 |
| Трибуна | Александр Панарин | 03.03.2005 |
— Александр Сергеевич, в спектре политических партий России пустует ниша христианского социализма. Виктор Аксючиц пытался создать аналог западных ХДС. Но до сих пор никто не предпринял попытку сформировать политическое движение, провозгласившего своей целью соединить два главных пути, которыми отмечена история России, — путь православного царства и путь социалистической сверхдержавы. Почему?
— Социализм нам достался в наследство от большевизма как сугубо светское, даже радикально светское учение, агрессивное, с характерной для него идеологией борьбы, преодоления, покорения природы и истории. В результате в нашей стране возникла особая идентичность социализма ярко выраженной тираноборческой и богоборческой направленности. Но в социализме есть и то, что сближает его с христианским учением: идея сочувствия нищим духом — слабым, униженным, угнетенным. В России была традиция, способная дать христианскую интерпретацию социализма. Достаточно вспомнить вышедший в 1902 году сборник «Проблемы идеализма» и такие имена, как Сергей Булгаков, Петр Струве и некоторые другие. Но эта традиция была насильственно пресечена большевиками.
— Может ли сегодня родиться партия христианского социализма?
— Это вопрос о том, может ли в России сегодня возникнуть реальная оппозиционная партия, кроме коммунистической. Боюсь, что нет. Дело в том, что на смену социализму в его большевистской версии в Россию пришел либерализм, идентифицирующий себя с социал-дарвинизмом, с теорией так называемого рыночного отбора.
Идеологическую нишу, освобожденную социализмом в его большевистской версии, заняло течение, по духу еще более враждебное христианству.
— Но разве нельзя найти и занять другую? Демократическое общество предполагает наличие многих ниш.
— Трудно. Дело в том, что в результате начатой нашими либералами войны всех против всех в России возникла такая удручающая социальная поляризация, какой не знала история. Заметьте, что все разговоры о среднем классе как социальной базе рыночного либерализма сегодня забыты. В реальности имеем меньшинство сверхбогатых на одном полюсе, а на другом — подавляющее большинство, рухнувшее за пределы цивилизованного существования. Меньшинство понимает, что нелюбимо остальной страной и что для сохранения власти над большинством нужна диктатура. Но открыто провозгласить диктатуру не решается, ведь Советский Союз был развален как раз во имя торжества принципов демократии, плюрализма, многопартийности. Поэтому оно делает достаточно хитрую вещь: через своих ставленников формирует псевдооппозиционные партии и движения.
— Наша правящая элита оказалась не в состоянии выразить русскую идею. В чем, с вашей точки зрения, она состоит?
— Ни одна страна не может жить и быть устойчивой без идеологии: государство — это коллективное мы, обладающее более или менее прочной идентичностью. Не нужно думать, что коллективная идентичность — некая изначальная данность. Например, рабочие почувствовали себя социальной общностью — классом, поверили в свое призвание, осознали единство интересов и исторической судьбы благодаря марксистской идеологии. До середины ХIХ века они идентифицировали себя в лучшем случае по профессиональному признаку: металлурги, шахтеры, ткачи… То есть коллективная идентичность в значительной степени рукотворна. И государство, чтобы обладать прочной идентичностью, нуждается в идеологии.
Американцы, например, живут с очень мощным идеологическим сознанием, они знают коллективное «мы». И при этом другим навязывают деидеологизацию, утверждают, что идеология устарела, что общества как единого целого нет, а есть лишь сумма индивидов. То есть себя они конструируют как некий бронированный кулак, вокруг же хотят иметь рыхлые, псевдонациональные образования, не обладающие коллективной идентичностью.
Но если каждое государство нуждается в идеологии, Россия в ней нуждается трижды. Русские — нация особая, у нас статус национальной идеи более высок, чем в других странах. Помните, Маркс считал, что основой существования и даже формирования нации является рынок. Я не совсем доверяю этому экономикоцентризму, но, может быть, он в какой-то мере прав применительно к западному обществу. Что касается русских, то мы никогда не идентифицировали себя как нация через единый рынок, но всегда — по идеологии, русской идее.
Обратите внимание: Китай сегодня в десятки раз сильнее России — физически, экономически и даже технологически. Тем не менее американцы меньше боятся Китая. Индия — мощная страна, но она не вызывает у США особого беспокойства. А вот России они боятся, и знаете почему? У России есть одно загадочное свойство: сплачивать слабых против сильных. Русское призвание в мире — унизить сильного за его наглость.
Россия всегда была сильна, когда выступала в союзе со слабыми против сильных. Внутри страны велик был тот государь, кто стоял за простой люд против боярства. На международной арене Россия была мировой державой, когда выступала в союзе с угнетенными народами против завоевателей и колонизаторов.
Сегодня наша правящая элита решила обняться с богатыми против бедных, быть с сильными против слабых. Это самое настоящее предательство русской идеи. Причем элита ошиблась: богатые никогда Россию не примут, никогда не признают своей. Ища союза с сильными мира сего, Россия обрекает себя на трагическое одиночество — бедные оскорбятся ее предательством и тоже отвергнут. Мы уже остались практически без союзников на постсоветском пространстве, в третьем мире.
Но наши оппоненты с тревогой думают, что политика поддакивания князьям века сего — некая поверхностная настройка, которую крутой ветер истории может просто сдуть, и Россия опять вернется к своему исконному призванию солидарности со слабыми против сильных. Последние поэтому не могут спать спокойно, пока существует Россия, русское государство. Главный оппонент сильных мира сего — Россия и ее русская идея. Вот почему их цель, во-первых, — лишить нас русской идеи, во-вторых, — завалить нашу государственность.
— Но если русская судьба — защита бедных перед лицом богатых, наша страна неминуемо войдет в конфликт с сильными мира сего, прежде всего с США. Разве она способна сегодня на такое противостояние?
— Сегодня Россию все ждут. Ее место вакантно, и никто другой занять его не может. Стоит России вспомнить, что она защитница слабых и угнетенных, завтра же в союзниках у нее будет две трети человечества: весь арабский мир, Индия, Латинская Америка, Африка — то, что было совсем недавно. Ведь страны третьего мира стали союзниками СССР не в результате Ялтинских соглашений, давших ему контроль над Восточной Европой. Азия, Африка и Латинская Америка поддерживали Советский Союз как державу, солидарную с угнетенными народами. Без помощи СССР они бы не освободились от колониальной зависимости. Не случайно сегодня идет процесс реколонизации: исчез СССР как сверхдержава, защитница слабых.
Либеральная волна породила глобализацию, позволяющую классу собственников ускользнуть от обязательств перед обществом, от социального и национального контроля. Бедные соглашались терпеть богатых за то, что последние соглашались платить налоги и содержать социальное государство. В этом была суть национального консенсуса, на котором около полутора веков держалась стабильность западного общества. Но теперь богатые вышли из системы консенсуса. Присущее глобализации свободное движение капиталов позволяет старым и новым собственникам выводить средства за рубеж и не делиться с обществом своими доходами. И если СССР как сверхдержава олицетворял завершающую фазу левого цикла, то задание США как сверхдержавы — возглавить мировую гражданскую войну богатых против бедных.
Компрадорские элиты, уже не связанные со своими народами, предают их интересы. Последняя иллюстрация — предательство продажной национальной элитой иракского сопротивления. Представители компрадорской верхушки предпочитают идентифицироваться как граждане мира, последним отечеством которых являются США.
— При этом граждане мира все время говорят о гражданском обществе…
— Антитезу — гражданское общество или государство — следует понимать не иначе как в свете войны богатых против бедных, реванша сильных в борьбе со слабыми. Богатые терпеть не могут государства, понимая, что только оно может ограничить их безудержный эгоизм. Отсюда лозунг: долой этатизм, долой государство, да здравствует общество свободных граждан — гражданское общество, но не прежнее общество солидарности и взаимовыручки в духе старого либерализма, а то, в котором свободно соревнуются сильные и слабые, богатые и бедные. Ясно, что сильные вытеснят слабых. В рамках современного гражданского общества нет никакой социальной силы, способной возразить богатым, призвать их к социальной и национальной ответственности. Государство же является прибежищем бедных, и я убежден: оно будет возрождаться с целью защиты тех, кого гражданское общество стремится отбросить за грань цивилизованного мира. Полагаю, что воссоздаваться оно будет не в виде узко национального объединения. В скором времени следует ожидать формирования интернациональных — транснациональных или, может быть, региональных, например, евразийских, государственных институтов социальной защиты слабых. Я верю в мировой интернационал бедных.
— Но ведь нам-то не говорят, что мы будем отброшены за грань цивилизации. Напротив, нас убеждают: вступите в ВТО — станете частью цивилизованного мира…
— Вступление в ВТО — это, вообще говоря, приглашение в индейцы. У него один смысл: запрятать большинство граждан нашей страны в гетто, отлучить их от цивилизации, сделав ее привилегией меньшинства. Россия должна вступить в ВТО и установить мировые цены на энергоносители. При нищенском уровне наших зарплат это будет означать вымирание населения, которое будет не в состоянии отапливать свои квартиры, потреблять необходимый минимум продуктов питания. Вступление в ВТО приведет к дальнейшей деиндустриализации постсоветского экономического пространства и будет означать следующее: вы не имеете права на собственные национальные ресурсы. Извольте быть поставщиками сырья. А перерабатывать их будем мы. На Западе возник термин: обесценивание населения по сравнению с занимаемой территорией. Нам говорят: территория у вас богатая. Куда бы деть ваше население, чтобы оно не претендовало на ресурсы вашей территории.
— Отправить на войну…
— Да, американский стратегический замысел заключается в том, чтоб поссорить Россию с мусульманским миром. Это опаснейшая провокация: поссорить Россию со всем мусульманским миром, создать вакуум вокруг России, в постсоветском пространстве, а затем ее расколоть. На самом же деле великая Россия строилась на диалоге с мусульманами, на славянско-тюркском синтезе.
— Но разве в мире не идет война цивилизаций?
— Нет, сейчас в мире идет гражданская война, развязанная богатыми против слабых, она идет вне границ и цивилизационной идентичности. Идея войн цивилизаций принадлежит Хантингтону, человеку спецслужб США. Конфликт цивилизаций — это провокация ЦРУ с целью ликвидировать крупные государства. В первую очередь она направлена против России, чтобы расколоть славяно-тюркский союз, а затем — против Индии и Китая.
Теория цивилизационных войн удобна и для того, чтобы скрыть подлинный характер мировой гражданской войны, развязанной богатыми: американцы, мол, воюют против мусульман и против нехристианских народов, защищая общие христианские ценности.
— Чем эта мировая гражданская война закончится?
— Новый мировой порядок во главе с Америкой — это более или менее откровенный режим меньшинства, не оставляющий бедным даже минимальных жизненных прав. Если партия меньшинства побеждает, то большинство просто должно исчезнуть с лица земли, потому что ресурсов планеты, как утверждают богатые, хватит для процветания в лучшем случае пятой части человечества.
Ясно, что для осуществления своих планов партии меньшинства нужна не демократия, а мировая диктатура. Поэтому, когда бедные протестуют, они, с одной стороны, защищают подлинную демократию, а с другой — защищают планету от нового геноцида.
К счастью для них, богатые ведут себя достаточно неумно. Вспомним, до событий октября 1993 года в России еще многие верили в либеральную идею. Но сегодня либерализм для большинства — бранное слово. Точно так же с идеей американского века: американцы так плохо распорядились своим всемирным могуществом, так нагло себя повели, что сегодня эта идея уже убита. Нас сегодня непрерывно уверяют, что XXI век будет американским. Но я убежден — он будет антиамериканским: антиамериканизм становится идеологией масс во всем мире. После бомбардировок американцами Югославии и Ирака их демократию стали называть «бомбометательной», и от этого пятна уже не избавиться ни Соединенным Штатам, ни буржуазной демократии вообще. Это означает, что у идеологии американоцентризма больше нет духовной власти. Это начало конца. И чем больше будут хвалить Америку компрадорские элиты, тем больше ненависти и презрения заслужит эта страна как воплощение реванша богатых против бедных. И чем больше либералы будут вести себя как сила, привыкшая к безнаказанности, тем больше в сердцах сотен и сотен миллионов будет зреть протест. Это означает, в конечном счете, что в мире окажется востребованной русская идея, которая олицетворяет солидарность со слабыми, бедными, угнетенными. Поэтому я думаю, что ХХI век еще станет русским веком.
— Вы говорите о гражданской войне. Но чтобы сопротивляться, бедным нужны деньги, которых у них нет…
— Предлагаю подумать над такой аналогией. Вы знаете, красные комиссары уничтожали национальную Россию. За слово «патриотизм» ставили к стенке. Всякое упоминание отечества считалось белогвардейщиной, потому что у пролетариев нет отечества. Так продолжалось все то время, пока комиссары верили в мировую революцию, в революцию в Европе. Но революция не случилась. А когда в Германии к власти пришел Гитлер, в воздухе запахло жареным. И тогда наиболее проницательные красные комиссары поняли одну простую вещь: Россия очень плохая страна, но другой у них нет, и если эту страну победит Гитлер, их место будет на виселице и нигде больше. Те, кто это понял, стали патриотами, а тех, кто не понял, Сталин просто ставил к стенке.
Так вот в чем аналогия. Сегодня наш класс собственников считает, что главный оппонент их богатства — русское обедневшее большинство. Между тем Америка затеяла прибрать к своим рукам все богатства мира, в том числе и богатства нашей страны. Передачу собственности России в руки олигархического меньшинства она считает как бы промежуточным этапом. Завтра уже придет очередь США брать собственность, присвоенную нашим меньшинством, объявив ее незаконной, вклады криминальными и тому подобное.
Наши богатеи, может быть, до этого пока не догадались, но рано или поздно они поймут, что на их состояния, на результаты приватизации покушаются не нищие соотечественники, а посягает сверхдержава, которая говорит: «Ваша собственность слишком хороша для вас». Все эти разговоры о русской мафии на Западе, о неспособности России управлять своей территорией, о том, что здесь будет пространство хаоса, новые Балканы, ведутся именно потому, что Америка готовится к протекторату над Россией, к тому, чтобы управлять ее богатствами.
И вот когда наши новые собственники почувствуют эту угрозу, они так же, как красные комиссары 30-х годов, поймут, что Российское государство является их единственным историческим прибежищем. Вот тогда-то они дадут кое-какие денежки на возрождение России.
А с теми, кто не станет этого делать, новая власть, быть может, распорядится так же, как Сталин распорядился с комиссарами, никак не хотевшими понять, что пора от пролетарского интернационализма переходить к патриотизму.
Владимир Смык
|
|
