В чем же подвиг св. Бориса и Глеба?

Вопрос этот на самом деле не столь прост, как может показаться на первый взгляд, и недоумение нашего Премьер-министра В. Путина вполне закономерно. Более того, по моим наблюдениям, оно вполне присуще очень многим современным патриотам-государственникам православного вероисповедания. И совершенно не случайно нынче так редко вспоминают об этих святых князьях-братьях. Казалось бы, должно быть всё наоборот: в наше время, время осмысления настоящего и будущего бытия русского племени, уяснения русской идеи и пр., св. Борис и Глеб, как первые, раньше всех прочих подвижников веры христовой, прославленные Богом и Русской Церковью святые, должны быть на устах у всех русских мыслителей. Но факт налицо — их подвиг явно непопулярен. Почему так? Попробуем разобраться.

В начале переломных 90-х годов прошлого столетия я работал учителем истории в обычной средней школе большого совхозного посёлка вблизи Санкт-Петербурга. Мне было позволено вносить любые изменения в школьную программу, и я активно этим пользовался. В 8-м классе, в самом начале курса Истории России, отдельный урок был посвящён св. страстотерпцам Борису и Глебу. Сорок минут я, как мог, рассказывал об обстоятельствах того времени, о самом их подвиге, обильно цитируя и древнее житие и наиболее удачные рассказы историков об этих святых. А в конце урока предлагал ученикам на дом тот же самый простой вопрос, который вызвал недоумение нашего Премьер-министра: в чём подвиг св. Бориса и Глеба? Так как ответов было множество (я это задание давал в течение многих лет всем восьмиклассникам, а их в нашей школе тогда было по три полноценных класса), то позволю себе их обобщить.

Скажу сразу: ни одно домашнее задание не давало такого громадного количества формального списывания друг с друга, как этот несложный вопрос. Особенно трудно задание давалось мальчикам: большинство соглашались на двойку, лишь бы не отвечать, причём далеко не всегда из-за недостатка прилежания — отвечать-то надо честно, а если честно — то действия, а скорее бездействие кн. Бориса и особенно кн. Глеба, по представлениям обычных мальчишек никак не подпадали под их понятие подвига. Наиболее сознательные из мальчиков в ответах делали акцент на чудесные обстоятельства прославления св. страстотерпцев, справедливо полагая, что раз их Бог прославил такими чудесами, то значит подвиг их того достоин, в целом уходя от прямого ответа, то есть как и В. Путин на выставке у Глазунова (Борис и Глеб — святые, это понятно, но они всё отдали без борьбы).

Правильные девочки писали о том, что нужно слушаться старших и тому подобное, правда, в основном это казалось св. Бориса, а о св. Глебе старались просто не вспоминать. Все же прочие просто списывали с «правильных» в объёме, соответствующем прилежанию.

За всё время меня поразил только один ответ скромного мальчика с предпоследней парты: «Я не знаю, в чём подвиг св. Бориса и Глеба, но знаю точно, что они — не трусы» (1). Действительно, трусы убежали бы. Но тогда что же?

Не будем лукавить — ответ на поверхности — это немыслимое для современного православного патриотизма и многократно доказательно осуждённое НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ НАСИЛИЕМ. Святые братья — не мученики в классическом понимании мученичества, им никто не предлагал отречься от Спасителя. Они поступили так, просто подражая Христу. Подражая Божеству, которое вместо того, чтобы со всей свирепостью истязать своих врагов-обидчиков, как это бы конечно сделали все «нормальные» боги, безропотно выслушать, кому??? — Себе, поносный приговор и умереть подлой смертью, да ещё при этом не проклясть никого, а наоборот — простить. Дело немыслимое для только что принявших христианство язычников, впрочем, как и для нас — только что крестившихся советских людей, с младых ногтей знающих, что «непротивление злу насилием — ложная установка слабых людей».

Конечно я знаю, что христианским подвигом в определённых (2) обстоятельствах может быть и противление злу силой, но всё же высшим христианским подвижничеством остаётся не попрание своего, своих друзей или даже Божьего противника во плоти, а победа над врагом рода человеческого — потому что наша брань не против крови и плоти, но против духов злобы поднебесной. (3)

Потому и неудивительно, что ради подражания Христу безропотно склонившие выю перед неправым судьёй — Святополком Окаянным, св. Борис и Глеб были прославлены раньше всех прочих русских святых, надо думать для воспитания в русских людях лучших христианских качеств. Не забудем здесь, что и имя брата св. страстотерпцев князя Ярослава Мудрого, силою победившего Святополка, внесено в русские святцы несколько лет назад. И тоже, наверное, не случайно, а чтобы помнили о первом подвиге христианском — готовности последовать Страстям Христовым, но не забывали и о втором — исполнении своих общественно-государственных обязанностей, приличествующих христианам.

Для нас немаловажно понять, какой образ действия мы должны себе поставить примером, первый или второй? Думаю — оба, но всё же при некоторой иерархии. И иерархия эта должна совпадать мировоззренческой иерархией ценностей. Позволю здесь процитировать небольшой фрагмент главы «Иерархия ценностей» книги игумена Бориса (Долженко) «К тихому пристанищу»:

Одной из важнейших задач новоначального, пришедшего в Церковь, является восстановление в своем мировоззрении иерархии ценностей, на которой зиждется нравственность и надлежащее поведение в различных жизненных ситуациях. И, напротив: разрушение, искажение и подмена правильной шкалы ценностей в сознании человека расстраивает не только монастырскую, церковную, но и всю государственную жизнь. Ниже приведем иерархию ценностей, начав с главного.

1. Бог, Православие, спасение (Церковь, храм, молитва, Таинства, Заповеди).
2. Отечество и свой народ с его национальной культурой.
3. Братья и сестры во Христе, семья, родственники, друзья.
4. Сам я (моя жизнь, здоровье, учеба, работа), другие люди.
5. Необходимые вещи, деньги, жилище.
6. Вещи и деньги сверх необходимости, предметы роскоши.

Каждый человек, чтобы оставаться человеком, должен стремиться жить более высокими ценностями, и при необходимости, ради них поступаться ценностями низшими. В тяжелые времена, чтобы отстоять свою веру, свободу и независимость Отечества, нашим предкам приходилось жертвовать ради них жизнью, иначе эти блага были бы потеряны.

Вряд ли кто-нибудь из православных патриотов будет спорить с тем, что Царствие Небесное должно для православного сознания быть выше царствия земного. Спорить-то не станет. Но. На словах соглашаясь с изложенным выше постулатом, на деле мы сплошь и рядом готовы подменить первое — вторым. Поясню примером.

Казалось бы очевидно, что первыми и высшими героями для нас в 20 веке должны быть новомученики и исповедники российские, то есть не победители фашистов генералиссимус Сталин и маршал Жуков, не конструктор Королёв и космонавт Гагарин и не учёный Курчатов и балерина Уланова (при всём уважении к их трудам), а священномученики Вениамин (Казанский) и Иоанн (Кочуров), Кирилл (Смирнов) и Петр (Полянский), Владимир (Богоявленский) и Серафим (Чичагов)! Но если перечень первых с легкостью продолжит любой современный православный патриот, то продолжение второго будет для нас весьма затруднительно.

Более того, некоторые из нас и страстотерпческий подвиг невинно убиенных Царя Николая и его святой семьи готовы подвергнуть сомнению: а имел ли он право отречься от престола и тем самым отдать Россию большевицкому игу? Иными словами, имел ли право св. Борис распустить вверенную ему дружину и тем самым отдать Киев окаянному Святополку? И, продолжая далее, если кому непонятно, имел ли право Христос идти на Голгофу, имея двенадцать легионов Ангелов? (4)

Не говорит ли всё это об искажённости нашего православного сознания, не перепутали ли мы впопыхах борьбы с демократами-либералами, что для нас должно быть выше, а что ниже? Что-ж удивительного, что Премьер-министр не понимает подвига св. Бориса и Глеба. А мы-то понимаем?

Недавно на Санкт-Петербургском телевизионном канале 100 ТВ в передаче «Жизнь за Россию» одна из наших самых разумных и последовательных православных патриоток Наталья Нарочницкая в пылу спора о современном понимании патриотизма, отстаивая советскую его составляющую, с пафосом спросила, считая свой вопрос риторическим: «Что же, ничего хорошего в советский период не было?» Конечно, было. В первую очередь — подвиг святых новомученников и исповедников в ходе ни с чем не сравнимого в мировой христианской истории массового уничтожения православных христиан, во вторую — подвиг отдавших свою жизнь «за други своя», за нашу Родину в Великую Отечественную войну. Затем долготерпение оставшихся после гонений верующих и, наконец, свержение власти антихристов-коммунистов.

Кстати, о последнем. В патриотической среде хорошим тоном считается сугубо негативное отношение к перестройке и её «отцу» М. Горбачёву, хотя абсолютное большинство самих патриотов обязаны своим воцерковлением, а многие — и крещением именно ей, такой ненавистной им перестройке.

Есть у нас и противоположная крайность. Если у части наших единоверцев государственный патриотизм занял неподобающее ему первое место в системе ценностей, то имеется и обратное: некоторые наши церковные публицисты пытаются любовь к Родине и вовсе исключить из системы ценностей православного христианина. Первые вторых обычно называют либералами, вторые — первых — фундаменталистами. Хотя в высказываниях и тех и других можно проследить прямо противоположное. Либералы защищают консерватизм, а консерваторы — либеральные ценности. Коммунисты считают себя консерваторами, в то время как демократы называют себя «Правым делом». Чтобы эта путаница не запутала верующих, полагаю, лучше вовсе отказаться от подобных терминов, рассматривать свои убеждения сквозь призму иерархии ценностей, тогда очень многое становится на свои места. И тогда в осмыслении нашей недавней истории на первое место выйдет незамысловатый вопрос: что в истории российского мира 20 века для нас станет самым ценным: опыт св. новомученников и исповедников или опыт строителей сильного государства? Кого мы почитаем выше, св. Царственных страстотерпцев или победителей фашистов?

---

1. Кстати, этот добрый мальчик впервые увидев богослужение в Церкви очень захотел причаститься св. Тайн, а узнав, что некрещёным причащаться нельзя, тут же попросил его покрестить (это не удивительно — в его стопроцентно русском классе крещёнными были меньше трети детей). Прошу христолюбивого читателя помянуть в молитвах усопшего верного р.Б. Павла — несколько лет назад этот мой бывший ученик погиб при трагических обстоятельствах.

2. Почему-то чаще всего для доказательства возможности такого подвига приводят цитату из Евангелия: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоан.15.13). Хотя здесь говорится о жертве своей души, а не чужой. Уместнее, на мой взгляд, ссылка на житие св. кн. Владимира, который не решался даже утверждать приговоры о справедливых казнях особо опасных преступников, на что митрополит и стар­цы говорили ему: «Аще бо не казниши злых, то веждь, яко добры зле деяши: понеже твоего ради нерадения умножаются злии на пакость добрым: но погуби злых, да добрии в мире жительствуют».

3. Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной (Еф.6.12).

4. Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? (Мф.26.53)