О чем молчит колокол

Древние секреты литейного мастерства знают в маленьком городке Тутаеве

Коровья шерсть, квасное сусло, конский навоз — это отнюдь не рецепт колдовского зелья. Наличие этих несуразных, отталкивающих компонентов — одно из обязательных условий при производстве колоколов. Это не секрет и не тайна. Всем 20 колокололитейным заводам, действующим сегодня в России, технология изготовления известна. Но «слышать звон» и «знать, где он» — разные вещи. «Состряпать» рынду легко, а вот создать звонкий, чарующий, настоящий русский благовест удается единицам.

Указ императора Александра I объединил когда-то два древних города, располагавшихся по разным берегам Волги, — Романов и Борисоглебск. Так появился Тутаев. Но единение получилось слишком уж искусственным. До сих пор Тутаев делится надвое: и рекой, и историей. По сей день между старинными частями современного города нет моста, а лишь паромная переправа. Попасть с одной стороны Волги на другую на машине можно только через мост в Ярославле.

Правобережный Борисоглебск известен своим потрясающим Воскресенским собором. Славу Романову принесли романовский лук, романовская порода овец и овчинные полушубки. На левой стороне родились адмирал Ушаков, маршал Толбухин, Валентина Терешкова.

В современной истории Тутаев, наверное, так и остался бы обычным городом Ярославской области, если бы не рассказали о нем голоса тысячи колоколов, звучащих сегодня по всему миру — от Сахалина до Мюнхена. Практически полностью исчезнувшее искусство колокольного литья возродили три брата Шуваловых — Николай, Владимир и Михаил.

«Колокольные братья»

«Какие колокола? У нас план горит!» — так в начале 90-х ответили Шуваловым на местном моторном заводе, куда братья передали просьбу настоятеля Воскресенского собора отлить для храма колокола. У кооперативщиков, взявшихся было за этот заказ, ничего не вышло — через полгода безуспешных попыток у предпринимателей опустились руки.

«Тогда мы решили, что справимся сами, — вспоминает Николай Шувалов. — А что там сложного? Расплавил металл и залил его в земляную форму — фильм „Андрей Рублев“ все смотрели».

Мастерскую устроили во дворе собственного дома. Раздобыли тигель, формовочной земли набрали из отходов того же моторного завода, за образец взяли старый колокол. Первый раз получилась урна, только перевернутая — ни звона, ни вида. Через два года мытарств «урны» стали выходить красивыми. «Звука, звука настоящего не было, — рассказывает Николай. — А в чем наша ошибка, спросить было не у кого. Разве что у старинных мастеров».

Затертую книгу Н.И. Оловяшникова «История колоколов и колокололитейного дела» Шуваловым помогли найти в библиотеке Троице-Сергиевой лавры. Глина, песок, коровья шерсть, конский навоз, сусло — додуматься самому до таких составляющих формы, в которой отливаются колокола, согласитесь, довольно сложно. В книге они были перечислены, но вот только автор не знал или не захотел указать пропорции компонентов, а может, считал это слишком очевидным. «Скольких коров надо причесать для одного колокола? Сколько нужно навоза: лопата или чайная ложечка? — спросил меня Николай Шувалов. Я, разумеется, пожала плечами. — Вот и мы не знали».

Эксперименты продлились еще три года. Шуваловы занимались предпринимательством, всю прибыль от которой и все свое свободное время отдавали колоколам. Однажды во время очередной попытки лопнул тигель. Огненный сплав олова и меди, хлынув на землю, через секунду взорвался. Слегка обожженным братьям проводить колокольные опыты на дому родители запретили.

Главное — тон

«Что вам показать?» — поинтересовался Николай Александрович в начале нашей производственной экскурсии.

«Все!» — отчеканила я в ответ. Но мастер мой пыл поубавил: «Все не могу: у нас секретов много».

Сейчас мастерская братьев Шуваловых располагается в нескольких цехах одного из тутаевских заводов. Предприятие небольшое, работают здесь 20 человек. У каждого своя задача. Колокола отливаются вручную. Из современных благ цивилизации на помощь литейщикам пришло разве что электричество: тусклые лампы в цехах да подъемник.

Все, что нужно знать мастеру для того, чтобы сделать новый колокол, — требуемый вес и основной тон. На чертеже цифры превращаются в линии, по схеме из листового железа вырезается лекало. Из смеси тех самых компонентов и особой ярославской глины (искали которую, кстати, братья долго и держат ее месторождение в строжайшем секрете) лепится «болван» — основа формы колокола. Причем глина накладывается постепенно, слоями, число которых может достигать 40. Затем заливается металл. «Между прочим, высмеянные вами „колдовские приправы“ играют очень важную роль, — поясняет Николай Шувалов. — Они в расплавленном металле образуют специальные поры, которые и дают каждому колоколу неповторимый голос».

На производство колокола весом до 1 тонны уходит около 1,5 месяцев, на тяжеловес до 10 тонн — около полугода. Только остывает «новорожденный» больше недели. «Колокол что человек, — прикоснувшись к серебристому творению, сказал мастер. — У него есть ухо, плечо, язык, даже имя и корона».

Высокие оценки звонарей

То, что шуваловские колокола одни из лучших в России, подтверждают самые главные специалисты — звонари. Игорь Коновалов, старший звонарь Московской патриархии, возглавляющий ансамбли звонарей Московского Кремля и храма Христа Спасителя, директор школы колокольного мастерства живет, как сам говорит, между Москвой и Тутаевым. Вот и сегодня примчался он из столицы с ценными чертежами. «Мы сделали обмеры трех колоколов собора Василия Блаженного. Привезли Шувалову эти уникальные чертежи. Он отольет новые колокола для Никольского монастыря в Переславле-Залесском, — рассказывает Игорь Васильевич. — Создать новый, другой колокол мало кто может, в основном литейщики на протяжении 10−15 лет используют одни и те же формы, одни и те же ноты. Кроме того, здесь прислушиваются к мнению и пожеланиям звонарей».

Шувалов и Коновалов пытаются сообща сберечь традиции русских колокололитейщиков. Еще раз допустить исчезновение этого исконно русского искусства считают преступлением. Хотя сохранить его очень и очень трудно.

— Чтобы досконально освоить каждую операцию колокололитейного дела, моим подмастерьям нужны годы — 4−5 лет, — сказал на прощание Николай Шувалов.

— Выдержат ли, дождутся?

— Не знаю. Зато останутся самые преданные. Не мне — искусству.

Тутаев-Москва