 |
| Россiя | Александр Скобенников | 11.02.2004 |
Рождение
Свое старшинство нынешний ОМОН МВД Чеченской Республики числит от ОМОНа Чечено-Ингушской АССР, сформированного в конце 80-х годов и фактически прекратившего свое существование после прихода к власти Дудаева. Большинство его сотрудников, не желая участвовать в преступлениях «новой власти», ушли тогда из органов. Отряд возродился после начала первой чеченской кампании.
В марте 95-го был объявлен первый набор в Отряд милиции особого назначения. А вскоре в разрушенный Грозный вошли первые 22 чеченских омоновца. Можно сказать, что они стали первыми милиционерами-чеченцами, надевшими форму в 95-м. Бойцы были брошены на проверку кварталов города. Милиционеры прочесывали улицы, задерживали грабителей и мародеров, находили боеприпасы и оружие, тела погибших.
«Мы начинали с нуля. У нас не было ни автоматов, ни снаряжения. Ничего, кроме веры в правоту своего дела. Форма — далеко не у каждого. В первую командировку группу бойцов кинули в мае 1995 года, да не куда-нибудь, а в Ведено, которое и сейчас считается неспокойным местом. А вооружение-то командированных было смешным: на 12 человек приходилось два трофейных автомата и шесть гранат. И это все. Вот такое трагикомическое начало», — вспоминает те дни один из офицеров отряда.
Первоначальный контингент был достаточно пестрый — калейдоскоп судеб, наклонностей и планов на будущее. В чеченском ОМОНе оказались не только бывшие и действующие милиционеры, но и трактористы, рабочие, учителя, отслужившие срочную. Среди бойцов был и один предприниматель, живший некоторое время в России. После начала войны он свернул свое дело, распродал оборудование, а на вырученные деньги снарядил группу ополченцев из своего родного села и вместе с ними влился в отряд. После соответствующего отбора и аттестации удалось набрать 110 человек по штату.
Боевым крещением ОМОНа можно считать операцию в августе 1995 года, когда милиционеров снова перебросили в кипящий Веденский район республики. В окрестностях Дышне-Ведено и других горных аулов омоновцам противостояли группы бандитов Шамиля Басаева из так называемого «батальона специального назначения Ичкерии». Молодой отряд особого назначения чеченской милиции сумел сильно «проредить» басаевский «спецназ». С этого момента ОМОН уже не выходил из боев.
Во время мартовских событий в Грозном в 1996 году, когда боевики впервые попытались захватить город, погиб командир отряда Али Вадаев. Десять чеченских милиционеров пробивались к «Минутке», чтобы вытащить попавших в окружение бойцов свердловского ОМОНа, у которых были тяжелораненые. Колонна из нескольких бэтээров «летела» по проспекту Ленина и в районе центрального моста попала в засаду. Боевики вели массированный огонь из гранатометов и пулеметов. Били снайперы. Водитель командирского бронетранспортера погиб сразу, Али Вадаев получил смертельное ранение…
Муса
В марте 1996 года рассматривалось несколько кандидатур на должность командира чеченского ОМОНа. Одним из них был офицер милиции Муса Газимагамадов. Первое знакомство чеченских омоновцев с Газимагамадовым произошло, когда он еще работал в уголовном розыске Ленинского РОВД Грозного.
В ОМОН поступил сигнал с улицы Жуковского, где группа военнослужащих на бэтээре перекрыла движение, остановила рейсовый автобус и стала высаживать пассажиров. Часть пассажиров погрузили на БТР и собирались увезти в неизвестном направлении. Но когда чеченские омоновцы на БРДМ прибыли на место, оказалось, что ситуацию уже «разрулил» один человек — Муса Газимагамадов.
«Там военные сотворили беспредел — высадили четырех парней из автобуса, прострелили им ноги и засунули в БТР. Собралась толпа, женщины пытались отбить задержанных, прибыли чеченские милиционеры, военные вызвали подмогу. В общем, кошмар, стволы друг в друга, вот-вот дойдет до боестолкновения. Все доводы милиционеров, требовавших разобраться, оставались без ответа. Тогда Муса совершил поступок. Он подошел к старшему из группы военных, выдернул кольцо гранаты и сказал, что „уедут все“. Газимагамадов добился своего — четырех задержанных доставили в милицию, где выяснилось, что они абсолютно невиновны.
То, что случилось, стало известно во всем ОМОНе. Решили поехать в райотдел, посмотреть, кто же тот такой рисковый парень? Как казалось тогда, самый обыкновенный, улыбчивый… Потом Муса пришел в отряд, не говорил громких слов, а стал просто работать — в первый же день взял автомат, сел на броню и укатил на мероприятие с группой бойцов. Тогда боевики захватили один из объектов в Грозном и вывесили свой ичкерийский флаг… Группа омоновцев во главе с Газимагамадовым молниеносно решила задачу, выбив и уничтожив бандитов», — вспоминают ветераны отряда.
В итоге Муса был назначен командиром чеченского ОМОНа. Тогда, в 1996 году, и сложилась концепция того боеспособного отряда, основной костяк которого удалось сохранить. В марте 2003 года при достаточно странных обстоятельствах Муса попал в автомобильную аварию на Наурском шоссе и 4 апреля скончался от полученных травм. За многочисленные заслуги был посмертно удостоен «Золотой Звезды Героя России».
Предательство
6 августа 1996 года бойцы отряда вступили в бой с мятежниками в центре чеченской столицы. Затем с боем выходили из окружения в Старопромысловском районе. Спустя неделю чеченские омоновцы под командованием генерал-лейтенанта Вячеслава Овчинникова и генерал-полковника Валерия Федорова при поддержке артиллерии 205-й бригады взяли под контроль комплекс правительственных зданий.
В те кровавые дни складывалось подлинное, нерасторжимое боевое товарищество. Плечом к плечу с омоновцами дрались сотрудники ФСБ, бойцы питерского СОБРа, других подразделений. Забегая вперед, скажу, что эти братские узы, закаленные в пламени грозненских схваток и пронесенные через «межвоенные» годы, станут залогом успеха многих операций второй кампании.
То, чем закончились августовские бои, ставшие, несмотря ни на что, подлинно героической страницей в летописи российского воинства, было настоящей трагедией не только для группировки, но и для всей страны. Но то положение, в котором оказались сотрудники МВД Чечни после подписания предательских соглашений, было ужасным. И, увы, далеко не все сумели выстоять (хотя кто вправе их сегодня упрекнуть?).
Но тем выше заслуга чеченских омоновцев, сумевших с честью преодолеть все испытания. Боевики спали и видели переход ОМОНа на свою сторону. Была продумана целая пропагандистская кампания, распределены роли и поставлены задачи российским и иностранным журналистам, которые должны были освещать это «эпохальное событие» (позже омоновцам в руки попали финансовые документы боевиков с указанием фамилий этих корреспондентов).
Напомню, что осенью 96-го мятежники выискивали и уничтожали всех, кого можно было заподозрить в сотрудничестве с российскими властями. Началась эпидемия доносов: сосед «стучал» на соседа, надеясь завладеть его жильем и имуществом. Тысячи людей исчезли бесследно в подвалах «шариатской безопасности». Но тех, кто действительно сражался с оружием в руках против бандитов, ожидала поистине чудовищная расправа.
До 27 ноября отряд находился на территории аэропорта «Северный», затем бойцов вертолетами перебросили в Надтеречный район, к границе с Северной Осетией. В это время в адрес отряда поступило очередное «мутное» предложение. Посредник некой «туристической фирмы» предлагал всему подразделению в полном составе «хорошую работу за хорошие деньги» в одной из западных стран. Но людей, верных присяге и сражавшихся за свою землю, карьера наемников не привлекала. Хотя перспективы на ближайшее время были весьма туманны, «интересное предложение» было единодушно отклонено.
Вскоре выяснилось, что это, вероятно, была попытка выманить бойцов в Азербайджан, где их ожидала расправа.
Время шло, но ситуация не прояснялась. Стало очевидным: их, так же как и сотни тысяч других жителей Чечни, принесли в жертву «высшим политическим интересам». В этой ситуации командир отряда Муса Газимагамадов принял тяжкое, но единственно возможное решение: всем желающим сотрудникам отряда забрать личное оружие, скрыться и выживать.
Сам он и еще двадцать пять бойцов, решивших при любых обстоятельствах не разделяться, перебрались в Нальчик. Бедствовали, едва сводили концы с концами. Ютились вместе с семьями в местном пустующем санатории, кормились «гуманитаркой» и остатками денежного содержания, что им задолжало МВД России.
В июне 1997 года Муса поехал в Москву «за правдой» — обратиться с просьбой не расформировывать остатки отряда, а использовать их на приграничной с Чечней территории. Однако бывшие руководители встреч с ним избегали. Но осталась дружба, рожденная в окопах: питерский, московский ОМОНы, ряд других отрядов, СОБРы, словом, те, кто видел войну не из окон московских кабинетов, стремились помочь своим боевым товарищам, оказать им хотя бы моральную поддержку. Что в такой ситуации немало. Мусу пригласили в московский СОБР. «Я не один. В Нальчике меня ждут ребята».
Снова август
Августовский поход ваххабитов на Дагестан вновь поставил чеченскую проблему во всей ее остроте даже перед теми, кто изо всех сил пытался ее «не замечать». Но и в этой ситуации принимались попытки решить ее если уж не мирно, то хотя бы «малой кровью». Генеральный штаб ищет возможности выйти на контакт с Асланом Масхадовым. Нужен был человек для тайной встречи с «всенародно избранным». С этой задачей едва ли кто мог справиться лучше, чем Муса Газимагамадов.
В сентябре 1999 года командир ОМОНа переправляется на территорию Чечни. Несмотря на то что в ичкерийских «списках на уничтожение» он числился одним из первых. Хотя круг людей, готовящих эту встречу, был весьма узок, утечка информации все же произошла. За «эмиссаром Кремля» по всей республике охотились люди Басаева и Гелаева. Но встреча все же состоялась. Требование Москвы — официальное осуждение Масхадовым «дагестанского похода» Басаева и Хаттаба.
Кроме того, необходимо было прозондировать его готовность сложить с себя президентские полномочия и разоружить подконтрольные ему формирования. Третий участник встречи — один из ближайших его соратников Апти Батаев. Спустя год он расскажет Газимагамадову, что после встречи Масхадов метался, не находя себе места, но так и не мог на что-либо решиться, видимо, надеясь, что «рассосется» и «кривая вывезет». Но это было потом. На встрече же «ичкерийцы» обещали подумать.
Спустя несколько дней, уже находясь в Москве, Муса связался с приемной Масхадова. «Решение не принято», — был ответ. «Ребята, это был ваш последний шанс», — только и мог сказать Газимагамадов. Но определенный результат встреча все же дала: вскоре после ввода войск Батаев разоружил свои отряды. Он расскажет, как, получив известие о движении российских войск, Масхадов раскачивался в кресле, обхватив голову руками и причитая: «Аслан, Аслан, что ты делаешь?..»
В это время Муса был в Моздоке, его доверенные люди отправились по районам Чечни созывать ополчение. Уставшие от произвола и разрухи люди готовы были взяться за оружие и самостоятельно разделаться с ваххабитами. Чеченские омоновцы шли в первом эшелоне войск, штурмовавших Грозный, и их вклад в освобождение чеченской столицы был весьма значительным.
Второе рождение
Примерно треть личного состава возрожденного ОМОНа составили закаленные ветераны первой кампании, прошедшие тяжелую школу хасавюртовского предательства и последовавшего за ним «межсезонья». Именно они определяли и определяют внутренний климат отряда, обеспечивая его нравственное здоровье и высокий боевой дух.
Сегодня в отряде 300 человек. Значительная часть бойцов — молодые парни до 25 лет. «Мы считаем, что сегодня для кандидата в отряд главное — его нравственный облик, его моральное состояние, — рассказывает заместитель командира отряда Бувади Дахиев. — Помимо официальной спецпроверки, мы проводим некоторые оперативные разработки по каждому. Без этого сейчас нельзя. Затем с добровольцем проводится довольно обстоятельная беседа, во время которой ему предстоит подробно рассказать о мотивах, приведших его в отряд».
Едва ли кто приходит в отряд ради устойчивой зарплаты и удостоверения. Все эти плюсы перекрываются тем, что любой вступивший в ОМОН автоматически оказывается в числе приговоренных мятежниками. Примечательно, что если на своем птичьем языке боевики именуют обычные подразделения чеченской милиции «собаками», то омоновцев они кличут «черными собаками». Так что корыстные мотивы тут едва ли возможны.
Были, правда, попытки боевиков внедрить в отряд своих людей. Чаще всего кандидаты в ОМОН — это отчаянные, решительные ребята, уставшие от бандитского беспредела и желающие внести свой вклад в дело освобождения республики от криминального элемента.
В настоящий момент в отряде служат представители 128 чеченских тейпов. Это обстоятельство говорит о многом. Прежде всего о том значении, которое имеет отряд для всего народа Чечни: практически все родовые сообщества сочли необходимым отправить своих детей туда служить. Кроме того, это позволяет говорить о том, что подразделение является по-настоящему общенациональным в отличие от сформированных «по тейповому принципу».
В отличие от всех других ОМОНов в чеченском каждый сотрудник не просто боец, но и оперативник, для которого источником информации является ко всему прочему и вся его многочисленная родня, и знакомые. Таким образом, для чеченского ОМОНа в республике нет практически никаких тайн.
Знание местности, менталитета, обширные знакомства позволяют им наносить по-настоящему точечные выверенные удары, позволяющие обходиться без «большого железа», а значит, и без разрушений, без жертв среди «мирняка». Омоновцы прекрасно знают тактику боевиков и, если нужно, с успехом ее используют, действуя небольшими мобильными группами. То есть бьют врага его же оружием. Кроме того, такие мероприятия, в которых задействовано сравнительно небольшое число омоновцев (часто даже одетых в «гражданку»), оказываются результативнее грандиозных зачисток.
Уже более 60 фамилий появилось на мемориале павших, что стоит на базе ОМОНа. Но на смену погибшим приходят новые люди. После трагической гибели Мусы Газимагамадова отряд возглавил Руслан Алханов, когда-то начинавший службу еще в ОМОНе Чечено-Ингушской АССР. Руслан считает, что сохранение боевых традиций отряда — одна из его важнейших задач: «Моя служба в органах внутренних дел началась именно в ОМОНе. Всегда в душе себя считал омоновцем им и остаюсь. Более того, считаю ОМОН стержнем республиканского МВД. Наш отряд должен навести порядок в Чечне, и он это сделает.
Мы будем везде, пусть нас чувствуют всюду наши недруги. У нас есть информация, что на последней бандитской сходке — шуре — главари террористов заявили следующее: начинается второй этап войны, где главной мишенью становятся не федералы, а чеченцы, поддерживающие законную власть, — от милиционера до уборщицы. Ну, допустим, они убьют всех чеченцев, а кому же они республику оставят? Арабам, что ли? Если им так хочется воевать, то на Ближнем Востоке им есть где развернуться. Это наша земля, а не наемников — арабов, таджиков и турок, которые бегают по лесам. И она всегда будет нашей».
