Пошли нам, Господи, Царя!

Мы уходим в пустыню, где нету воды,
Где два шага до ада по зыбкому зною,
Где до солнца дотронуться можно рукою,
Где покою неведомо знанье беды.

Мы уходим туда, где сгущается тьма,
Чтобы жаром горя, стать источником света,
Где сжигает усталая наша планета
Всю опасность ума и сгорает сама.

Мы оставим сыпучие наши следы
Раскаленным пескам, ненасытному ветру,
Мы уходим в пустыню, где нету воды,
Где ни прошлого, ни настоящего нету.

Мы сгорим за минуту, исчезнем за миг,
Легким пеплом взлетая все выше, чтоб слышать
Ожидаемой истины собственный крик,
Понимая, что больше никто не услышит.

Русь

Она туманна, будто родом из тумана.
Она загадочно смеется, плачет странно.
Она беззвучно говорит, она сияет,
И свет, который в ней разлит, не иссякает.

Она отпустит и простит, но спросит строго.
Она сурова, будто родом из острога.
Ее прохладно ледовитое дыхание
И тяжело тысячелетнее молчание.

Она не просит ни о чем, лишь верит в чудо.
Она такая, будто родом ниоткуда.
Свою погибель в дар берет.
Великий Боже!
Ну как Ты сможешь без нее?
Ведь Ты не сможешь…

Прощение

Кричать в себя, молчать на целый мир,
Терпеть прикосновенья правды голой,
Служанкой приходить на черный пир,
Где царствуют «иных времен монголы».

И слышать то, что слышать не дано,
И видеть то, что невозможно видеть,
Ссыпая яд в игривое вино,
Чтоб только разучиться ненавидеть.

В отсутствии державного Царя
Там ложь и кровь текут, как мед и пиво.
Побед напрасных ордена горят,
Но торжествует пораженье мира.

Чтоб заглушить в себе истошный крик
И жажду боя утолить устало,
Освобожу себя, — прощу на миг
Иных времен ликующих татар. Но

Тот миг пройдет, и снова грянет жизнь,
И я проснусь дождем в ручье весеннем,
И правнук мой потребует: скажи!
За сколько продала ты им прощенье?

За кубок ядовитого вина?
За блюдо человечины кровавой?
Он будет прав.
Но будет ли он, правый?
Пожнет ли Русь прощенья семена?

Земля, сошедшая с небес

О чем-то шепчут камыши,
И лес шумит о чем-то.
Журчит речисто, от души
Пречистая речонка.

Гудит тяжелый шмель в цветке,
И птица кличет птицу.
И в невесомом мотыльке
Свой голосок таится.

Мне разговор не разгадать,
Но знаю: в этих звуках
И торжество, и благодать,
И наша сила духа.

Шуми, шуми, великий лес!
Пусть набирает силу
Земля, сошедшая с небес
И ставшая Россией.

Лодка

Россыпь звезд по темной сини,
Черная вода…
Уплывает вся Россия
В никуда.

От родной земли в тумане
Лодку отнесло.
Кружит лодка в океане —
Сломано весло.

Проплывают гордо мимо
Чьи-то корабли.
Не видать земли родимой,
Не видать земли.

Но ни жалобы, ни крика —
Люди — что кресты.
Во-сто-ок — святые лики
Смотрят с высоты.

Жмется мир к крестам поближе:
Быть или не быть?
Чтобы выдюжить, чтоб выжить,
Надо жить.

+++

И вот, глумясь, безродные спросили:
«Скажи, зачем тебе твоя Россия?
Скажи, зачем тебе она такая:
Растерзанная, пьяная, глухая?»

Им до икоты был ответ смешен:
«Она — мой сон. Как можно выбрать сон?
И я люблю, люблю ее такую,
Да, вот такую пьяную, глухую.
Настанет утро — сон свой разгадаю.
А утро будет солнечным, я знаю.
Прочь, глупые!
Всему настанет срок.
С Россией — Бог. Ступайте за порог.

Ночь

Ночь. На стене напротив крест чернеет
От моего горящего окна…
Не понимаю, что случилось с нею,
С моей страной… И где моя страна?

По ком звучат стихи, и слезы льются?
Я крикнуть силюсь: «Ой ты, гой еси!»
И вздрагиваю: люди-то — смеются!
Негоже нынче петь хвалу Руси.

Пригретые в глухом подоле ночи
Рассыпались по ветру огоньки…
Зачем так много бесприютных точек
Вдоль берегов покрытой льдом реки?

Когда ж — весна? Когда дожди косые
Отмоют тень бессонниц со стены?
Когда поймем, что пред судьбой России,
Как пред рождением и смертью —
Все равны.

Расстрел

По стойке «Смирно!» всем стоять,
Товарищи и господа.
Имею власть вас расстрелять
Без следствия и без суда.

Нет, не карается побег
Шальными жалами свинца.
Мне приказал законник-век
Вам — девять слов — огнем — в сердца.
Чтоб знали ныне: милость есть!
Убейте страх.
Будите кровь.

Бог —
Царь —
Земля —
Долг —
Верность —
Честь —
Русь —
Воскресение —
Любовь.

+++

Хрупки дубы
В пересохшем гербарии.
Русские, русичи,
Росы и арии.
Русые косы
И сильные руки,
Росы и грезы,
Стрелы и луки,
Храмы могучи,
Березоньки грустные,
Парус сквозь тучи —
Русичи, русские.

Нынче рассеялись мы, растерялись…
Чуешь, как гибло звучит:
Рос-си-я-нин…
Раса растает,
Растут расстояния.
Так нас! Под северное сияние.
Так нас! Во льды, в заточение вечное!
Русские, росы,
Да что ж мы, беспечные?

Ворот разорванный,
Жемчуг раскраденный,
Кто мы, откуда?
И где наши прадеды?
В пьяном разгуле
Слеза покаянная.
Раса великая,
Рас-се-ян-на-я.
Бьется в веригах
И жаждет спасения. -
Цареубийцы хотят воскресения.

Зима

Зима тепло укрыла землю шубами.
Притихла Русь, не дышит во всю грудь.
Дома слепые тоненькими трубами
За вечер надымили Млечный Путь.
А пахнет-то не дымом,
Пахнет ладаном!
Сверкают звезды, серебрится снег…
Нам верить надо и молиться надо нам —
Ушел без покаянья черный век.
Покуда дышит, вырастая, деревце,
И печи топятся, и жжет мороз,
Дай сил, Господь, лишь на Тебя надеяться,
Любить до смерти,
Чувствовать — до слез.

Пошли нам, Господи, Царя!

Пошли нам, Господи, Царя —
Основу русского сознанья.
Уж целый век народ в изгнанье,
И в ужасе дрожит земля.

Под игом дьявольских идей
Живем, отвергнутые небом,
Питаясь не насущным хлебом,
А мерзостью греховных дней.

Пошли нам, Господи, огонь,
Дотла спали плоды измены.
Теперь мы знаем: Царский трон —
Краеугольный камень веры.

Любовь без верности — пуста.
И кровь Святого Николая,
Как кровь распятого Христа,
К народной совести взывает.

Так пусть же грянет торжество —
За покаянием — прощенье.
Царь — это наше Воскресенье,
Пошли нам, Господи, Его!