Русская линия / Новости / Протоиерей Владимир Вигилянский: «Он был монархистом и из семьи монархистов»

Приснопоминаемый Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, два года со дня кончины которого 5 декабря отметила вся Россия, «был уникальным для своего поколения человеком — потому что он воспитывался вне России, вне советской системы, вне контекста советской жизни», — поделился своими воспоминаниями о почившем Предстоятеле Русской Церкви глава Патриаршей Пресс-службы протоиерей Владимир Вигилянский, многие годы работавший вместе с Его Святейшеством.

«Первое, что я отметил ещё когда только познакомился со Святейшим Патриархом, после первых двух-трех слов — в облике Святейшего Патриарха была инаковость, — рассказал отец Владимир в своей статье, опубликованной на портале „Православие и мир“. — Это был другой человек, даже в ряду единомышленников, сомолитвенников, людей своего поколения. Я все время пытался понять, почему и что в нем другое, и какова природа этой инаковости. И теперь я это могу сформулировать так. Он был уникальным для своего поколения».

«Это была совершенно не та среда, в которой жило его поколение. Он родился и рос в эмиграции, в окружении буржуазной Эстонии и русских эмигрантов и принадлежал к очень известной дворянской семье, которая служила Царю и Отечеству на протяжении многих поколений. Эта семья была другой, иной, не советской, и он, ее потомок, был дворянином не по происхождению даже, а по своей внутренней сути, ментальности. И это не выветрилось у него за следующие шестьдесят лет пребывания на территории Советского Союза», — уверен глава Патриаршей Пресс-службы.

«Второе. Черта, связанная тоже с его биографией и тоже довольно важная для его облика и его понимания жизни — он был монархистом (как, кстати, другой эмигрант — митрополит Антоний Сурожский) и из семьи монархистов. Он не выпячивал это никогда и никогда не говорил о том, что он монархист, но это проявлялось во многих его высказываниях и в его поведении, — продолжил отец Владимир. — Кроме того, он был внуком расстрелянного белогвардейца. Его анкетные данные, на которые так обращали внимание советские отделы кадров, были из ряда вон выходящие».

Священник Владимир Вигилянский «И, самое главное — в юности, он сделал свой выбор в экстремальных обстоятельствах. В 46-м году он уехал из Эстонии, покинул семью своих родителей для того, чтобы вступить на путь священства и поступить в Ленинградскую духовную семинарию. Сейчас это кажется совершенно обыденным, но в условиях 46-го года это — выбор. Если проследить 25-летнюю историю Советского государства, это был выбор страдальческой жизни и мученического венца», — подчеркнул священник.

Патриарх Алексий II «имел „ужасную“ анкету». «Нужно еще учесть, что формально, по советским представлениям, его отец и он сам были коллаборационисты: они жили на оккупированной территории и договаривались с немецкими властями о том, чтобы посещать лагеря военнопленных. В условиях тогдашней советской жизни это был просто смертный приговор. И поэтому выбор, который он сделал в свои семнадцать лет — это выбор, определивший не только его жизнь, но и его характер».

«Его происхождение, его предки, его биография — все это, конечно, наложило некий отпечаток на этого человека, который стал мостиком между дореволюционной Россией и нашим временем. Потому что эмиграция хранила самое лучшее, самое ценное, самое важное, самое неумирающее, живое, что накопила Россия к катастрофе революции. Эмигранты хранили это в сердце, делали эту „выжимку“, убирая все наносное и мусорное, оставляя зерно. И это зерно они передавали своим потомкам. Святейший Алексий был человеком, ставшим выражением русского мира в том святом понимании, которое мы храним и которое мы не знаем — мы только слышим отголоски, видим тусклые отблески в разных явлениях современной жизни. А он этот мир нес, он был мостом между „тем“ и „этим“ и явил собою образ этого русского мира. Собственно, по нему мы могли судить о том, что мы потеряли», — заявил отец Владимир.

«Таких людей уже практически не осталось. Разве что старики-эмигранты, которые еще живы на Западе. Патриарх был соединительным звеном между той частью русских людей, которые сохранили Россию в своем сердце, веру, Православие здесь и теми, которые оказались рассеянными по всему миру. Потому что он был у нас представителем вот этой расколотой России, эмиграции», — отметил священник.
Русская линия