Одежды белые Белой Руси

И было это накануне украинских выборов…

Вера — от Востока, власть — от Запада

Прекрасным белокаменным цветком на фоне мрачных рыцарских замков Европы видится нам Киевская Русь. И люди её, «обильно насытившиеся книжною сладостию», изумляли «неписьменных» западных королей.

Достойно стояли тогда перед златоверхим Киевом Туров и Полоцк. Во времена монголо-татарского нашествия эти княжества хоть и подвергались набегам, но остались свободными от ордынского ига.

В этих-то свободных землях и возникает в середине XIII в. Великое княжество Литовское. Оно быстро прирастает западными землями обескровленной Великой Руси, а затем присоединяет к себе Приднепровье до Чёрного моря. Важнейший факт: этническую и духовную основу нового государства составил русский православный народ.

Однако симпатии князей и панов решительно склонялись к Польскому королевству и римо-католичеству.

В 1387 г. князь Ягайло основывает первую римо-католическую кафедру в Вильне. (Основание православной кафедры в Полоцке — 992 г.) За новой верой сразу же закрепляется господствующее положение, которое сопровождается всяческим ущемлением в правах православных людей. Священниками в костёлах были исключительно поляки, преимущественно знатные. И безошибочно ощутив чуждый дух, народ сразу же воспринял «латинство» как веру не родную, навязанную, и неприятие её постепенно принимало формы национально-освободительной борьбы. Отчаянное сопротивление ополячиванию и окатоличиванию стало неотъемлемой частью истории Великого княжества Литовского и привело к самоистреблению государства вместе с «проглотившей» его Речью Посполитой (возникшей в результате ряда уний, последняя из которых — Люблинская, 1569 г. — завершила процесс). Резко разошлись исторические пути возрождающейся великорусской державности и Литовского княжества. Причём Православная Церковь на Востоке становится главной объединительной силой. На Западе делается всё для её ослабления и уничтожения. После падения в 1453 г. Константинополя отчасти сбывается панская мечта — разделяется киевская митрополия, объединявшая народ Московского и Литовского княжеств. Мнимая самостоятельность Литовской митрополии просто отдавала православных на расправу властям.

Для защиты своей веры, взаимопомощи и просвещения народа православные стали объединяться в братства. Наиболее многочисленные (по нескольку сот человек) возникали в городах на профессиональной или сословной основе: «шапошников», «сермяжников», «ноговичников», «медовое», «панское», «купеческое». Само их существование в условиях погромов братских школ, типографий, храмов было подвигом исповедничества.

Многие талантливые люди вынуждены были либо принимать католичество, либо покидать родину.

1596 год. Принятие унии

Польские власти занимались так называемым «раздаванием хлебов духовных»: за деньги на святительские кафедры назначались авантюристы и проходимцы, которые продавали эти доходные места подобным себе. А так как православный народ был в массе своей не просвещённым, то всё более и более лишался гражданских прав, Церковь подрывалась и снизу, и сверху; происходила деградация всей церковной жизни.

К 1595 г. обстановка накалилась настолько, что четверо из семи властвующих епископов подписали декларацию о согласии «подчинить церкви Божии власти святого римского папы».

В январе 1596 г. епископы Кирилл Терлецкий и Ипатий Потей отправились в Рим для принятия унии. Папа Климент VIII сидел в окружении 33 кардиналов. Ипатий и Кирилл громко прочитали исповедание веры с латинскими искажениями. Все облобызали папскую туфлю. Папа утвердил «Конституцию об Унии»: «Позволяем им и разрешаем все священные обряды, если эти обряды не противоречат истине и учению католической веры». В память об этом событии была отчеканена медаль.

Король Сигизмунд I издал «Универсал», гласивший, что униаты находятся под его покровительством. Православная же Церковь была объявлена вне закона. «С этого времени открылся тяжёлый крестный путь Православной церкви в Беларуси, который вёл к её полному порабощению и полному уничтожению», — пишет архиепископ Афанасий Мартос, подчёркивая тем самым, что земные обстоятельства не оставляли ей никаких шансов на выживание. На этом крестном пути православный народ претерпел столько жесточайших гонений и казней, столько глумления и уничижения, и в этих условиях — очень сходных со временем жизни и мученичества первых христиан — он проявил столько мужества, столько жертвенности и любви к Истине, что сохранение и решающее преобладание православной веры в Белой Руси до наших дней — равносильно чуду… Чуду, совершённому водительством Духа Святого.

Православная Церковь — вне закона

Подготавливая «Лжедмитриев», лелея планы вторжения в Московское государство, власти Речи Посполитой неистовствовали: бросали в тюрьмы, подвергали издевательствам, сдавали властям как бунтовщиков православных священников, оскверняли православные святыни, избивали верующих.

Православное духовенство составляет акт: «Большая часть церквей и монастырей постыдно разграблена, над живыми проливается кровь, над мёртвыми свершаются зверские поругания, запрещены: строение церквей, собрания на богомолье, погребение и другие христианские обряды <…>, указываются средства истребить нас с обещаниями за это благословений и наград».

Со времени принятия унии в государстве по существу шла непрерывная гражданская война, настолько беспощадная, что даже ревностный католик Лев Сапега писал: «Уния не принесла радости, а только несогласие… Было бы много лучше, чтобы она никогда не имела места среди нас. Мы опасаемся, как бы эта уния не стала причиной твоей и нашей погибели». Весьма мудро, в корень смотрел Сапега. И в будущее.

В 1620 г. Патриарх Иерусалимский Феофан посетил Киев и тайно, охраняемый казаками, рукоположил митрополитом Иова Борецкого и шестерых епископов. Была восстановлена иерархия. Как пишет Афанасий Мартос, «упадочную иерархию, ушедшую в унию, сменила череда иерархов героических». Новые епископы решительно принялись за восстановление православной жизни.

Не прекращались народные волнения в Минске, Полоцке, Витебске, Слуцке и многих других городах. В 1648 г. началось на Украине и захватило значительную часть Беларуси восстание Богдана Хмельницкого. Полыхали дворцы и костёлы. Повстанцы сметали всё, что было польским, панским, униатским, католическим. Они громили королевские войска и приближались к Варшаве. Устрашённые король и магнаты вынуждены были договариваться с православной «чернью».

Новые гонения и торжество Православия

После знаменитой Переяславской рады Украинская Православная Церковь отошла в ведение Московского Патриархата. В Беларуси же на всей территории осталась единственная православная кафедра — Могилёвская с единственным храмом. И ей пришлось уйти в подполье, когда в 1681 г. был издан декрет о незаконности Православия. Столетие принятия унии было отмечено запретом на русский (белорусский) язык — и в богослужении, и на государственном уровне.

Сейм принял постановление о смертной казни для всех, кто отступит от католичества и униатства. Православных теперь называли «диссидентами». Папа отпустил на сто лет вперёд грехи всем, кто преследует и убивает.

Униатская церковь подвергалась решительной полонизации и латинизации. Вместе с тем униатская элита начала осознавать свою принадлежность к украинскому или белорусскому народу. Часто пытаясь найти национальные корни, молодые священники, профессора университетов обнаруживали, что корни эти именно в Православии.

Ещё шли военные действия, а за период с августа 1794 г. по март 1795 г. в Православие из униатства перешло около полутора миллионов человек, 2603 прихода, 1552 священника. Этому способствовала мудрая деятельность архиепископа Иосифа Семашко, суть которой состояла в постепенном изъятии из униатских богослужений католических элементов. Имело значение и то, что униатскую веру называли «мужицкой» и «хамской» (в отличие от польской — «господской»). С присоединением же к Православию бывшие униаты полагали, что они уже принадлежат к русской «господской» вере и к самому настоящему благочестию.

Наконец, униатские епископы, духовенство и общественность обратились к Святейшему Синоду и императору принять и весь народ в лоно Русской Православной Церкви. 25 марта 1839 г. в Великий Четверг на решении синода Николай I написал: «Благодарю Бога и принимаю». На специально отлитой золотой медали было начертано: «Отторгнуты насилием — 1596, воссоединены любовью — 1839. Торжество Православия». И это была великая и выстраданная правда.

Ныне чаще всего в среде творческой интеллигенции слышишь: униатство — это национальная религия белорусов. Несколько существующих сегодня ничтожно малых униатских общин никак это не подтверждают.

Тем более — на фоне множества растущих православных приходов, многочисленных построенных и воздвигаемых храмов. Так чего ради кощунственно искажать не только историю, но сам духовный облик своего народа?

Ведь словно бы и о белорусском народе сказано в «Откровении Иоанна Богослова»: облачён он «в одежды белые». А «души убиенных за Слово Божие и за свидетельство, которое они имели», молятся за твёрдое стояние в вере православной. И не может этот народ «отречься от первой любви своей…».

* * *

Сегодня собираются увести сестру — Украину из Русского Дома. Возможно ли? Или окажется весь славянский мир — как в Брестской крепости? И тогда, зная, что брань наша «не против крови и плоти, а против духов злобы поднебесных», пошлём в эфир: «Я, крепость, веду бой…»

«Русский Дом», март 2005 г.