Православная община возродит русскую деревню!

Открытое письмо Президенту России В.В.Путину

Обращаюсь к Вам прежде всего как к православному христианину. Хотя и должность Ваша в нашем разговоре немаловажна — рычаги власти в Ваших руках сосредоточены колоссальные, одним росчерком пера Вы вправе разрешить самый «неподъемный» вопрос, в том числе тот, который далее собираюсь Вашему вниманию представить (на его разрешение, откровенно говоря, надеюсь очень, в противном случае — чего ради письма писать, воздух сотрясать?). И все же первостепенно для меня, что Вы — православный.

Правда, Ваши неприятели по обе стороны границы уверяют, что православие Президента — не более чем жест, «пиар"-ход, рассчитанный на невзыскательную публику, коей, в их трактовке, русский народ является. Однако тех, кто разбирается, какие храмы и когда Вы посещаете, к каким святыням прикладываетесь, не обманешь. Кроме того, Вы делаете заявления, под которыми православному человеку нельзя не подписаться.

Так, 1 февраля этого года на ежегодной расширенной пресс-конференции к Вам обратилась журналистка из Сарова. Она напомнила, что «атомный» Саров известен, с одной стороны, как центр науки и обороны, с другой — как одно из святых православных мест, и поинтересовалась: какое место Вы отводите Православию в будущем России? Вы указали на две составляющие, которые крепят российскую государственность, гарантируют ее безопасность — это ядерный щит и традиционные конфессии. «Традиционные конфессии» — Вами был употреблен этот термин, но в контексте вопроса и ответа было понятно…

И кстати — все-таки традиционные! Кое-кто из Вашего окружения, скажем, министр образования и науки РФ А. Фурсенко, упорно навязывают и Вам, и всей России другой термин — «укоренившиеся религии». Термин этот не нов, им оперирует Госдеп США, анализируя свободы вероисповедания в «интересующих» их странах… Владимир Владимирович, если только допустим подмену основополагающих понятий, то — далеко зайти можем! Мало ли кто в минувшие 15 бесовских лет у нас «укоренился»!

А потому… Не можете Вы не разделять ту боль, скорбь, что вселилась в сердца православных верующих в связи с убийствами служителей Русской Православной Церкви, случившимися в последнее время.

Особенно потрясает, разумению не поддается чудовищный поджог дома священника в с. Прямухино Тверской области в декабре прошлого года: в огне погиб иерей Андрей Николаев, настоятель местного храма Святой Троицы, его супруга Ксения и трое их маленьких детей. Была еще одна душа, тем поджогом загубленная, не родившаяся — матушка ждала четвертого ребенка… В канун нынешнего Рождества Христова ночью в храме святых Апостолов Петра и Павла в поселке Нейво-Шайтанский Свердловской области убили его настоятеля иерея Олега Ступичкина. У погибшего осталась вдова и четверо детей… 4 марта в Воронеже на территории Никольского храма совершено покушение на его настоятеля протоиерея Петра Петрова: священник шел на богослужение, когда к нему с ножом в руках бросился неизвестный — 60-летний батюшка тяжело ранен, чудом избежал смерть… 7 марта убит Владимир Кудрявцев, сторож храма Казанской иконы Божьей Матери в подмосковных Котельниках…

Вообще говоря, мы, православные, привычны к нападкам всякого рода.

Вот, например, сказал недавно Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II (дословно следующее): «Если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны — пусть так считают, но не навязывают этих взглядов другим». Сказал, заметим, на религиозном мероприятии — ежегодных Международных Рождественских образовательных чтениях. И сказал, признаем, взвешенно: действительно, если кто-то считает, ну, так и пусть, никто ж ему в этом не препятствует… Что, однако, началось! «Просвещенные» круги буквально взвыли!

О накале страстей можно судить хотя бы по реплике, брошенной в интервью, то есть ПУБЛИЧНО, известным физиком, академиком, лауреатом Нобелевской премии: «…эти, мягко говоря, сволочи церковные, хотят заманить души детей». По мнению академика: «Современная наука с полной определенностью, как дважды два четыре, показывает, что человек произошел не от Бога».

Лукавит академик! Проблема-то как раз в том и состоит, что ничегошеньки «современная наука с полной определенностью», «как дважды два», не показывает! А если и «показывает», так то, что мироздание наше устроено самым чудесным образом, удивительно продуманно, цельно и гармонично. На это прямо указывали не менее, думается, известные, чем упомянутый лауреат, великие русские ученые Дмитрий Менделеев и Иван Павлов: один открыл Периодическую систему элементов, другой изучал физиологию животных и человека, и оба были людьми глубоко верующими (та еще, по выражению академика, «сволочь церковная»). Только если христианин полагает, что не обошлось здесь без Творца, то есть промысла Божьего, то атеист верит в обратное — в отсутствие какого-либо смысла!

Кроме того, у верующего человека есть четкие внутренние моральные, нравственные правила, заповеди, преступить которые права не имеет. А что есть у атеиста, кроме убежденности в собственной исключительности? Отсюда, вероятно, и своеобразная, подпадающая под действие сразу нескольких статей УК РФ фразеология.

Или возьмем ситуацию вокруг Патриаршего подворья храма Рождества Иоанна Предтечи в московских Сокольниках. В 1998 г. Распоряжением Правительства РФ и Указом Патриарха Московского и вся Руси Алексия II здесь было создано Патриаршее подворье. С самой благой целью — возрождение традиций благотворительности и милосердия, социального служения обществу (на основе переданных Церкви земель и строений дореволюционного Московского работного дома). Так вот: путем махинаций и подлогов, опираясь на коррумпированное чиновничество, группа мошенников украла у Церкви большую часть ее собственности в Сокольниках, и все эти годы и храм, и Подворье влачат полунищенское существование.

А еще, Владимир Владимирович, православные храмы у нас взрывают (подрыв часовни в Смоленской области на «Поле Памяти» воинам, павшим в боях с фашизмом, ноябрь позапрошлого года), сжигают (храм Святой Троицы на хуторе Вертячий под Волгоградом, январь этого года)…

Но убийства, покушения на жизнь православных служителей, членов их семей… Это не то чтобы крайность, или аномалия какая-то. Это, господин Президент, — предел! Предел в том числе и православному нашему долготерпению!

То, что массово не протестуют православные, не устраивают грозных шествий под стенами Московского кремля, ни о чем не говорит. Как сами понимаете, достаточно одного пламенного слова кого-то из православных пастырей, призыва любой из известных православно-патриотических организаций, и на улицы городов выйдут десятки, сотни тысяч людей! Однако не выходят, не протестуют. Почему? Да потому, что велико и чувство нашей ответственности за судьбу родного Отечества!

Мы живем в непростое время. И всякое обострение, дестабилизация положения в стране тут же будут использованы внешними и внутренними врагами России против нас же самих.

В то же время ситуация, как никогда, требует: Русскую Православную Церковь, ее служителей защитить! Как, каким образом? Над этим сегодня ломают головы многие мои коллеги — журналисты, политики, правозащитники, общественные деятели.

Предлагаются меры законодательного характера:

— принятие Федерального закона о святынях и символах России; в соответствии с этим законом осквернение не только Государственного флага РФ, но, например, православного креста или мусульманского полумесяца (как символов), церкви или мечети (как святынь) станет деянием уголовно наказуемым;

— кража этих святынь (например, икон, церковной утвари), любое корыстное на них поползновение по строгости наказания должно приравниваться к хищениям госсобственности в особо крупных размерах;

— покушение на жизнь, убийство священнослужителя любой из традиционных российских конфессий следует считать преступлениями столь же тяжкими, что и аналогичные, совершенные в отношении государственного деятеля;

— ужесточить административно-правовое и уголовное законодательство за разжигание межрелигиозной розни.

Предлагается также создание на местах православных народных дружин по образцу ДНД или казачьих формирований по охране общественного порядка, существующих на Юге России.

Скажу сразу: лично я эти предложения поддерживаю. Более того, считаю, что необходимость данных мер назрела давно. Приведу лишь один пример.

В эти дни, когда пишу Вам письмо, в так называемом центре им. А. Сахарова в Москве открылась и работает выставка «Запретное искусство-2006». Среди ее экспонатов — матерщина на фоне распятия Господа нашего Иисуса Христа, других христианских символов, сцены порнографии, в том числе содомии, и т. д., и т. п. «Выставка» широко освещается в печатных и электронных СМИ. На недоуменные вопросы некоторых журналистов, мол, что это за искусство такое, искусство ли вообще, устроители, искусствоведы-галеристы, мило улыбаются: «Но ведь запретное!"… Ясно, что устроителей нужно привлекать к ответственности, по суду. Но парадокс: кое-кто из них совсем недавно перед судом уже представал — за предыдущую кощунственную выставку «Осторожно — религия!», проводимую здесь же, в Сахаровском центре. Суд тогда признал их деятельность провокационной, направленной на разжигание межрелигиозной розни. Отделались сатанисты крупным штрафом. И вот очередная антихристианская выходка…

Они всё цинично просчитали. Даже если и получит кто-то на сей раз лагерный срок, то небольшой (таково законодательство и судебная практика). Зато шуму-то, шуму будет — про «права», про «свободы»! Особенно в западных СМИ. Освободится сиделец в ореоле «мученика», на Запад мигрирует в статусе политбеженца, «мемуары» настрочит тут же… Мировая слава и безбедная старость обеспечены!

Но давайте рассуждать здраво: примем мы вышеназванные меры, утвердим законы, ужесточим наказания — остановит ли это разграбление православных храмов, убийства их служителей?

На протоиерея Петра Петрова в Воронеже напал явный сатанист, при задержании так и сказал сотрудникам милиции: «Черт попутал!». За трагедиями же в Тверской и Свердловской областях четко прослеживается чей-то алчно-корыстный след.

Иерей Андрей Николаев неоднократно предупреждал, через средства массовой информации тоже, что его жизни угрожает опасность — однажды дом семьи о. Андрея уже спалили. И хотя убийцы пока не найдены, есть все основания полагать, что охотились они за ценными иконами, которые были переданы храму дарителями. Убийцы иерея Олега Ступичкина в Нейво-Шайтанском по горячим следам задержаны: двое местных жителя, ранее неоднократно судимые, русские, убив священника, похитили два десятка икон… Не буду ахать и охать, мол, как деградировал, во что превратился русский народ! Мы живем не только в непростое, но и страшное время, когда, действительно, в душах многих не осталось ничего святого. Но — что же делать?!

Как защитить, уберечь сельского священника, сельский храм? Именно они, сельские, в отличие от более в материальном плане благополучных городских, столь уязвимы и так порой бедны, что не в состоянии нанять сторожа для охраны. Ясно и то, что к каждому храму, к каждому батюшке по милиционеру или дружиннику не приставишь.

Да и не верится, по правде говоря, в какие-то добровольные, пусть и православные, дружины. Кто, позвольте спросить, в них вступать будет? В иных селениях трезвых мужиков уже и не осталась (дачники не в счет), а кто трезв, тот в поте лица с утра до ночи добывает своей семье хлеб насущный.

И вот, упершись в своих рассуждениях в непробиваемую, казалось бы, стену, я, Владимир Владимирович, вдруг вспомнил… Вспомнил рассказы деревенской моей бабушки о деревенской, сельской общине!

Даже и не знаю, зачем она мне, городскому внуку, рассказывала — был я совсем малец. Видимо, посчитала, что пригодится. И ведь пригодилось!

А рассказывала вещи удивительные.

Что была община сплоченной и дружной, не в пример советским колхозам, — люди вместе, сообща и по доброй воле трудились, вместе праздники справляли, а праздники были православные. Что жили скромно, но в достатке. Что стоило только позвать, и шла со всей округи «помочь»: дом, например, ставили всем миром всего за день («Наш-то пятистенок, — рассказывала бабушка, — так-то собрали»). Что в беде никого, ни увечных, ни больных, ни вдов-сирот не оставляли. Что пьяница считался распоследним человеком — грех это был большой, пьянство. Да и не было их почти, пьяниц. И стояли во главе общины два человека — батюшка, то есть местный священник, и церковный староста. Первый духовно общину окормлял, осуществляя, так сказать, идеологическое руководство, а второй отвечал за административно-хозяйственную деятельность.

Оказывается, издавна мужчины в нашем роду были церковными старостами. И неплохо со своими обязанностями справлялись. Последний из них, мой двоюродный дед Александр Петрович, в 30-е годы в самый пик репрессий, как «служитель культа», погиб в энкавэдэшных застенках. И старостой сельский сход избрал… мою бабушку. В отсутствие административно-хозяйственных части (всех загнали в колхоз), священника и Божьего храма (судьба священника неизвестна, но предсказуема, а в храме был размещен склад) бабушка стала отправлять православные обряды, а наш пятистенок превратился в молельный дом. Она меня в двухмесячном возрасте и крестила…

К чему я все это?

Убежден: православная община — это ключ к пониманию того, что происходит сегодня с русским селом, русской деревней! Имею в виду Нечерноземье, Русский Север, Урал, Сибирь, Дальний Восток, то есть зоны так называемого «рискованного земледелия», где общинный уклад жизни испокон веков был продиктован не чьей-то прихотью, но условиями выживания — суровым климатом, скудным плодородием почв и проч., проч. А происходит в деревне, Владимир Владимирович, — катастрофа!

Годы «демократических реформ» половину сельхозугодий вывели из оборота, зарастают поля сорняком. Поголовье крупного рогатого скота сократилось втрое. Дошло до того, что картошку, на наших суглинках исконно доходный продукт, из Израиля завозим (сам в магазине видел)! Но это — в целом по России. А где-нибудь в Поветлужье, откуда мои корни, положение и того хуже! Но самое ужасное, то, от чего попросту опускаются руки, — сколько тракторов, комбайнов, какое высокотехнологичное оборудование теперь сюда не завози, какие деньги не вваливай, реанимировать, вернуть к жизни русскую деревню по большей части уже некому! В связи с чем иные горячие головы предлагают: что ж, если у нас — некому, китайцев давайте завозить, корейцев, уж они справятся…

Есть какая-то надежда на переселенцев-соотечественников из Ближнего зарубежья (принята недавно соответствующая программа). Надежда призрачная: вполне возможно, что российскую глубинку, где они, получив подъемные, поселятся, будет ими рассматриваться как плацдарм, чтобы рано или поздно перебраться в город. И потом: что их, соотечественников, ожидает в этой глубинке? Все то же — безработица, праздность, воровство, пьянство, умопомрачительное падение нравов, с которыми столкнулся погибший в Тверской области о. Андрей Николаев, с которыми не на жизнь, а на смерть он боролся, но так и не преодолел…

В то же время мне известны горожане — рабочие, инженеры, врачи, учителя, которым опостылела жизнь в городе, с его загаженностью, скученностью, всеобщей «конкурентной» озлобленностью. Это русские люди, многие из них не просто верующие, но воцерковленные. Они лелеют мечту — перебраться в деревню. Но куда? Агонизирующая деревня их поодиночке раздавит! А православных общин, которые бы хозяйствовали на селе, сегодня в стране наперечет. К тому же, материальное положение этих общин не блестяще, поскольку чаще всего зачинались они «с нуля», а попробуй нынче «с нуля», при отсутствии самого элементарного — доступных кредитов…

Словом, предлагаю государству проект! Суть его в следующем.

При сельских храмах, там, где у священников и прихожан есть желание, а также имеются к тому объективные предпосылки-возможности (например, наличие в данной местности неиспользуемых посевных площадей), создаются сельхозобщины. В этих целях государство:

а) совместно с Русской Православной Церковью разрабатывает и утверждает типовой устав (базирующийся, само собой, на действующем российском законодательстве);

б) обеспечивает эти общины селхозугодиями (на первых порах — в долгосрочную аренду);

б) перераспределяет в их пользу часть госбюджетных средств (это две уже действующие программы: Национальный проект, касающийся развития отечественного сельхозпроизводства, и уже упомянутая программа по переселению соотечественников из стран Ближнего зарубежья);

в) наделяет общины, хотя бы на первые годы, дополнительным льготным кредитованием.

Спешить, впрочем, не стоит. На первоначальном этапе, в порядке эксперимента, создадим лишь несколько очагов сельской общинности в разных регионах России. Через год-два посмотрим: учтем и отрицательный опыт (куда ж без него!), и положительный, всё сопоставим, взвесим, а уж потом…

Кто и что от проекта выигрывает?

Государство обеспечивает село трезвыми, добросовестными работниками, гарантирующими прирост производства сельхозпродукции. Причем все это — как бы и без затрат, поскольку встраиваются они в имеющееся бюджетное финансирование.

Как минимум, десятина от возможных доходов общин пойдет на нужды Церкви — на восстановление порушенных храмов, строительство новых. В любом случае члены таких общин будут самоотверженно и бескорыстно на благо Церкви трудиться.

Люди, оставив города, заживут в гармонии сами с собой и окружающим миром — не только в единении с природой, но и в коллективе единомышленников, духовных сестер и братьев.

Оздоровится духовно-нравственная обстановка в глубинке. Уверен, что многие из «местных» к общинам в конечном итоге «прибьются».

Община дружно, всем миром сможет противостоять вору, грабителю, любому злодею, в том числе инородцу, который изо дня в день травит деревню дешевой «паленой» водкой или же хищнически вырубает оставшиеся в округе леса.

Наконец, борьба за спасение той или иной русской деревни перестанет быть личным и героическим делом отдельно взятого православного священнослужителя.

С уважением,

Сергей СКАТОВ,
православный журналист,
координатор Движения «Народный Собор»