Русская линия / Библиотека периодической печати / Право-монархические салоны Петербурга-Петрограда в конце XIX-начале ХХ века

Становление право-консервативной идеологии в России приходится на конец XIX-начало ХХ века и связано с именами таких выдающихся мыслителей, как К.Н.Леонтьев, К.П.Победоносцев, Л.А.Тихомиров. В начале ХХ века правых политических убеждений придерживались многочисленные так называемые черносотенные партии, организации и движения. Они имели свои уставы, программы, руководящие органы и являлись жёстко структурированными организациями с определённым количеством членов. Однако правая политическая мысль формировалась и развивалась не только в подобных организациях, но и в неформальных салонах, попросту говоря, за чашкой кофе на квартирах у влиятельных лиц, придерживавшихся черносотенных взглядов.

Понятие «салон» — французского происхождения, берущее своё начало со второй половины XVIII столетия. Согласно Большой Советской энциклопедии, это «светский политический, литературно-художественный кружок, состоящий из избранных лиц…"[1]. Сыграв огромную, в том числе и политическую, роль в истории Франции, салоны с конца XVIII века стали появляться и в России. В Энциклопедическом словаре Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона упоминаются, среди прочих, первые русские салоны — С.Д.Пономарёвой, А.П.Елагина, баронессы Э.Ф.Раден, вел. кн. Елены Павловны и др.[2] Однако вплоть до конца XIX века они были по преимуществу либеральными или, в крайнем случае, умеренно-консервативными.

Только в связи с ростом национального самосознания Русского народа и со становлением правой идеологии в России к концу ХIX столетия появляются собственно правомонархические салоны. Многие из них вышли из литературных кружков. Как правило, на таких вечерах обсуждались как проблемы литературы, так и политики.

Рассмотрим деятельность крупнейших правомонархических салонов. Один из них — это салон князя В.П.Мещерского. Князь Владимир Петрович Мещерский (1839−1914) приходился по материнской линии внуком писателя и историка Н.М.Карамзина, который ещё в самом начале XIX века организовал собственный политический салон. Жизнь В.П.Мещерского прошла в Петербурге. Он закончил Училище Правоведения, затем служил полицейским стряпчим и судьёй, а позже являлся чиновником особых поручений Министерства внутренних дел. В 1872 году князь основал «газету-журнал» «Гражданин». В.П.Мещерский был известен также как автор романов так называемого «салонного жанра», в которых описывалась жизнь великосветского Петербурга («Женщины петербургского большого света», «Мужчины петербургского большого света», «Один из наших Бисмарков» и др.). Помимо «Гражданина», он также издавал журналы «Добро», «Дружеские речи» и другие. Ещё в юности В.П.Мещерский познакомился с членами императорской фамилии и на протяжении всей жизни находился в дружеских отношениях с Александром III. Князь слыл убеждённым консерватором и монархистом, хотя по ряду вопросов (рабочему, еврейскому) его взгляды колебались в зависимости от политической ситуации. Формированию правоконсервативных убеждений В.П.Мещерского способствовало, с одной стороны, его социальное происхождение и дружеские отношения с членами императорской фамилии, а с другой стороны, тесное общение с писателями-славянофилами и почвенниками. В своих публицистических произведениях В.П.Мещерский требовал прекратить либеральные реформы и усилить роль дворянства в жизни страны, считая это сословие главной опорой самодержавия.

Салон В.П.Мещерского появился в начале 1870-х г. г. и первоначально существовал как литературный. Его посещали такие писатели и публицисты, как Ф.М.Достоевский, А.Н.Островский, Н.С.Лесков, Ф.И.Тютчев, М.Н.Катков, К.П.Победоносцев, Н.Н.Страхов, А.Н.Майков, А.К.Толстой и другие. Однако с течением времени литераторов постепенно стали вытеснять представители чиновничества и военные. Это, на наш взгляд, объясняется тем, что князь постепенно стал отходить от литературной деятельности, а активно занялся организацией политических интриг. С изменением состава кружка появились и новые, преимущественно, политические, темы для обсуждения, которые постепенно вытеснили вопросы литературы. Таким образом, уже с 1880-х годов кружок стал сугубо политическим. Салон собирался один раз в неделю — сначала по средам, а затем по пятницам. Число его постоянных посетителей составляло порядка двадцати — тридцати человек. В разные годы там бывали С.Ю.Витте, А.А.Половцов, К.П.Победоносцев, Н.Ф.Бурдуков, И.И.Колышко, Н.А.Маклаков и другие. Ряд из них своей карьерой обязаны В.П.Мещерскому. Финансирование деятельности В.П.Мещерского, его газеты и салона, согласно мемуарным источникам, осуществлялось из секретных фондов Министерства внутренних дел, однако документов, подтверждающих эти сведения, нами пока не найдено. Вопросы, рассматривавшиеся на вечерах В.П.Мещерского, в основном касались внутренней и внешней политики Российской империи. Среди них можно назвать проекты реформы в структуре Департамента полиции, разработку закона о земских начальниках, проблему русско-французского сближения, «финляндский» и «польский» вопросы. Активно обсуждались слухи, циркулировавшие в правительственных кругах. В основном они были связаны с назначениями тех или иных лиц на высшие государственные должности. Салон В.П.Мещерского занимался не только обсуждением политических проблем, но и пытался участвовать в формировании общественного мнения путём публикации соратниками князя заметок в «Гражданине». Тем не менее источники свидетельствуют о низкой популярности этого издания. Это объясняется не только увлечением представителями интеллигенции либеральными идеями, но и скандальной известностью В.П.Мещерского, популярностью слухов о его гомосексуальных связях.

Издатель «Гражданина» был принят Николаем II за период с 1902 по 1916 г. двадцать раз.[3] Аудиенции длились в среднем от одного до двух часов. Это значительно больше по времени, чем встречи императора с организаторами других салонов. На основании мемуаров С.Ю.Витте, В.Н.Коковцова, камер-фурьерских журналов делается вывод о том, что в отдельные периоды истории (1902 г., 1913−1914 г. г.) Николай II прислушивался к мнению князя. С другой стороны, в 1905—1910 гг. г. В.П.Мещерский практически не оказывал никакого воздействия на политику императора. Причину этого исследователи справедливо видели в росте влияния противников князя, в частности, А.М.Безобразова. Скандальная известность В.П.Мещерского не способствовала его влиянию в придворных кругах. Николай II всегда старался скрывать от общества свои отношения с князем. Помимо попыток оказывать воздействие на императора, В.П.Мещерский не чуждался политических интриг. С переменным успехом он боролся со своими противниками (А.М.Безобразовым и С.Ю.Витте).

Салон генерала Е.В.Богдановича также является одним из крупнейших правомонархических кружков. Евгений Васильевич Богданович (1829−1914) родился в Николаеве в семье потомственного дворянина, полковника, участника Отечественной войны 1812 года. Он сделал успешную карьеру, начав с мичмана Черноморского флота, а к концу жизни стал генералом от инфантерии и членом Совета министра внутренних дел. Находясь на службе, он занимался организацией пожарных команд, одним из первых поставил вопрос о необходимости строительства Транссибирской железной дороги, изучал проблему революционных беспорядков и писал на эту тему всеподданнейшие записки. Политические взгляды генерала и его жены мало чем отличались от воззрений В.П.Мещерского. Е.В.Богданович был убеждённым монархистом. Формированию его консервативных убеждений способствовало, главным образом, религиозное мировоззрение, присущее ему в большей степени, чем В.П.Мещерскому. Как и В.П.Мещерский, Е.В.Богданович проявил себя в качестве незаурядного публициста. Ему удалось наладить выпуск дешёвых изданий для народа под общим названием «Кафедра Исаакиевского собора», которые, по мысли издателя, должны были поддерживать монархические идеи в обществе. Однако далеко не все положительно отзывались об этой стороне его деятельности. К примеру, С.М.Волконский жёстко критиковал Е.В.Богдановича за «ура-патриотизм». Нам удалось подтвердить факт субсидирования издательской деятельности Е.В.Богдановича правительством. Так, в 1909 году, в связи с 80-летним юбилеем, из фондов Министерства императорского двора генералу было выделено 20 000 рублей.[4]

Салон Е.В.Богдановича появился, как установлено нами, ещё в 1870-х годах. Его заседания («завтраки» и «обеды») проходили буквально каждый день (а не раз в неделю, как у В.П.Мещерского), а число постоянных участников составляло порядка двадцати человек. Общее число лиц, когда-либо посещавших салон, составляло несколько сотен. Организация кружка была поставлена на широкую ногу. На «завтраках» или «обедах» могли одновременно присутствовать несколько десятков приглашённых. Среди наиболее известных можно назвать П.Н.Дурново, А.А.Будберга, В.К.Саблера, В.А.Дедюлина, Н.Д.Чаплина, Б.В.Никольского, А.И.Дубровина, Л.А.Тихомирова и других государственных и общественных деятелей. Проблемы, рассматривавшиеся на «завтраках» и «обедах», касались, главным образом, внутренней и внешней политики России. Среди прочих — это аграрный, рабочий, национальный вопросы. Практически ни одно событие во внутриполитической жизни империи (смена министров, перестановки в правительстве, новые назначения, деятельность Думы, противодействие революционному движению и т. д.) не оставалось без должного внимания. Участники салона на своих собраниях резко критиковали деятельность первой и второй Государственных дум и считали, что их работа «ведёт к анархии». Среди внешнеполитических вопросов, обсуждавшихся у Е.В.Богдановича, отметим проблемы русско-германских отношений, а также русско-французского и русско-английского сближения. Посетители «завтраков» не всегда приходили к какой-то единой точке зрения по отдельным вопросам. Так, далеко не все положительно воспринимали реформы П.А.Столыпина, политику которого сам генерал в основном поддерживал.

Согласно камер-фурьерским журналам, в период с января 1902 г. по лето 1914 г. генерал удостоился одной получасовой личной аудиенции у императора и императрицы (в марте 1907 года), ещё одной — у императрицы Александры Фёдоровны (6 июля 1903 г.) и ещё четыре раза приглашался к высочайшим завтракам и обедам как член Совета министра внутренних дел или же как «прежде служивший генерал».[5] Царь прислушивался к предложениям Е.В.Богдановича и читал его письма, но тем не менее принимал самостоятельные решения, которые иногда могли совпадать с мнением генерала, а иногда — противоречить. Так, несмотря на настойчивые просьбы Е.В.Богдановича удалить Г. Е.Распутина из Петербурга, Николай II этого не сделал. Интриги Е.В.Богдановича против А.В.Кривошеина, а также желание генерала в 1914 году видеть в качестве председателя Совета министров И.Г.Щегловитова не привели к практическим результатам. Документы, переписка, дневники императора в целом свидетельствуют о том, что Николай II принимал независимые политические решения, руководствуясь собственными представлениями о власти, политике, морали и нравственности. Многочисленные попытки Е.В.Богдановича по объединению разрозненных монархических организаций остались неосуществлёнными. Это связано с тем, что политические программы черносотенных партий существенно отличались между собой, а их лидеры враждовали и часто не могли преодолеть личную неприязнь по отношению друг к другу.

Салон графини С.С.Игнатьевой берёт своё начало в кружке её мужа, графа А.П.Игнатьева, который возник ещё в конце XIX века. В 1905—1906 гг. г. он ставил далеко идущие цели, связанные с осуществлением в стране государственного переворота. Император часто принимал у себя графа; за период с января 1902 г. по 1906 г. он был принят Николаем II не менее 12 раз.[6] Встречи были продолжительными по времени и могли продолжаться целый час. После трагической гибели А.П.Игнатьева салон возглавила вдова графа, С.С.Игнатьева. Постепенно из сугубо политического кружок превратился в религиозно-политический. На вечера к графини приглашались в первую очередь священнослужители, а также юродивые, «старцы», среди которых, в частности, был Г. Е.Распутин. Салон также посещали епископы Алексей, Андрей, Гавриил, Евлогий, Никодим, Серафим, Гермоген, архимандрит Ювеналий, протоиерей Иоанн Восторгов, приват-доцент Б.В.Никольский, публицисты Л.А.Тихомиров, В.М.Скворцов. Общее количество участников составляло несколько десятков человек и было значительно меньшим, чем у В.П.Мещерского и Е.В.Богдановича. Политическая роль салона, вопреки утвердившимся в годы Первой мировой войны слухам, активно распространявшимся «общественным мнением» и либеральной прессой, была ничтожной. Данный факт установлен ещё Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, которая изучала личную переписку графини. С.С.Игнатьева, судя по всему, и не пыталась оказывать влияние на Николая II. Её контакты с представителями черносотенных организаций также не привели ни к каким практическим результатам. Как и Е.В.Богданович, она не смогла консолидировать монархические партии.

Кружок А.А.Римского-Корсакова и салон Б.В.Штюрмера существовали в годы Первой мировой войны вплоть до Февральской революции 1917 года и пытались оказывать влияние на внутреннюю политику императора. На заседаниях салона Б.В.Штюрмера был поставлен вопрос о необходимости введения в стране военной диктатуры. Слухи о прогерманских симпатиях участников кружков не находят документального подтверждения. Напротив, в их политической программе подчёркивалась необходимость победы стран Антанты в Первой мировой войне. Практические предложения по налаживанию «порядка» в Российской империи активно обсуждались в обоих кружках, участниками которых были государственные и общественные деятели (С.П.Белецкий, Н.Е.Марков — 2-й, Г. Г.Замысловский, Н.Д.Голицын и другие). Салоны существовали параллельно друг другу, и их посещали одни и те же лица. Общее число участников было значительно меньшим, чем в салонах В.П.Мещерского и Е.В.Богдановича. Оно составляло несколько десятков человек. Все попытки этих кружков оказать влияние на политику царя (составление специальных «Записок» и т. д.) не увенчались успехом. Даже далеко не все письменные требования участников салонов дошли в итоге до императора.

Член Государственного совета, обер-егермейстер императорского двора, историк, археолог, С.Д.Шереметев исповедовал консервативные убеждения. Его салон существовал с конца XIX века до Февральской революции 1917 года. Общее количество участников кружка также исчислялось десятками. Среди них — С.Ю.Витте, а также брат С.Д.Шереметева А.Д.Шереметев, начальник придворной певческой капеллы. Граф пытался оказать влияние на политику последнего русского императора, боролся с влиянием Г. Е.Распутина, осуществлял попытки консолидации монархических партий, однако его деятельность не увенчалась успехом.

Кружок графа Н.Ф.Гейден был связан с выше рассматриваемыми салонами. В 1910-х годах генерал являлся старостой Казанского собора. Н.Ф.Гейден с супругой организовали собственный политический салон, просуществовавший с начала ХХ века вплоть до Февральской революции 1917 года. Количество его участников приблизительно равнялось салону С.Д.Шереметева. Среди них — епископ Холмский Евлогий (Георгиевский), митрополит Антоний, архиепископ Арсений Новгородский, обер-прокурор Синода В.К.Саблер. На заседаниях обсуждались по преимуществу религиозные, философские вопросы, в частности, проблема возможного объединения христианских церквей. Следует отметить, что, будучи религиозно-политическим кружком, салон вообще практически не оказывал никакого влияния на политику Николая II, а Н.Ф.Гейден никогда не был удостоен приёма членами императорской фамилии.

Салон тибетского врача П.А.Бадмаева, просуществовавший с начала ХХ века вплоть до 1917 года, посещали П.Г.Курлов, Г. Е.Распутин, С.П.Белецкий, А.Д.Протопопов, иеромонах Илиодор, Б.В.Штюрмер, А.П.Балк, А.И.Спиридович, А.Н.Хвостов, В.В.Сахаров — всего несколько десятков человек. Помимо попыток протежирования угодных П.А.Бадмаеву лиц (П.Г.Курлова, А.Д.Протопопова и других), участники кружка занимались совместной предпринимательской деятельностью, разрабатывали проекты строительства железных дорог на Дальнем Востоке. Вместе с тем, установлено, что Николай II достаточно прохладно относился к деятельности тибетского врача. Отсюда и низкое политическое влияние салона, хотя отдельные решения царя, связанные с кадровыми назначениями, могли совпадать с точкой зрения посетителей кружка. За весь период правления Николай II всего лишь один раз принял П.А.Бадмаева (16 декабря 1896 г.).[7]

Кружок шталмейстера императорского двора Н.Ф.Бурдукова, возникший в 1914 году на обломках прекратившего своё существование салона князя В.П.Мещерского и проработавший до февраля 1917 года, был, однако, значительно меньше своего предшественника. По количеству посетителей он приблизительно равнялся кружку П.А.Бадмаева. В его заседаниях участвовали И.П.Манус, Н.П.Саблин, К.Д.Нилов, П.Л.Барк, С.Д.Сазонов, А.А.Римский-Корсаков, А.Д.Протопопов, Н.А.Маклаков. Политическая деятельность кружка выражалась в попытках продвижения по службе своих сторонников. Помимо этого, они уделяли большое внимание организации коммерческих афер. В частности, предприниматели через салон добивались права жительства, постройки сухарных фабрик. Следует отметить, что сам Н.Ф.Бурдуков за период с 1902 по 1916 год всего по одному разу был удостоен личного приёма императором (29 апреля 1902 г.) и вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной (17 января 1903 г.)[8]; однажды, 21 мая 1913 года, он приглашался к высочайшему завтраку на пароход «Царь Михаил Фёдорович» в Ярославле.[9] Из камер-фурьерских журналов также известно, что 18 января 1917 года его принимал император в Царском Селе.[10] Приведённые факты свидетельствуют о незначительном влиянии Н.Ф.Бурдукова на придворную политику.

Князь М.М.Андроников, чиновник, причисленный к Министерству внутренних дел, имел связи в придворных кругах и считался мастером закулисной борьбы. Хотя он всегда стремился подчеркнуть свои верноподданнические чувства, тем не менее не являлся человеком твёрдых политических убеждений. Время существования его салона — с 1900-х годов по 1917 год. Общее количество участников исчислялось сотнями, однако число постоянных посетителей колебалось от десяти до нескольких десятков человек. Среди них — Г. Е.Распутин, архиепископ Варнава, Н.П.Саблин, Т.М.Беляев, Д.М.Граббе, Д.К.Нарышкин, М.А.Ушаков, С.П.Белецкий, А.Н.Хвостов, А.Д.Протопопов, А.И.Спиридович, Н.И.Червинская. Кружок занимался по преимуществу продвижением своих сторонников в органы государственной власти и борьбой с неугодными. К примеру, недругом князя был министр финансов П.Л.Барк. Мало того, между кружками Н.Ф.Бурдукова и М.М.Андроникова шла ожесточённая борьба за преобладающее влияние при дворе, которая закончилась падением политической роли обоих кружков. Финансирование деятельности салона М.М.Андроникова осуществлялось из секретных фондов Министерства внутренних дел. По свидетельству документов Чрезвычайной следственной комиссии, часть денег от С.П.Белецкого и А.Н.Хвостова шла через М.М.Андроникова к Г. Е.Распутину.[11] Однако следует отметить, что политическое влияние М.М.Андроникова на императора было ничтожным. Царская чета не любила скандально известного князя и не принимала его во дворце.

Вдова графа Н. Клейнмихеля, генерала Преображенского полка, М.Э.Клейнмихель организовала собственный политический салон, который действовал с начала ХХ века по 1917 год. Его посещали десятки участников, среди которых преобладали министры, русские и зарубежные дипломаты — А.П.Извольский, Н.П.Игнатьев, П.А.Черевин, Э. Скавениус, М.Ф.Шиллинг, Р.Карлотти. Графиня принимала их у себя в особняке на Каменном острове. Исходя из имеющихся сведений, посетители салона активно обсуждали проблемы внешней политики Российской империи. Так, из подённой записи министерства иностранных дел известно, что 3 (16) июля 1914 года на вечере у Клейнмихель рассматривался вопрос о возможном посягательстве Австро-Венгрии на целостность Сербии.[12] Документы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства не подтверждают факт якобы имевшей место шпионской деятельности графини в пользу Германии.[13] Известно, что М.Э.Клейнмихель контактировала с императором, который 30 ноября 1916 года отправил ей письмо из Ставки,[14] однако текст документа нами не найден, так что о характере взаимоотношений графини и Николая II мы ничего не знаем. Вообще, судя по мемуарам М.Э.Клейнмихель и А.И.Спиридовича политическое влияние кружка при дворе сводилось к нулю.

Деятельность многочисленных правых политических салонов была внезапно прервана Февральской революцией 1917 года, поставившей монархистов фактически вне закона. К тому же, многие из участников этих кружков занимали ответственные посты в царском правительстве и теперь оказались арестованными, находились под следствием Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства или же скрывались от властей. Правда, через несколько месяцев они были освобождены, однако последующие события не давали возможности возрождения правых салонов.

Попытки отдельных правых (например, А.А.Римского-Корсакова — в своей квартире в Москве, на Спиридоновке) организовать нечто вроде салона окончились полным провалом. Установление в России большевистской диктатуры и начавшаяся Гражданская война фактически привели к тому, что многие из прежних участников кружков в итоге эмигрировали, а другие были замучены чекистами.

Значение правых политических салонов Петербурга в общественной жизни начала ХХ века, несмотря на ряд особенностей, остаётся большим. Организаторы кружков, особенно В.П.Мещерский и Е.В.Богданович, в своё время пытались объединить и придать определённую стройность многочисленным черносотенным организациям, примирить их руководителей между собой. У Богдановича, к примеру, часто бывали как А.И.Дубровин, так и В.М.Пуришкевич (правда, к последнему престарелый генерал относился куда более благосклонно, чем к первому). К сожалению, попытки с помощью салонов объединить Чёрную сотню не увенчались успехом. Упрямство, желание сиюминутной выгоды и нежелание пожертвовать личными выгодами во имя общей цели, неспособность к компромиссам многочисленных участников право-монархических кружков были только на руку врагам России, методично готовившим в своих масонских ложах самую кровавую в мировой истории революцию.

СНОСКИ:
1. Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. М., 1955. Т. 37. С. 625.
2. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т. XXVIII-а. СПб., 1900. С. 146−147.
3. РГИА. Ф. 516. Оп. 1. Сд. оп. 219/2728. Д. 14−42.
4. Там же. Ф. 472. Оп. 40. Сд. оп. 194/2682. Д. 2. Л. 66, 67, 68.
5. Там же. Ф. 516. Оп. 1. Сд. оп. 219/2728. Д. 16. Л. 655 об; Д. 24. Л. 227; Д. 21. Л. 595; Д. 31. Л. 252; Д. 36. Л. 240; Д. 37. Л. 663 об.
6. Там же. Д. 16. Л. 69 об., 588 об.; Д. 20. Л. 220 об., 423, 502; Д. 21. Л. 109, 514; Д. 22. Л. 137, 361 об., 488, 491; Д. 23. Л. 350.
7. Дневники императора Николая II. М., /1992/. С. 185.
8. РГИА. Ф. 516. Оп. 1. Сд. оп. 219/2728. Д. 14. Л. 419 об; Д. 16. Л. 140 об.
9. Там же. Д. 36. Л. 650 об.
10. Николай II накануне отречения. Камер-фурьерские журналы (декабрь 1916 — февраль 1917 г. г.) /Сост. Б.Д.Гальперина и В.И.Старцев. СПб., 2001. С. 48.
11. ЦГИА СПб. Ф. 1695. Оп. 2. Д. 167. Л. 10 об.
12. Начало войны 1914 г. Подённая запись бывшего министерства иностранных дел //Красный архив. М.-Пг., 1923. Т. 4. С. 5.
13. ЦГИА СПб. Ф. 1695. Оп. 2. Д. 250. Л. 2−2 об.; ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 90; Д. 559. Л. 1−43.
14. ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1137. Л. 121.

Дмитрий Игоревич Стогов, кандидат исторических наук (Санкт-Петербург)