«Несвоевременный» пророк

Александр Солженицын и его видение будущей России

Его сила (и слабость?) в том, что этот человек никогда не говорил и не писал полуправду, не принимал на веру «священные» догмы, не шел по пути наименьшего сопротивления, изрекая именно то, что от него в данный момент хотят услышать (вот чем он отличается от политика-популиста!). Как и всякий выдающийся человек, Солженицын драгоценен не тем, что предлагает универсальные рецепты решения сложнейших проблем; нет, важно другое: он умел и умеет видеть суть этих проблем еще на той ранней стадии, когда этого не видит почти никто. Читатель вправе спросить: а разве в этом также и слабость крупнейшего писателя и общественного деятеля современной России? Увы, но это так. Ибо мы все на постсоветском пространстве живем в эпоху постыдного конформизма мыслей и дел, когда «дорогие убежденья» красиво, элегантно и с покоряющей доказательностью меняют по многу раз, попросту сбрасывают, как старую змеиную кожу. Солженицын (а у нас — Василь Стус, Микола Руденко, Иван Дзюба, Левко Лукьяненко; трагически мало примеров…) — великое, грандиозное исключение; он всегда был верен себе, он — не такой, как все (не только в силу известной всем уникальности жизни и судьбы). Он считает себя вправе — и действительно вправе! — выносить суждения практически по любым вопросам общественной жизни, и не только России. Это раздражает значительную часть его соотечественников, особенно интеллигенцию; отсюда — язвительные голоса о «непризнанном», «несвоевременном» пророке, которого в России уже прочно забыли и не читают… Похоже, в этих суждениях есть доля истины; но даже если это и так, то перед нами — проблема и трагедия не столько самого Солженицына, а прежде всего сегодняшней России, непредсказуемой, вздыбленной и ностальгирующей.

Александр Исаевич Солженицын — меньше всего объект для писания икон. Он часто предельно, вопиюще необъективен, видит лишь то, что хочет видеть (один из примеров — отношение его к Украине, несвободное от остатков имперского сознания, о чем ниже). И все-таки — он не только призывал миллионы людей жить не по лжи, он сам старался жить так. Уже это одно дает ему право быть услышанным — не только в России. К тому же те, кто реально представляет власть в России, прекрасно отдают себе отчет в масштабах личности Солженицына; не случайно в сентябре 2000 года президент Владимир Путин счел нужным лично посетить дом писателя в Троице-Лыково под Москвой и имел с ним почти трехчасовую беседу, крайне скупо освещенную в российских СМИ (из того немногого, что стало известно, отметим только согласие В. Путина с тезисом писателя о том, что величайший отечественный политик ХХ века — это Петр Столыпин, как помним, много чего говоривший о «Великой России»; многозначительная деталь…)

Можно сколько угодно говорить о «невостребованности», «архаичности» взглядов Нобелевского лауреата в современной России. Но, во-первых, если внимательно всматриваться в сегодняшнюю действительность этой страны, то станет ясно, что очень существенные элементы из взглядов Солженицына взяты (в разной степени) на вооружение российской элитой — не стоит преувеличивать «одиночество» писателя. А во-вторых, конкретный анализ историко-политических взглядов Александра Исаевича подтверждает существование (а отчасти — и реализацию) разработанного им «проекта для России». Вот на этом стоит остановиться подробнее.

Мировоззренческий фундамент солженицынского проекта — это вера, вера православного христианина, основанная на том, что «человек, объявивший себя центром бытия, не сумел создать уравновешенной духовной системы». Из множества выводов, производимых из этого тезиса писателем, коротко отметим лишь два, наиболее актуальных для всех стран бывшего СССР. Первый: отсутствие четкой шкалы оценок, в первую очередь нравственных, вследствие чего «у людей двоится и рябит в глазах». Писатель указывает: «За последние десятилетия человечество незаметно, внезапно стало единым, обнадежно единым и опасно единым (сказано еще в 1972 году! — И.С.), но не так, как прежде бывали устойчиво едиными община или даже нация: не через постепенный жизненный опыт, не через собственный глаз, даже не через родной понятный язык — а, поверх всех барьеров, через международное радио и печать. На нас валит накат событий, полмира в одну минуту узнает об их выплеске, но мерок — измерять те события и оценивать по законам неизвестных нам частей мира — не доносят и не могут донести по эфиру и в газетных листах».

И второй вывод: «насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью. Между ними самая родственная, самая природная глубокая связь: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем удержаться, кроме как насилием. Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом… Насилие не всегда, не обязательно прямо душит глотку, чаще оно требует от подданных только присяги лжи, только соучастия во лжи». Выход, по Солженицыну, таков: «…простой шаг простого мужественного человека: не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий ! Пусть это приходит в мир и даже царит в мире — но не через меня «. Заметим, что страшна, очевидно, личная трагедия 85-летнего великого писателя, живущего, как и мы все, в эпоху, когда политика для нынешней правящей элиты — это не более чем «специфическая» разновидность бизнеса, а отнюдь не категория морального прогресса общества…

Но еще поразительнее другое: политический класс компартийной номенклатуры 80-х годов вольно или невольно последовал рецепту Солженицына, высказанному им еще в 1973 году в знаменитом «Письме вождям СССР». Напомним вкратце его суть. Писатель предложил брежневскому Политбюро: удерживайте по-прежнему власть, но освободите страну от мертвой идеологии, которая душит ее. «Я не предлагаю вам, — уточнил Александр Исаевич, — менять удобного для вас размещения руководства. Совокупность всех тех, от верху до низу, кого вы считаете действующим и желательным руководством, переведите, однако, в систему советскую. А впредь от того любой государственный пост пусть не будет прямым следствием партийной принадлежности, как сейчас». И вот здесь можно сказать: именно этим путем во многом пошли ведущие представители партноменклатуры в большинстве республик СССР в 1990 — 1991 гг.: старый политический класс ценой отказа от прежней идеологии сохранил как власть, так и влияние, и, главное, приобрел собственность!

Очень знаменательна концепция «управляемой демократии» нынешнего президента Российской Федерации в сопоставлении со взглядами А.И.Солженицына на авторитаризм. «Все зависит от того, какой авторитарный строй ожидает нас и дальше, — указывал писатель еще в 1974 году. — Невыносима не сама авторитарность, но — навязываемая повседневная идеологическая ложь. Невыносимы произвол и беззаконие, непроходимое беззаконие, когда в каждом районе, области или отрасли — один властитель и все вершится по его единой воле, часто безграмотно и жестоко. Авторитарный строй совсем не означает, что законы не нужны или что они бумажны, что они не должны отражать понятия и волю населения». Иначе говоря, путь к реальной демократии неизбежно идет в наших условиях через «мягкий» авторитаризм? Есть о чем подумать и в теории, и на практике… Ясно только одно: Солженицын — уж никак не «кабинетный» теоретик, не влияющий на важнейшие события…

11 декабря сего года писателю исполнилось 85 лет. Тем не менее он продолжает с пристальнейшим вниманием следить за перипетиями политической жизни России, стран СНГ и мира. До 2000 года (т. е. до прихода на президентский пост Владимира Путина) высказывания Солженицына о курсе власти носили резко критический характер: «Хотя коррупция проела нас всех насквозь — мы, по сути, не видели ни одного процесса над настоящими преступниками». Или: «То, что власть в России позорным образом сосредоточилась в руках ничтожной кучки скрытных, закулисных людей (100 — 150 человек) — это остро болезненное положение».

Каковы же позитивные элементы программы Солженицына? «Излечиваться нужно только через рост народного самоуправления снизу вверх — от уровня поселкового, городского к областному и общегосударственному». «Президент должен быть фигурой не символической, а весьма реальной. Но его решения должны быть мотивированы. Нужно объяснять, за какие именно заслуги он предлагает кандидатуру того или иного премьера — и за какие просчеты он его снимает». И еще: «Премьер-министр ни за что не отвечает и ничего не сделает, если ему министров назначает кто-то другой. «Для успокоения» можно согласовывать силовых министров с президентом. А нужно ли с Думой — сомнительно; премьер должен назначать своих министров сам и отвечать за них».

Ярчайшая особенность Александра Исаевича — не видеть того, чего видеть не хочется (оборотная сторона одержимости!). Увы, это наглядно видно, когда писатель пишет и говорит об Украине. Иногда просто не верится, что эти строки писал человек такого масштаба: «Украина (как и Казахстан) с момента развала СССР стала на ложный имперский путь». «Наилучшее решение — Союз единых восточнословянских народов». «Для 63% населения Украины основной язык — русский» (что означает сей термин и откуда цифры?). «Мы сейчас читаем сообщения о притеснении русских школ и даже детских садов в Украине» и т. д.

Но вот что особенно важно у Солженицына и что следовало бы перенять и нам — это призыв к ответственности каждого «за все зло, совершенное у него на родине или его народом» («совиновность») и к национальному покаянию и самоограничению (есть и политическая формула: «обуздание распаленной жадности большинства»), хотя «раскаявшиеся политические партии мы так же часто встречаем в истории, как тигро-голубей». Поистине, повторим еще раз: когда такого человека, как Солженицын, не слышит страна — это проблема и беда исключительно данной страны…