сборнике «Братская помощь» впервые была опубликована одна из последних работ К.С.Аксакова «О современном человеке» (тогда же появился и отдельный оттиск), а затем переиздана в 1883 г. в «Руси». Там же в 1881 г. публикуется его «Записка, представленная Имп. Александру II в 1855 году» и Дополнение к ней, а в 1883 г. — статья «О современном литературном споре». Периодически издавались (в основном в «Руси») и стихи К.С.Аксакова. Важное значение в уяснении мировоззрения К.С.Аксакова имели его письма к Н.В.Гоголю, опубликованные Н.М.Павловым.

Первым опубликовал очерк о К.С.Аксакове — как историке и «главнейшем авторитете своей школы» А.Н.Пыпин («Вестник Европы», 1884, NN3−4). Такой выбор и акцент были не случайны, ибо позволяли высказать целый ряд суждений общего характера. Так, А.С.Хомяков, по А.Н.Пыпину, выступает вслед за С.П.Шевыревым представителем «ультраправославной точки зрения» (только первый в «тоне официальной народности»), а сами славянофилы — «мнимыми специальными представителями русского национального начала».

Совершенно несостоятельными представляются утверждения А.Н.Пыпина о том, что в «крайнем идеализме» К.С.Аксакова кроется источник всех его преувеличений, а потому, «вместо русских начал, он является проповедником начал старомосковских, а это большая разница». Отсюда он усматривает и «московский провинциализм» К.С.Аксакова (к подобному бездоказательному ряду заключений относятся и более поздние выводы А. Валицкого о «славянофильской утопии» К.С.Аксакова, его (как и всей аксаковской семьи) «галлофобии», «немыслимом идеализме» и «архаичном либерализме». А. Валицкий утверждает, что К.С.Аксаков «был идеалистом-утопистом, готовым во имя „принципа“ противоречить (в отличие от В.Г.Белинского — А.К.) очевидной истине»).

По сути, этот очерк А.Н.Пыпина без изменений вошёл во второй том его «Истории русской этнографии» (СПб., 1891). Практически все, что А.Н.Пыпин говорил о славянофилах на протяжении более трех десятилетий, отличалось не только слабым знанием опубликованных материалов, но и тенденциозностью общих выводов и построений, сыгравших негативную роль в историографии как русской общественной мысли вообще, так и славянофильства в частности.

Вслед за А.Н.Пыпиным этюд о К.С.Аксакове написал в 1887 г. и С.А.Венгеров. По его мнению, «передовой боец славянофильства» совсем не блещет эрудицией", «видимо, даже немного читал», да и «другие „вожди славянофильства“ тоже праздно проводили жизнь, мало работали, мало писали». Главную особенность славянофильства автор видит в том, что оно «было политически ничтожно и прошло бесследно для истории освобождения России от гнета абсолютизма». Отделить мнения славянофилов одно от другого С.А.Венгеров считал «делом почти невозможным», это «как будто» «разные редакции одного и того же», «только этими почти внешними качествами и отличаются сочинения славянофилов друг от друга».

В следующей статье мы рассмотрим диссертацию К.С.Аксакова и другие его произведение, что позволит опровергнуть ещё ряд утверждений С.А.Венгерова (что К.С.Аксаков «не принадлежал к числу тех ученых, которых интересует предмет исследования как таковой», что он фанатически ненавидел Запад, а славянофилы в практической жизни «сплошь да рядом становились за сильного против слабого», «сплошь да рядом оказывали поддержку идеям человеконенавистничества»).

Таким образом, в этюде С.А.Венгерова, в конце концов, составившем целую книгу («Передовой боец славянофильства Константин Аксаков»), оказалось много суждений, которые никак нельзя подтвердить ни текстами, ни изучением реальной истории славянофильства. А между тем, не считая статьи А.Н.Пыпина, это было самое распространенное сочинение о К.С.Аксакове, из которого черпала сведения «широкая публика», ибо первоначально этюд вошел в первый том «Критико-библиографического словаря» С.А. Венгерова, а затем в первое (1907 г.) и второе (1912 г.) издания «Очерков по истории русской литературы».

Принципиально с иных позиций подходил к славянофилам самобытный мыслитель, историк и общественный деятель Н.М.Павлов (1836−1906), незаслуженно забытый в историографии. По мнению Н.М.Павлова, именно К.С.Аксаков (призывая: «Пора домой!») научил, что «можно, и оставаясь в платье Онегина, быть «русским душою». Но, как редко кто ценивший К.С.Аксакова, Н.М.Павлов все же считал, что именно благодаря А.С. Пушкину и Н.В.Гоголю, а не славянофилам «петровский переворот был наконец пережит русским самосознанием». Не идеализируя славянофилов как «детей своего века», он видит их значение в том, о чем сказал еще Н.В.Гоголь: «Правда там именно и есть, где они ее ищут». И не кто иной, как К.С.Аксаков, первый показал, что «жива русская народность кругом, куда ни погляди». В этом «удивительном прозрении» и видится Н.М.Павлову главная историческая заслуга славянофильства.

Вл.С. Соловьева на раннем этапе его философско-публицистического поприща не раз причисляли к последователям славянофильства, однако дело обстояло значительно сложнее. В «Вестнике Европы» (1889) был опубликован ряд полемических статей В.С.Соловьёва, вошедших в два выпуска сборника «Национальный вопрос в России», показавших, сколь далекими оказались позиции В.С.Соловьева от его мнимых предшественников, особенно, когда он уже выработал свое понимание «русской идеи».

Философ видел «единственный путь, чтобы развить все положительные силы русской нации» во «все более и более глубоком проникновении началами общечеловеческой христианской культуры, сопровождаемом постоянным критическим отношением к своей общественной действительности».

С этих позиций, защищая «дело Петра Великого», В.С.Соловьев считал, что первый российский император «своим историческим подвигом возвращал Россию на тот христианский путь, на который она впервые стала при св. Владимире». Славянофильство же и славянофилов («археологических либералов»), хотевших бороться против этой реформы, он называл движением искусственным, внутренне двойственным.

Здесь он не увидел «законного места для религии как таковой», но обнаружил «искусственное православничанье», где «всего важнее, дороже и существеннее национальный элемент, а все остальное, между прочим и религия, может иметь только подчиненный и условный интерес». В.С.Соловьев последовательно подвергает жесткой критике И.В.Киреевского (у которого «коренная, неизбежная фальшь славянофильского воззрения выступает особенно ярко на фоне чистого и глубокого сердечного чувства»), А.С.Хомякова («учителя церкви (славянофильской)», «литературные набеги» которого «на западные исповедания не имели ни за границей, ни у нас никаких результатов, да и не могли их иметь»), К.С.Аксакова («историческая фантазия» которого «не выдерживает испытания»).

Единственный истинный смысл, по В.С.Соловьеву, который может заключаться в основной славянофильской идее, состоит лишь в том, что «для русского народа, как христианского, государство не есть окончательная, безусловно самостоятельная, самозаконная или себе довлеющая форма человеческого общежития». В этих словах, по сути дела, есть признание правоты К.С.Аксакова и его построений о Земле и Государстве.

Но, по В.С.Соловьеву, «вместо объективно достоверных общечеловеческих начал правды, славянофилы в основание своей доктрины поставили предполагаемый идеал русского народа», «обоготворяя русский народ, приписывали ему всевозможные идеальные качества». Отождествляя славянофильство с национализмом, В.С.Соловьев усматривал прямое, хотя и посмертное влияние политических идей де Местра на К.С.Аксакова.

В ответ на статьи В.С.Соловьева в «Вестнике Европы» за 1889 г. с возражениями «поборнику вселенской правды» выступил Д.Самарин. Последовательно, пункт за пунктом, он опроверг основные положения В.С.Соловьева о национализме славянофилов, о преувеличении ими значения внешних форм быта, о культе Иоанна Грозного и др. Д. Самарин убедительно доказал, что «ни вообще в национализме, ни исключительно в русских началах славянофилы не полагали критерия истины», но они считали, что «России дано было принять учение Христа во всей его чистоте и что это не могло не отразиться на самых свойствах русской народности». Последовавшие возражения В.С.Соловьева Д. Самарину оказались малоубедительными.

В «Вестнике Европы» (1907 г., N3−6) впервые был опубликован полный текст (с искажениями частного характера) «Моих записок для детей моих, а если можно, и для других» С.М.Соловьева (они были изданы в сокращённом виде в 1896 г. и уже тогда вызвали критические отклики). В них вновь оживала полемика полувековой давности со славянофилами, которая отличалась необоснованной резкостью, а то и злорадством тона по отношению к своим научным и идейным оппонентам. А.С.Хомяков предстает «черным человечком», «не робевшим… ни перед какою ложью», «раздражительным, неуступчивым, завистливым, злым» «скалозубом»; С.Т.Аксаков, по мнению С.М.Соловьева, в молодости «легонький литератор», «стихоплет», в старости — «хитрый, с убеждениями ультра-западными»; К.С.Аксаков — «не без дарований, но тупоумный», просиживавший с удочкой у пруда и «с утра до вечера» разъезжавший по гостям или принимавший их.

Здесь нет правды даже в малом: К.С.Аксаков никогда при рыбной ловле не устанавливал удилища на подставку, всегда держа их в руках. И не сидел он у пруда, ибо держал эти удочки стоя. Понятное дело, что, проводи он все 43 года на рыбалке, не появилось бы четыре тома его работ в самых различных областях.

Между тем совершенно очевидна духовная основа воззрений К.С.Аксакова и его связь с Троице-Сергиевой Лаврой, что еще ждет своего специального исследования. Приведем лишь две записи из дневника В.С.Аксаковой, где читаем (1855 г.): «29 марта. Погода такая ужасная, что мы не могли поехать к обедне в Хотьков; ездил только один Константин, сегодня день его рождения»; «30 сент. Константин ходил пешком к Троице…». Если к этому добавить то, что писали о К.С.Аксакове другие очевидцы его глубоко личной жизни, сведения о его исповеди перед кончиной, то перед нами встает образ православного мыслителя.

Поэтому не случайно И.С.Аксаков сказал о своем старшем брате: «Христианско-православное миросозерцание стало для него путеводным маяком в его исследованиях и, может быть даже до пристрастия, отождествлялось у него с воззрением народным». А протоиерей А.М.Иванцов-Платонов считал, что «сторона эстетическая и собственно народная, русско-историческая у К.С.Аксакова была сильнее, чем у того и другого (А.С.Хомякова и Ю.Ф.Самарина — А.К.)».

В силу различных причин издание собрания сочинений К.С.Аксакова в XIX в. оказалось неполным. В 1915 г. Е.А.Ляцкий издал первый том нового Полного собрания сочинений К.С.Аксакова. Но и это начинание оказалось незавершённым. В 1915—1917 гг. были перепечатаны письма К.С.Аксакова из Германии. Однако в целом его наследие было мало известно читателю, о чём красноречиво свидетельствовал В.В.Розанов.

Некоторое внимание к славянофилам ещё встречающееся в начале 1920-х гг. сменяется к началу 1930-х годов почти их полным забвением. Едва заметное оживление интереса к данной теме в самом конце 1930-х гг. не принесло каких-либо собственно научных достижений. Речь может идти лишь о единичных попытках реабилитации славянофилов, как возможной проблемы для изучения в рамках победившей методологии.

Но это не могло предотвратить грубых искажений в работах даже известных историков (Е.В.Тарле в 1-м томе «Крымской войны» (1941) так отзывается о «морально чистом, искреннем», но «горячем и недалёком» К.С.Аксакове: «… все его убеждения при полной внутренней их разноречивости как-то гармонически уживались у него в голове исключительно вследствие значительного его невежества в политике и всемирной истории, причём размеров этого невежества он даже и не подозревал…»).

Суждения эмигрантов не могли повлиять на подобное отношение к К.С.Аксакову, тем более, что и в самой эмиграции хватало полярных оценок. Так, И.Л.Солоневич одобрял формулу К.С.Аксакова (в своей редакции: «Народу — сила мнения, Царю — сила власти») и призывал строить будущее, «исходя из нашего прошлого» и возвращаясь «в свой дом к своему идеалу».

Отличалась субъективизмом одна из наиболее известных книг Н.А.Бердяева «Русская идея» (1946 г.), в которой содержится немало ничем не подтвержденных положений, во многом перешедших из прежних публикаций. Так, автор считал, что «построение русской истории славянофилами, главным образом К.С.Аксаковым, было совершенно фантастично и не выдерживает критики», а основные мысли славянофилов о России и Западе имеют «неисторический характер» и находятся в «вопиющем несоответствии с исторической действительностью».

В последние десятилетия интерес к личности и творчеству К.С.Аксакова возрос. Однако делать вывод о том, что мы по достоинству оценили и поняли его наследие, вряд ли возможно (тем более, что значительная его часть ещё не введена в научный оборот). При этом необходимо обратить внимание на целый ряд особенностей жизни и творчества К.С.Аксакова.

В предисловии к 1-му тому сочинений старшего брата И.С.Аксаков отмечал, что в его наследии «чрезвычайно трудно провести резкую грань между сочинениями историческими и неисторическими. Цельность его воззрения философского, нравственного, социального, художественного почти не допускает правильного разделения его литературной деятельности на рубрики или разряды: так, например, он проводил свои исторические взгляды и в исторических исследованиях, и в стихах, и в повестях, и в драматический пьесах, и в частных письмах, и в нравственно-философских трактатах, и в статьях по живым общественным современным задачам; наоборот — в его исторических трудах вы постоянно встречаетесь с его нравственными и социальными убеждениями и слышите ответный отзыв его на вопросы нашей эпохи. Прошедшее и будущее, минувшее и современное, все это жило в нем цельною, живою, настоящею жизнью, которая била непрерывным ключом…».

Сугубо же специфический, «отраслевой» подход к наследию К.С.Аксакова показал свою несостоятельность.

27 марта 1860 г. К.С.Аксаков писал Н.С.Соханской: «Вы приписываете нам и аскетизм и стоицизм, и предполагаете какое-то отсутствие любви, или равнодушие к любви. — Вам не нравится, как мы относимся к другим, не славянофилам. — Но дело в том, что славянофильство — не общество, не компания, не кружок даже. Славянофильство — идея; кто ближе к ней — тот ближе, кто дальше — тот дальше. — Кружок же наш образуется сам собой, естественным отношением людей к этой идее, тою степенью к ней близости, которая смыкает нас между собою, и образует из нас — славянофилов. Отсутствие сделки — конечно необходимое наше условие… Нечистый союз, или еще, успех с помощью посторонней примеси — страшит нас. Но опять, тут только правда и больше ничего».

Действительно, они очень внимательно следили за своим качественным отличием от других течений общественной мысли

А.С.Хомяков считал, что «мы должны принимать, сохранять и развивать ее (науку — А.К.) во всем том умственном просторе, которого она требует; но в то же время подвергать ее постоянно своей собственной критике, просвещенной теми высшими началами, которые нам исстари завещаны Православием наших предков. Таким только путем можем мы вызвать самую науку, дать ей целость и полноту, которых она до сих пор не имеет. <…> Разумеется, ошибки неизбежны; но истина дается тому, кто ее ищет добросовестно, а всякая истина служит Богу».

В этом случае наука, по мнению К.С.Аксакова, «должна необходимо допустить таинство жизни, не подлежащее уже ее осязанию, таинство, которое может она угадывать и определять приблизительно, но которым овладеть она не в силах, ибо это — таинство жизни». А потому К.С.Аксаков допускал в науке, «на границе ее, свой таинственный, так сказать мистический элемент, к которому необходимо примыкает вся деятельность нашего разума, как мы ни стараемся объяснить это…».

Таким образом, краткий очерк толкований и понимания жизни и наследия К.С.Аксакова приводит к необходимости прежде всего адекватного прочтения его наследия и контекста его бытования. В февральском 1860 г. письме к Н.С.Соханской К.С.Аксаков подчеркивал: «Строгость принципа, полнейшая ему последовательность — вот дух действий славянофильства <…> в средине нашей должна быть и, Бог даст, будет всегда хранима чистая, непорочная мысль истины, святыня духа. Какое счастие, что, говоря о духе, говоришь о духе русского народа, что, стоя за истину, стоишь за Русь. Я всего более боюсь нечистого союза». Важно обратить внимание не только на строгость принципа, но и на мотивы, основания такой строгости и цельности. И.С.Аксаков объяснял их именно целомудрием ума А.С.Хомякова и К.С.Аксакова.

Аксаков И.С. Письмо к издателю по поводу предыдущей статьи // Русский Архив.- 1873.- N12.- С. 2508−2529.
Аксаков И.С. Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. В 2-ч. В 4-х т. М.: Тип. М.Г. Волчанинова, 1888−1896.
Аксаков И.С. Отчего так нелегко живётся в России. М.: РОССПЭН, 2002.
Аксаков К.С. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка. М.: Тип. Н. Степанова, 1846.
Аксаков К.С. Освобождение Москвы в 1612. М.: Тип. Н. Степанова, 1848.
Аксаков К.С. О древнем быте славян вообще и у русских в особенности. (По поводу мнений о родовом быте). М.: Тип. А. Семена, 1852.
Аксаков К.С. Об отношениях между Россией и Западом. 8 февр. 1854 г. (копия) // Інститут рукопису Національної бібліотеки України ім. В.І. Вернадського. Ф. 160. Коллекция рукописей КДА. Ед. хр. 265.
Аксаков К.С. О русских глаголах. М.: Тип. Л. Степановой, 1855.
Аксаков К.С. Князь Луповицкий или приезд в деревню. М.: Тип. Л. Степановой, 1856.
Аксаков К.С. Олег под Константинополем. СПб.: Тип. П.А.Кулиша, 1858.
Аксаков К.С. Опыт русской грамматики. Ч.1. М.: Тип. Л. Степановой, 1860.
Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. Т. 1. Сочинения исторические. М.: Тип. П. Бахметева, 1861.
Аксаков К.С. Замечания на новое административное устройство крестьян в России. Лейпциг: У Ф. Вагнера, 1861.
Аксаков К.С. О современном человеке. М.: Тип. М. Стасюлевича, 1876.
Аксаков К.С. О современном литературном споре // Русь. 1883. N7. С. 20−26.
Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. Т.2. Ч.1. Сочинения филологические. М.: Тип. ун-та., 1875.
Аксаков К. С. Полное собрание сочинений. Т.2. Ч/2. Опыт русской грамматики. М.: Тип. Каткова, 1880.
Аксаков К.С. О современном человеке // Русь. 1883. N8, 12, 13.
Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. Т. 1. Изд. 2-е. М.: Тип. ун-та, 1889.
Аксаков К.С. Собрание стихотворений. М.: Тип. «Об-ва распростр. полезных книг», 1909.
Аксаков К.С. Воспоминания студентства 1832−1835 годов. Пг.: «Огни», 1911.
Аксаков К.С. Сочинения. Т.1. Вступ. Статья, ред. и прим. Е.А.Ляцкого. Пг.: Огни, 1915.
Аксаков К.С. Поездка в чужие краи К.С.Аксакова (Письма к родным) // Богословский вестник. 1915. N9; 1916. N¾, 5, 9; 1917. N4/5.
Аксаков К.С. О Карамзине. Неопубликованная речь // Русская литература. 1977. N3. С. 103−110.
Аксаков К.С. Воспоминания студентства 1832−1835 годов // Русское общество 30-х годов ХIX в. Люди и идеи. М., 1989. С.312−334.
Аксаков К.С. О некоторых современных собственно литературных вопросах // Вопросы философии. 1990. N2. С.158−176.
Аксаков Константин. Рабство и свобода // Москва. 1991. N 8. С.199−201.
Аксаков К.С. О русском воззрении. Ещё несколько слов о русском воззрении // Встреча. Культурно-просветительная работа. 1993.- N4. С. 24−26.
Аксаков К.С. Эстетика и литературная критика. М.: Искусство, 1995.- 526 с.
Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М.: Современник, 1981.
Аксакова В.С. Дневник Веры Сергеевны Аксаковой. 1854−1855. СПб.: Огни, 1913.
Аксаковы и цензура 1852 года // Русская старина. 1905. N5. С. 392−403.
Анненкова Е.И. Аксаковы. Преданья русского семейства. Спб.: Наука, 1998.
А.С. Славянофильство по взглядам В.С.Соловьёва (Критическая заметка) // Славянское Обозрение. 1892. N11−12. С. 428−450.
Афанасьев В., Воропаев В. Святитель Игнатий Брянчанинов и его творения // Литературная учёба. 1991. N4. С. 109−118.
Бартенев Ю.П. Недоучки-славянофилы и высокоучёный западник-профессор (А.С.Хомяков и К.С.Аксаков по Запискам С.М.Соловьёва) // Русский Архив. 1907. N8. С. 557−563.
Бердяев Н.А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., 1990.
Бицин Н. [Павлов Н.М.]. Воспоминание о К.С.Аксакове // Русский Архив. 1885. N3. С. 371−415.
Валiцький Анджей. В полонi консервативноi утопii: Структура i видозмiни росiського слов`янофiльства. К.: Основи, 1998.
Венгеров С.А. Передовой боец славянофильства Константин Аксаков // Венгеров С.А. Очерки по истории русской литературы. СПб., 1907. С.375−480.
Венгеров С.А. Передовой боец славянофильства Константин Аксаков // Венгеров С.А. Собрание сочинений. Т. 3. СПб.: Прометей, 1912.
В-н А.[Пыпин А.]. Литературные «воспоминания» и «переписка» // Вестник Европы. 1890. N12. С. 684−691.
Герцен А.И. К.С.Аксаков // Герцен А.И. Собр. соч. в 30-ти т. Т. 15. М., 1958.
Герцен А.И. Книга К.С.Аксакова // Герцен А.И. Собр. соч. в 30-ти т. Т. 15. М., 1958. С. 128−129.
Герцен А.И. Былое и думы. В 3-х т. Т. 2. М.: Худ. лит-ра, 1967.
Константин (Зайцев), архим. Чудо русской истории. М.: НТЦ «Форум», 2000.
Костомаров Н.И. О значении исторических трудов Константина Аксакова по русской истории. Речь. СПб.: Русское слово, 1861.
Ламанский В.И. Рец.: Пыпин А.Н. История русской этнографии. Т.2. СПб., 1891 // Живая Старина. 1890. Вып. 2. Отд. 3. С. 218−233.
Линниченко И.А. Младший из старших славянофилов. Памяти К.С.Аксакова // Линниченко И.А. Речи и поминки. Сб. ст. по истории русской литературы и биографических воспоминаний. Одесса, 1914. С. 91−107.
Московский литературный и учёный сборник. М.: Тип. А. Семена, 1846.
Московский литературный и учёный сборник. М.: Тип. А. Семена, 1847.
Московский литературный и учёный сборник. М.: Тип. А.Семена. 1852.
Отсталый (В. Аскоченский). В Оптиной пустыне // Домашняя Беседа. 1861. Вып.4. С. 61−66.
Павлов Н.М. Из переписки с Иваном Сергеевичем Аксаковым // Русский Архив. 1887. N 2. С. 469−494.
Павлов Н.М. Детский сон К.С.Аксакова // Русский Архив. 1888. N3. С. 163−164.
Павлов Н.М. Гоголь и славянофилы // Русский Архив. 1890. N1. С.139−159.
Переписка Аксаковых с Н.С.Соханской (Кохановской) // Русское Обозрение. 1897. NN2−8.
Переписка двух славянофилов. И.С.Аксаков и В.И.Ламанский // Русская мысль. 1916. N9. С. 1−32; N12. С. 85−114.
Пирожкова Т.Ф. Славянофильская журналистика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997.
Письма С.Т., К.С. и И.С.Аксаковых к И.С.Тургеневу. М.: Универ. тип., 1894.
Пыпин А.Н. Константин Аксаков. 1817−1860 // Вестник Европы. 1884. N3. С. 145−177; N4. С. 589−618.
Пыпин А.Н. История русской этнографии. В 2-х т. Т.2. СПб.: Тип. М.М.Стасюлевича, 1891.
Пыпин А.Н. Характеристики литературных мнений. От 20-х до 50-х годов. Исторические очерки. 4-е изд. СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1909.
Розанов В.В. Один из «стаи славной» // Новое Время. 1915. 27 февр. (12 марта). N13996.
Русская Беседа. 1856−1860.
Русь. 1880−1886.
Самарин Д. Поборник вселенской правды: Возражения В.С.Соловьеву на его отзыв о славянофилах 40 — 50-х годов. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1890.
Соловьёв В. Любовь к народу и русский народный идеал (Открытое письмо к И.С. Аксакову) // Православное Обозрение. 1884. N4. С. 792−812.
Соловьёв Вл. С. Из воспоминаний. Аксаковы // Книжки «Недели». 1901. N1. С. 7−15.
Соловьёв В.С. Сочинения. В 2-х т. М.: Изд-во «Правда», 1989.
Соловьёв С.М. Шлецер и анти-историческое направление // Русский вестник. 1857. N4. С.431−480.
Соловьёв С.М. Избранные труды. Записки. М.: Изд-во МГУ, 1983.
Солоневич И.Л. Народная монархия.- М.: «Феникс», 1991.
Стихотврения А.С.Хомякова и К.С.Аксакова.- СПб.: Тип. «Двигатель».
Струве П.Б. Аксаков и Аксаковы. К столетию со дня рождения Ивана Сергеевича Аксакова (род.26.IХ.1823 — 27.I.1886) // Струве Пётр. Скорее за дело.- М., 1991.- С. 28−32.
Тарле Е.В. Крымская война. В 2-х т. Т. 1. М.: Изд-во Акад. наук, 1941.
Торке Х.-Й. Так называемые земские соборы в России // Вопросы истории. 1991. N11. С. 3−10.
Феоктистов Е. Письмо Победоносцеву К.П. от 10 ноября 1890 г. о 1-м томе сочинений К. Аксакова // Інститут рукопису Національної бібліотеки України ім. В.І.Вернадського. Ф.XIII. Архив Синода. Ед.хр. 4669.
Цимбаев Н.И. Из истории славянофильской политической мысли. К.С.Аксаков в 1848 году // Вестник МГУ. Сер. IХ. История. 1976. N5. С.81−95.
Цимбаев Н.И. Газета «Молва» 1857 года (из истории славянофильской периодики) // Вестник МГУ. Сер. История. 1984. N 6. С. 14−24.
Цимбаев Н.И. Славянофильство (Из истории русской общественно-политической мысли ХIХ века). М.: МГУ, 1986.
Шаховской Н.В. Н.П.Гиляров-Платонов и К.С.Аксаков. (По статьям и письмам Гилярова) // Русское Обозрение. 1895. N12. С. 509−545.
Шенрок В.И. С.Т.Аксаков и его семья // Журнал Мин. Нар. Просв. 1904. NN10−12.