 |
| Благодатный огонь | Протоиерей Игорь Белов, Николай Каверин | 03.07.2007 |
На ежегодном Епархиальном собрании г. Москвы в 2005 году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отметил: «Кроме того, от прихожан требуют, чтобы они причащались как можно чаще, не менее одного раза в неделю. На робкие возражения верующих, что сложно еженедельно достойно готовиться к принятию Святых Таин, такие священники утверждают, что всю ответственность они берут на себя. В результате теряется свойственное православным людям благоговение и страх Божий перед святым Причастием. Оно становится чем-то привычным, обычным, будничным».
Сразу скажем, что все изложенное в этой статье имеет целью показать нездоровые последствия возникшего за последние десятилетия в среде либерально-обновленческого духовенства своеобразного нового «догмата» — требования к мирянам причащаться за каждой литургией. Вопрос, как часто мирянину следует приступать к Святой Чаше, Священное Предание Церкви решает строго индивидуально: в зависимости от степени личного благочестия, от образа жизни, семейного положения, здоровья, возраста, профессиональной деятельности, и многих других факторов. Одному человеку полезно приобщаться четыре раза в год, а другому — значительно чаще, но и тому и другому перед каждым причащением обязательна исповедь, что является многовековой традицией Русской Церкви. Поэтому недопустимо, когда сверхчастое причащение в каком-либо приходе возводится в некую «догматическую норму», обязывающую причащаться всем каждое воскресенье, или еще чаще. Мы просим читателей воспринимать данную статью именно в этом аспекте.
ПРИЗЫВЫ К СВЕРХЧАСТОМУ ПРИЧАЩЕНИЮ
В Русской Церкви Промыслом Божиим за период времени более 900 лет установились определенные церковные традиции по этому вопросу. На этих многовековых традициях было воспитано множество святых, вплоть до новомучеников и исповедников ХХ века. В связи этим возникает вопрос: почему в последнее время (примерно с начала 60-х годов и особенно с начала так называемой перестройки) многовековое церковное предание стало меняться? Неужели Русская Церковь 900 лет ошибалась? И правильно ли делают те миряне, которые, причащаясь каждое воскресенье, практически не постятся перед причастием, а, присутствуя за Божественной литургией, в самый ответственный момент евхаристического канона вычитывают из Молитвослова Правило ко Святому Причащению? Церковное предание говорит нам, что готовиться к принятию Святых Христовых Таин нужно совсем по-другому (в частности, об этом идет речь в 32-й главе Типикона). Можно констатировать тот факт, что благоговейное отношение к Таинству Причащения, ввиду отсутствия должного приготовления, в последние десятилетия изменилось и, к сожалению, не в лучшую сторону.
В наше постсоветское время, когда Церковь в своем большинстве состоит из неофитов, можно часто слышать из уст священников и мирян высказывания о необходимости как можно более частого причащения Св. Христовых Таин, хотя сам термин «частое причащение» не имеет точного определения [1].
В духовной жизни количество не всегда переходит в качество. Любая крайность Церковью всегда осуждалась. Прп. Пимен Великий говорил: «Все неумеренное — от беса», а прп. Исаак Сирин — «Без меры обращается во вред и почитаемое прекрасным».
Священники, призывающие к сверхчастому причащению, как правило, ссылаются на опыт св. прав. Иоанна Кронштадтского, прп. Никодима Святогорца или на крайне либерального в своих взглядах на церковную жизнь протопресвитера Американской Православной Церкви Александра Шмемана. Как совершенно крайнее, радикальное мнение, исходящее чаще всего от современных обновленцев, утверждается, что нельзя присутствовать на литургии не причащаясь Святых Таин (при этом ссылаются на совершенно неправильно толкуемое ими 9-е Апостольское правило).
На Епархиальном собрании московского духовенства 5 декабря 2006 года Святейшему Патриарху Алексию был задан вопрос: «На прошлом Епархиальном собрании Вы предупреждали об опасности потери благоговения к Святым Таинам при очень частом Причащении, например один раз в неделю. Та же самая озабоченность выражается в Православном катехизисе святителя Московского Филарета, который рекомендует мирянам причащаться не чаще одного раза в месяц. Те же опасения можно найти в трудах святителя Феофана Затворника и последних Глинских старцев. Почему же по-прежнему в московских храмах, несмотря на Ваши предупреждения, практикуется еженедельное и даже более частое причащение мирян, в результате чего прихожане теряют благоговение и страх перед Святым Таинством?»
Святейший Патриарх ответил: «Видимо, те, кто допускает такую практику, не знакомы с Православным катехизисом святителя Филарета, а также с трудами святителя Феофана Затворника и не проявляют желания с ними ознакомиться».
Однако только ли незнание евхаристической традиции Русской Церкви побуждает практиковать сверхчастое причащение? Попробуем разобраться в этом непростом вопросе.
ПРИЧАЩЕНИЕ В ДРЕВНЕЙ ЦЕРКВИ
Из письма святителя Василия Великого (IV в.) известно об обычае причащаться четыре раза в неделю: в воскресенье, среду, пятницу и субботу. Однако после окончания гонений в церковную ограду вошло много людей, жизнь которых не вполне соответствовала евангельским заповедям. Ближайшими учениками Апостолов — епископами были выработаны правила церковной жизни, впоследствии канонизированные Соборами. Был создан институт кающихся с разными формами прещений и отлучения от причастия. Введена практика раздачи и вкушения антидора («антидор» дословно означает «вместодарие») в конце литургии, вместо Святых Даров, для не подготовившихся к причастию на данной литургии. Верные не принуждались к причастию при каждом посещении церкви, так как не все бывали готовы к причащению — или по внушению своей совести, или в силу каких-либо других причин, личных или общественных. Именно для того, чтобы в соответствии с 9-м Апостольским правилом обязать оставаться в храме до окончании божественной литургии и тех, которые по тем или иным причинам не могут причаститься, заведена была раздача антидора, который принимался из рук священника по окончании литургии для вкушения и освящения непричащающихся. Именно так истолковывает 9-е Апостольское правило знаменитый канонист епископ Никодим (Милаш), а вовсе не в смысле обязательного причащения всех присутствующих на литургии. Следовательно, и в древней Церкви причащались не все верные.
Ежелитургийное причащение всей общины прекратилось именно в связи с падением нравственности. Уже к V веку христиане стали причащаться значительно реже, чем в первые века, в эпоху гонений. Исключение составляли лишь священнослужители, непосредственно совершающие литургию, которые, в соответствии с канонами, обязаны были причащаться во избежание соблазнов среди верующих и для удостоверения подлинности совершенной литургии (8-е Апост. правило). А миряне стали причащаться по мере их подготовленности к принятию Святых Даров, с соответствующей подготовкой (т.е. постом, молитвой и исповеданием своих грехов). Такое изменение в литургической жизни Церкви происходило под действием благодати Святого Духа. Этой практики по отношению к причащению Церковь придерживалась и в дальнейшем.
ТИПИКОН О ПРИЧАЩЕНИИ
В 32-й главе Типикона «О причащении Христовых Таин» говорится: «Егда хощет кто причаститися Святых Христовых Таин, подобает ему сохранить всю седмицу, от понедельника пребыти в посте, и молитве, и трезвости совершенной всеконечно, и тогда со страхом, и велиим благоговеинством приимет Пречистыя Таины». Так же как Евангелие является для нас примером нравственного совершенства, к которому мы должны стремиться по мере сил своих, так же и Типикон является как образцом построения богослужения, так и правилом по подготовке к причастию, и к этому образцу мы также должны по возможности стремиться.
СВЯТЫЕ И ПОДВИЖНИКИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ О ЧАСТОТЕ ПРИЧАЩЕНИЯ
Приведем ответ святителя Димитрия Ростовского (†1709).
«Вопрос: Сколько раз православному христианину подобает причащаться в год?
Ответ: Святая Церковь узаконила причащаться во все четыре поста; но неграмотным — поселянам и мирянам, труждающимся своими руками, повелела, под опасением смертного греха за непослушание и непричащение, причащаться непременно однажды в год, около Святой Пасхи, то есть в Великий Пост» (из ответов о вере и о прочем, необходимом для знания христианина).
На протяжении последующих веков в Русской Церкви установилась определенная практика частоты причащения для мирян. В XIХ веке она была зафиксирована в Православном христианском Катехизисе свт. Филарета (Дроздова; †1867), который был принят всей полнотой Православия: «Древние христиане причащались каждый воскресный день; но из нынешних немногие имеют такую чистоту жизни, чтобы всегда быть готовыми приступить к столь великому таинству. Церковь материнским гласом завещевает исповедоваться перед духовным отцом и причащаться Тела и Крове Христовых ревнующим о благоговейном житии — четырежды в год или каждый месяц, а всем — непременно однажды в год» (ч. 1. О вере).
Свт. Игнатий (Брянчанинов; †1867) писал об этом так: «Должно приобщаться по крайней мере во все четыре поста, четырежды в год. Если ж к сожалению и несчастью житейские заботы и до сего не допустят, то непременно должно приобщиться однажды в год» (т. IV, с. 370). В письме к болеющей сестре Елизавете Александровне свт. Игнатий пишет: «Церковная служба питает душу, а уединение чрезвычайно способствует к рассмотрению себя и покаянию. Потому-то многие святые отцы удалялись в глубокие пустыни… Советовал бы и тебе провести Великий пост безвыходно дома с пользою для души и тела, иногда приглашать священника для отправления некоторых важнейших служб, а говение и причащение Святых Таин отложить до Петрова поста. Не то важно, чтоб приобщаться часто, но чтоб приготовиться существенно к причащению и потому пожать обильную пользу. Святая Мария Египетская во всю многолетнюю жизнь свою в пустыне не приобщалась ни разу: эта жизнь была приготовлением ко причащению, которого она удостоилась пред концом жизни» (письмо от 16 февр. 1847 г., т. VIII, Собрание писем, с. 366, п. 299).
А вот как свт. Игнатий предупреждает тех, кто приступает к Святому Причащению без должной подготовки. «Да искушает человек себе (Кор. 11, 28), да рассматривает себя, прежде нежели приступит к Святым Таинам, и, если он погряз в скверне греховной, да устранится страшного причащения, чтоб не навершить и чтоб не запечатлеть грехов своих самым тяжким грехом: наруганием над Святыми Таинами Христовыми, наруганием над Христом. Прежде дерзновенного вшествия на брак к Сыну Божию, да позаботится о своей душевной ризе: она измывается, очищается от греховных пятен, каковы бы эти пятна ни были, неизреченною милостью Господа, при нашем покаянии». Вот почему в Церкви принято исповедоваться в грехах своих перед принятием Святых Таин. Свт. Игнатий строго предупреждает мирян, что «приступая к Христовым Таинам из смрада греховного, повергаясь в смрад греховный после принятия Таин, не видя над собой немедленного наказания, они полагают, что никогда не последует никакого наказания. Ошибочное заключение!» (т. IV, с. 128−129). Пусть прислушаются к этим словам свт. Игнатия Брянчанинова прихожане современных обновленческих общин, дерзко приступающие ежелитургийно к Святой Чаше, не испытав перед этим свою совесть, не очистившись на исповеди от своих грехов, не подготовившись к принятию в себя Источника Бессмертного, как это предлагает Святая Церковь.
Покаяние является неотъемлемой частью в процессе духовного и нравственного возрождения каждого христианина. Особенно необходимо оно при подготовке к причащению Святых Даров. Более частое причащение может являться только лишь следствием (а не причиной) усиленного подвига покаяния, постоянного духовного совершенствования, а это невозможно без осознания своей греховности, которое и приводит кающегося к исповеди. Искусственное учащение мирянином причащения без подвига сугубого покаяния и без исповеди прегрешений как раз и может привести к тому, о чем предостерегает апостол Павел (1 Кор. 11, 27−30).
Старец-затворник Гефсиманского скита иеросхимонах Александр (†1878), связанный духовной дружбой с Оптинским старцем Амвросием, учил: «Частое причащение без внутреннего духовного делания не вменяется в достоинство причащающемуся» (Беседы великих русских старцев. М., 2003. С. 170).
Приведем высказывание преп. Макария Оптинского (†1860): «В первые века христианства приступали все к причастию Таинств в каждое служение литургии, но после Церковь постановила непременным для свободных четыре раза в год, а для занятых работами хотя один раз приступать к причастию Таинств» (т. I, с. 156−157).
Отметим здесь же, что первый великий Оптинский старец Леонид (†1841) причащался раз в три недели, второй великий Оптинский старец Макарий (†1860) и третий великий Оптинский старец Амвросий (†1891) причащались один раз в месяц.
О частоте причащения для мирян говорится также в трудах свт. Феофана Затворника (†1894): «Надо причащаться все четыре поста. Можно и еще прибавить, причащаться в Великий и предрождественский по два раза… Можно и еще прибавить, но не слишком, чтобы не оравнодушиться» (т. I, с. 185).
«Что касается до „чаще“, то не надо учащать, потому что частость эта отнимает не малую часть благоговения к сему величайшему делу… разумею говение и причащение. Я, кажется, уже писал, что довольно поговеть и причаститься в каждый большой пост из четырех» (т. III, с. 500).
И еще свт. Феофан пишет следующее: «О частом причащении ничего нельзя сказать неодобрительного… Но мера в месяц однажды, или два раза самая мерная» (т. IV, с. 757). Эта последняя рекомендация свт. Феофана Затворника почти дословно согласуется с рекомендацией недавно почившего духоносного старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина; †2006), который рекомендовал своим духовным чадам причащаться раз в две недели.
Примерно те же наставления содержатся в заповеди преп. Серафима Саровского (†1833) инокиням Дивеевского монастыря: «…5) Приобщаться всем неопустительно во все св. посты, а по желанию и во все дванадесятые праздники» (из «Краткого жизнеописания старца Серафима Саровского», 3-е изд. Серафимо-Дивеевского монастыря. Казань, 1900. С. 80−81). Но правило это дано было батюшкой Серафимом для инокинь, а не для мирян.
Преподобный Варнава Гефсиманский (†1906) в своих письмах советовал сестрам Иверской Выксунской обители: «причащаться во все святые посты, а также аще приключится какая болезнь, как можно чаще». Как видим, учащение причащения старец Варнава связывал только лишь с болезнью.
Оптинский старец преп. Варсонофий (†1913) писал: «В первом веке последователи Христа Спасителя причащались каждый день, но и жизнь они вели равноангельскую, были готовы каждую минуту предстать пред лице Божие. Никто из христиан не был безопасен. Часто случалось, что утром христианин причащался, а вечером его хватали и отводили в колизей. Находясь в постоянной опасности, христиане зорко следили за своим духовным миром и проводили жизнь в чистоте и святости.
Но первые века прошли, гонение со стороны неверных прекратилось, постоянная опасность миновала. Тогда вместо ежедневного причащения начали причащаться раз в неделю, затем раз в месяц, а теперь даже один раз в год.
У нас в скиту держатся устава Афонской горы, составленного святыми старцами и переданного нам в назидание. Все иноки причащаются шесть раз в год, но по благословению иногда и чаще. К этому так привыкли, что более частое причащение обращает всеобщее внимание…
— Что это о. Иероним сегодня причащается?
— Ему разрешил старец.
— Но отчего?
— Ему явился диавол чувственным образом, и он совсем расслабел.
— А… Ну тогда понятно.
Впрочем, исповедоваться можно всегда, даже каждый день, и у нас исповедываются очень часто» (Из беседы 12 апреля 1911 г.).
Сильное падение нравственности и духовности наблюдалось в России в предреволюционный период, что потребовало в свое время даже введения государственного контроля об обязательном причащении православных как минимум один раз в год. Святой праведный Иоанн Кронштадтский (†1908) в это время призывал народ обратиться к истокам своей духовности, церковной жизни, соблюдению постов, отеческой вере, и, как следствие, к более частому причащению (чаще, чем один раз в год). Одновременно отец Иоанн Сергиев предостерегал: «После недостойного причащения Святых Таин, случается, входит в людей сатана». «Приступающим недостойно к Святым Таинам, Господь этого не простит, а взыщет, и строго взыщет».
Епископ Антоний (Флоренсов; †1918), пребывая с 1898 года на покое в Донском монастыре, считал себя недостойным причащаться чаще, чем один раз в каждый из постов.
Приведем очень значимое поучение знаменитого глинского старца ХХ века схиархимандрита Андроника (Лукаша; †1974), которое должны помнить все православные христиане: «Те, кто причащаются каждый день, это люди в прелести. Это не нужно, это от лукавого. Причащаться надо только один раз в месяц. Нужно приготовиться к Причащению, отсекать своеволие, чтоб Причастие было во спасение, а не во осуждение. Каждый день причащаться может схимник, монах больной, седмичный священник…» (Из книги схиархимандрита Иоанна (Маслова) «Глинская пустынь». М., 1994. С. 467).
Как видим, все эти высказывания святых и подвижников благочестия предостерегают от равнодушного, без страха Божия причащения Святых Христовых Таин. Известный подвижник ХХ века схиархимандрит Иоанн (Маслов; †1991) пишет: «Если человек не отнесется с должным вниманием к исповеди, то он приступает к Телу и Крови Христовым недостаточно подготовленным… Утаенный грех влечет за собой смерть души и страдание тела, так как, по словам Оптинского старца Амвросия „наказание человеку бывает не только за грехи, но больше за недостойное причащение Святых Таин“» (из книги «Преподобный Амвросий — богоносный старец Оптинский». Винницкая епархия, 2002. С. 88).
Исповедник ХХ века преподобный Севастиан Карагандинский (†1966), который был келейником великих Оптинских старцев Иосифа и Нектария и проведший после закрытия Оптиной пустыни шесть лет в ссылках и лагерях, часто говорил: «Подойти к Чаше Святых Таин — это не все равно, что подойти к столу к чашке супа или к чашке чая».
Оптинский старец преп. Никон (†1931) пишет: «Что лучше: редко или часто приобщаться Святых Христовых Таин — сказать трудно. Закхей с радостью принял в свой дом дорогого Гостя — Господа и хорошо поступил. А сотник, по смирению, сознавая свое недостоинство, не решился принять и тоже хорошо поступил. Поступки их, хотя и противоположные, но по побуждению одинаковые. И явились они пред Господом равнодостойными. Суть в том, чтобы достойно приготовлять себя к великому Таинству» («Кладезь мудрости». М., 2005. С. 93).
НАРУШЕНИЕ ЕВХАРИСТИЧЕСКОЙ ДИСЦИПЛИНЫ В РУССКОЙ ЦЕРКВИ
При более же частом — ежелитургийном причащении, практикуемом ныне у обновленцев, ничего из вышеприведенной традиционной подготовки к причастию выполнить практически невозможно: современные прихожане обновленческих общин из-за сверхчастого причащения не постятся перед принятием Св. Таин, подготовительные молитвы, не говоря уже о трех канонах, перед причастием или сокращены до неприличного минимума, или отсутствуют в обновленческой практике вообще: они утверждают, что сама литургия с ее песнопениями и чтениями является наилучшей подготовкой к причастию; исповедь перед причастием или носит формальный характер (а по сути упраздняется — набрасывается епитрахиль без всякого исповедования грехов и выслушивания их священником), или отсутствует вообще. В своих «Дневниках» авторитетный для всех обновленцев американский протопресвитер Александр Шмеман так прямо и пишет: «Лично я вообще бы отменил частную исповедь» (с. 35).
Целью модернистской практики сверхчастого причащения (в храме священника-обновленца В. Лапшина, как и в начале 1990-х годов у священника Г. Кочеткова, практикуется причащение мирян несколько раз в неделю, а таинство Покаяния, по словам о. В. Лапшина, должно происходить только один-два раза в жизни!) является отнюдь не возврат к древнеапостольской церковной практике, а просто-напросто упразднение таинства исповеди перед Причащением, упразднение традиционной дисциплины постов и молитвенного приготовления к этому великому таинству, т. е., по существу — приближение к католической практике причащения [2].
Недаром старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин), прекрасно знавший разрушительную сущность обновленчества, отрицающего необходимость таинства исповеди перед приобщением Святых Христовых Таин, оставил нам в назидание и спасение замечательную книгу — «Опыт построения исповеди», которая, несомненно, войдет в сокровищницу православного аскетического наследия.
Либеральные священники и публицисты (прот. А. Мень, прот. А. Шмеман, священники В. Лапшин и Г. Кочетков, монахиня Мария Скобцова и др.) в существовании самой книги Типикон с его предписаниями о богослужении и постах видят чуть ли не самую большую опасность для современного Православия, ибо Типикон препятствует «богослужебному творчеству» реформаторов. «Выступления против переводов богослужения на русский язык, выступления против всяких литургических реформ, выступления против экуменизма, — по словам священника Владимира Лапшина, — это проявления религиозного, духовного фашизма», и поэтому прогрессивный московский батюшка призывает по радио «София» во что бы то ни стало «противостоять фашистским тенденциям в религиозной и духовной жизни» (20.11.1996) [3]. Неудивительно, если в недалеком будущем Типикон как книга, «разжигающая нездоровый экстремизм» и представляющая «угрозу основам демократии», нашими церковными реформаторами будет поставлен в один ряд с «Майн кампф».
Своеобразным «догматом» современных обновленцев является учение протопресвитера Николая Афанасьева (†1966), согласно которому все миряне не просто участвуют или молятся на литургии, а служат литургию вместе со священством, по-протестантски истолковывая слова апостола «Вы — царственное священство» (1 Пет. 2, 9). Как пишет священник Георгий Кочетков в своем «Катехизисе для катехизаторов», «подлинными священниками в христианстве… являются все полные члены Церкви, т. е. все верные, которые и служат как цари и священники на литургии верных» (с. 360). Отметим, что почти все обновленческие идеи свящ. Г. Кочеткова вытекают из модернистских трудов прот. Н.Афанасьева.
Протопресвитер Николай Афанасьев, живя во Франции, разработал новую модернистскую экклезиологию, согласно которой отрицается разделение в Церкви на клир и мирян (в котором якобы имеет место «проявление клерикализма», по словам его ученика свящ. Кочеткова). Миряне, как «царственное священство» (1 Пет. 2, 9), осуществляют в Церкви всеобщее служение, наиболее полно раскрывающееся в служении Евхаристии. Согласно учению прот. Н. Афанасьева, развитому затем до протестантской крайности свящ. Кочетковым, предстоятелю в алтаре сослужат не только духовенство, но и все верные (т.е. миряне — «полные члены Церкви» свящ. Кочеткова). Отсюда — и недопустимость каких-либо «тайных» от мирян-«священников» молитв, и необязательность исповеди перед причастием, и ненужность иконостаса, недемократично отделяющего одно священство, которое у престола в алтаре, от другого «священства», которое не у престола: везде должно сохраняться равноправие, с которым наличие в Церкви иерархии, иконостаса, «секретных» молитв и проч. недопустимо, ибо недемократично!
Следствием такого еретического толкования послания ап. Петра является учение: без служения мирян — «полных членов Церкви» священника Кочеткова — литургия не может быть полноценной. Отсюда — ежелитургийное причащение мирян наравне с духовенством, чтение мирянами вслух тайных священнических, в том числе и евхаристических, молитв на русском языке, «целование мира» всеми мирянами вне алтаря, редкая исповедь и т. п.
Как объясняют прихожане о. Г. Кочеткова, «мы можем (!) перепоручать священству служить литургию, и тогда миряне просто стоят и молятся. Но если мы не перепоручаем (!) священству служить, то мы сослужим литургию вместе со священниками». Отсюда следует и чтение всех тайносовершительных евхаристических молитв мирянами-сослужителями общины свящ. Г. Кочеткова.
Может быть, в древней Церкви верные на литургии повторяли слова священнослужителя (епископа), однако сейчас, спустя много веков, это выглядит просто пародией и профанацией литургии.
Священник Георгий Кочетков считает, что «от христианина всегда требовалось причащение за каждой литургией» (Православная община. 1991. № 2. С. 28). Согласно его учению, никто «не имеет права в Церкви себя отлучать от причастия: это означает отлучение от Церкви», поэтому все не причащающиеся должны изгоняться из храма перед литургией верных («Братство в Православии». Сборник материалов ежегодной встречи Преображенского братства. С. 42).
Но вот что об этом пишет святитель Феофан Затворник: «Бывай, сколько можешь чаще, на жертве сей [Святой Евхаристии] и общение с ней держи, если не вкушением ея, то сокрушением и плачем» (Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни. М., 1892. С. 238). А также: «Причащаются на Литургии не все и не всегда, но жертва приносится от всех и за всех. Все потому и должны участвовать в ней… Одно живое созерцание сего таинства сильно оживляет и возбуждает дух» (Путь ко спасению. Ч. III. М., 1899. С. 263).
Член «семьи-общины» о. Г. Кочеткова «может получить благословение на регулярное причащение без исповеди на каждой Литургии…» («Православная община». 1992, № 3. С. 33).
Подобная практика является радикальным отступлением от духовной традиции Русской Православной Церкви. В молитве ко Святому Причащению, составленной святыми Отцами, говорится: «Хотя ясти, человече, Тело Владычне, страхом приступи, да не опалишися, огнь бо есть». И апостол Павел предупреждает нас: «По сему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней… Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11, 27, 29−30).
Священник В. Лапшин по радио «София» наставляет свою радиопаству, как следует причащаться православным: «Если человек причащается раз в неделю, то полнедели перед причастием он рвется к причастию, он готовится к причастию, а после причастия он полнедели живет этим причастием, то есть переживанием Евхаристии. И таким образом вся жизнь человека должна быть евхаристична, вся жизнь должна быть пронизана этой Евхаристией. Если не получается такой жизни при причащении раз в неделю, значит, причащаться надо два раза в неделю, три раза в неделю… Западные христиане сегодня это очень хорошо понимают. Вот я знаю, что в Польше во многих городах, во многих приходах причащаются каждый день: там месса начинается в 7 утра и люди просто каждый день встают рано и перед работой приходят на мессу, причащаются святых Христовых Таин, а после этого идут на работу, после этого они живут этой Евхаристией в течение этого дня, и готовясь уже к Евхаристии завтрашнего дня» (14.01.2007).
Тут православный священник пропагандирует самую настоящую латинскую духовную прелесть, от которой нас строго предостерегали святые Отцы. Да еще ставит православным в пример совершенно лишенное какого-либо благоговения вкушение польскими католиками облаток по пути на работу. Да убоимся такого странного «благочестия»!
Современным проповедникам возврата к литургической практике древней Церкви московским священникам-неообновленцам Владимиру Лапшину и Георгию Кочеткову остается лишь напомнить, что возвращение к древней литургической практике было первым нововведением «Союза церковного возрождения» обновленческого епископа Антонина (Грановского) в 1923 году. По признанию самого Антонина, это нововведение было «встречено поповством враждебно» (вторым нововведением Антонина был переход богослужения на русский язык. «Поповство и держится за славянский язык как за средство рабовладельческого командования умами верующих» — сказано в резолюции «Союза церковного возрождения» 1924 года. Престол на литургии Антонина был вынесен из алтаря на середину храма, и весь народ читал вслух евхаристические молитвы) [4].
Почему бы современным неообновленцам не быть последовательными в своем стремлении к «возврату» к литургической практике древней Церкви и идти до конца: например, на литургии преподавать Святое Тело Христово своим духовным чадам прямо в руки, а не с помощью лжицы в уста, как это было введено в практику Церкви уже довольно поздно свт. Иоанном Златоустом в IV веке (Антонин Грановский преподавал мирянам Святое Тело Христово сахарными щипцами прямо в руки; при этом Антонин аргументировал такой «возврат к древней литургической практике» «гигиеническими соображениями»). Напомним также, что одним из основных требований в области реформы традиционного православного богослужения у обновленцев революционной эпохи была отмена исповеди перед Причастием, как несовместимой с наступлением «светлой эпохи небывалых политических и религиозных свобод», как «средневекового насилия над совестью человека». Да и вообще, первые христиане проповедовали в синагогах, так, может быть, и священнику Владимиру Лапшину не следует так уж пренебрегать древней апостольской практикой, благо недалеко от его храма находится хасидская синагога (на Большой Бронной). Там, может быть, с огромной радостью встретят прогрессивного батюшку и сердечно воспримут его пламенную проповедь о христианской любви и о свободе во Христе!
Касаясь подобной современной обновленческой практики сверхчастого причащения, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II на ежегодном епархиальном собрании г. Москвы 5 декабря 2006 г. высказал по поводу этих литургических новшеств серьезную озабоченность: «К сожалению, необходимо признать, что существующие теперь церковные общины сильно отличаются от древнего идеала, даже те из них, которые искренне стремятся к нему. Не видя истинной причины современных нестроений, некоторые пастыри и их пасомые полагают, что все можно исправить внешним, формальным изменением порядка церковной жизни. Например, совершать богослужения на русском языке, всем приходом обязательно причащаться каждое воскресенье или за каждой Литургией, отменить традиционную в нашей Церкви обязательную исповедь перед Причастием и т. д.».
Эти замечательные слова Первосвятителя нашей Церкви наиболее точно и кратко формулируют основную идею, заложенную в данной статье. Можно было бы даже ограничиться этими мудрыми и крайне актуальными словами Святейшего. Однако современный литургический модернизм пустил настолько глубокие корни в Русской Церкви, что нам придется остановиться и на некоторых других его проявлениях.
ПРОТОПРЕСВИТЕР АЛЕКСАНДР ШМЕМАН
Представьте себе: маститый профессор-протопресвитер сидит за письменным столом с дымящейся сигаретой во рту и сочиняет главку для своей книги о необходимости причащаться всем без всяких ограничений за каждой литургией! Можно ли доверять этой пропитанной табачным дымом книге, посвященной святейшему Таинству Евхаристии? В связи с этим процитируем некоторые характерные мысли о. Александра Шмемана из его недавно изданных «Дневников. 1973−1983» (М., 2005).
У прот. А. Шмемана было полностью атрофировано чувство церковно¬сти, и он даже не скрывал своего презрения к Православной Церкви, к которой по несчастью имел честь принадлежать: «Я не люблю, не могу любить Православной Церкви… и бабьего благочестия… Все эти дни — наслаждение от зимних Олимпийских игр в Инсбруке по телевизии» (Дневники, с. 248−249). А вот другие цитаты из его дневников: «ложь, подделка, дешевка этого самодовольного, тупого, сентиментального «русского Православия"… Как я бесконечно устал от всего этого «православизма», от всей этой возни с Византией, Россией, бытом, духовностью, Церковью, церковностью, благочестием…» (с. 331). «Я… все больше и больше не люблю Византии, Древней Руси, Афона, то есть всего того, что для всех — синоним Православия… Только самому себе я могу признаться в том, что мой интерес к Православию обратно пропорционален тому, что интересует — и так страстно! — православных» (с. 237). «Как я устал от своей профессии… Такое постоянное чувство фальши, чувство, что играешь какую-то роль. И невозможно выйти из этой роли» (с. 17). Не надлежало ли в таком случае прот. А. Шмеману в свое время сменить «профессию», раз она его так угнетала?
Вот еще несколько нетрадиционных высказываний так обожаемого современными либералами от Православия, уставшего от своей «профессии» протопресвитера: «Отчуждение чувствую по отношению ко всему типично русскому «уюту» храма, к русскому благочестию, в котором мне всегда чудится какое-то тупое самодовольство…» (с. 215). ««Духовность», «церковность» — какие это двусмысленные и потому опасные понятия» (с. 73). «Разговоры… о той «церковности», к которой я все сильнее испытываю настоящую аллергию… Больная религиозность. И все эти побеги — кто в Византию, кто в «Добротолюбие», кто на остров Патмос, кто в иконы» (с. 48). И еще одна цитата: «Вся эта восторженная и пустозвонная возня с «духовностью», «умным деланием», «православием», «паламизмом», вся игра в религию, начиная с самого богословия — наступает момент когда все это просто давит унынием» (с. 218).
Нападая постоянно на Типикон, к которому, по мнению протестантствующего протопресвитера Шмемана, и сводится вся «духовность» Православной Церкви, о. Александр проявляет в своих «Дневниках» вопиющее незнание богослужебного Устава. В «Дневниках» читаем: «Среда, 27 февраля 1974. (1-я седмица Великого поста. — Прим. авт.) Вчера в церкви за утреней пели целиком вторую часть канона Андрея Критского. И еще раз поразил контраст между этой божественно-грандиозной поэзией… и вкроплением в нее византийскими тропарями с их платонической сосредоточенностью на «душе моя», с полным нечувствием истории как Божественного «театра»» (с. 79). Совершенно немыслимо в те времена для какого-нибудь православного священника в Советском Союзе не отличать утреню от великого повечерия, во время которого на 1-й седмице Великого поста и читается покаянный канон Андрея Критского. Да и сам канон Андрея Критского представляется прот. А. Шмеману «насквозь риторическим произведением» (с. 80), пронизанным «устаревшим византинизмом» (с.257), «чуждым для современного человека» (с. 616).
Из «Дневника» явствует, что пост (будь то Великий или Рождественский) для отца Александра не означает абсолютно никакого личного аскетизма: постоянные обеды в различных ресторанах, «уютнейшие ужины» с очередными прибывшими в Америку «русскими» эмигрантами третьей волны. Еще одна цитата из «Дневника»: «Пятница, 29 ноября 1974. (Рождественский пост. — Прим. авт.)… Чудный день! Сначала тихая, «легкая» обедня… Вечером — индюшка… Беспримесное счастье, полнота жизни…» (с. 132). Встречающиеся чуть ли не на каждой странице «Дневников» постоянные обличения православной духовности находят в дневниковых записях о. Александра весьма простое и честное объяснение: «Я почти совсем не молюсь, моя «духовная жизнь» — в смысле «подвига», «правила», всякого там «умного делания», всего того, о чем все время говорят кругом меня, — ноль» (с.629). Вот, оказывается, в чем причина раздражения о. протопресвитера на православную духовность. Ему, видимо, хотелось бы подогнать Православие под свой светский образ жизни, абсолютно лишенный мало-мальски духовного делания, т. е. без молитвы и поста. А при отсутствии у него самого каких-либо самых минимальных усилий в духовной жизни аскетизм и церковность других людей неизбежно вызывают раздражение, брюзжание и объявляются о. Александром «шизофренией» Православия. Все это брюзжание на Православную Церковь приводит к полной потере чувства пастырской ответственности за судьбы своих духовных чад и Церкви в целом.
Существуют свидетельства, как о. Александр, видимо тяготясь богослужением, выходил во время шестопсалмия на паперть, чтобы выкурить сигарету (по его собственному признанию, он выкуривал по две пачки сигарет в день — с.422). Постоянное чтение, даже и на Страстной, безбожных светских, чаще всего французских писателей, и ни одной православной книги на протяжении всех дневниковых записей с 1973 по 1983 год! Правда, пару раз встречаются такие записи: «Суббота, 14 мая 1977. Поздно вечером, уже в кровати читал, вернее — листал валаамский сборник о молитве Иисусовой. Странное чувство — словно о какой-то другой религии читаю… То же чувство испытывал, я помню, читая книгу об о. А. Мечеве» (с.374). Или: «Среда, 30 сентября 1981… Читал, просматривал вчера книгу епископа Игнатия Брянчанинова о смерти. Как можно такие книги писать? Как можно во все это верить?» (с. 587). Поистине, дневники американского протестанта в православной рясе!
Хочется призвать православных: братья и сестры! Читайте богодухновенных святителей Игнатия и Феофана, а не новоявленного «учителя» Церкви — ультралиберального пастыря эмигрантов-диссидентов прот. А. Шмемана, призывавшего в своих сочинениях, распространяемых ныне в некоторых храмах, не только к ежелитургийному причащению, но и к борьбе со «все растущей православной шизофренией» (с. 208), воспитанного в традициях, чуждых русскому православному благочестию.
ОТВЕТЫ СОВОПРОСНИКАМ
Современные обновленцы также, желая оправдать свою практику ежелитургийного причащения мирян, полностью искажают смысл 80 го правила VI Вселенского Собора (Трулльского), в котором говорится об удалении от общения церковного того мирянина, кто без уважительной причины в течение трех седмиц («в три воскресные дни») не придет в церковное собрание. То же самое говорится и в 11-м правиле Сардикийского Собора: кто «в три воскресные дня, в продолжение трех седмиц, не придет в собрание, да будет удален от общения церковного». О причащении в этих правилах не говорится ни слова! Так же толкует эти правила и известный канонист епископ Никодим (Милаш): о непосещении в течение трех недель церкви без основательной причины, а не о непричащении.
Иногда от современных обновленчествующих «знатоков» канонического права можно услышать вопрос: а где в святых канонах указано, что нельзя причащаться чаще, чем раз в неделю? На это ответим встречным вопросом: а где в канонах прописан запрет причащаться чаще, чем раз в день или даже несколько раз в день? Нельзя отрывать каноны от жизни Церкви и доводить их до абсурда.
Многие неофиты задают вопрос: «Почему служащим священнослужителям можно причащаться за каждой литургией и не исповедоваться перед каждым причащением, а мирянам нельзя?» В отличие от духовенства, миряне не имеют врачующую благодать священства, преподаваемую при рукоположении от епископа. То, что входит в служебные обязанности епископа, священника и диакона, совершенно не имеет никакого отношения к мирянам и простым монахам. В таинстве хиротонии священнослужители, как мы только что указали, получают особый дар благодати служить Жертвеннику Господню. И поэтому то, что позволительно священнослужителю, то может быть крайне опасным, как в духовном, так и в физическом отношении, для не защищенного священническою благодатью рядового мирянина. Например, мирянину, находясь в алтаре, строго запрещено прикасаться к святому Престолу, ко Святой Чаше (за исключением целования ее нижнего края во время причащения), и поэтому, в частности, мы считаем крайне душевредным чтение мирянами тайносовершительных молитв из Служебника во время евхаристического Канона, что практикуется в обновленческих общинах священников Г. Кочеткова и В. Лапшина в Москве.
Итак, стирание границ между священством и мирянами представляет собой чистый протестантизм.
Отделение священства (клириков) от мирян (лаиков) было и в Ветхом Завете, и в Новом. И подтверждение этому — наличие самого посвящения в священнослужители (в христианской Церкви — таинство хиротонии). А когда миряне пытались беззаконно восхитить себе права священства, это заканчивалось весьма плачевно.
Напомним, как в Ветхом Завете Господь посрамил и покарал Корея и его дерзких единомышленников, дерзнувших восстать на Моисея и Аарона, говоря: «Полно вам; все общество, все святы, и среди их Господь! Почему же вы ставите себя выше народа Господня? Моисей, услышав это, пал на лице свое и сказал Корею и всем сообщникам его говоря: завтра покажет Господь кто Его, и кто свят»; и посрамил Господь всех мужей, дерзнувших беззаконно восхитить ветхозаветное священство, страшно покарав их (см.: Числ. 16, 1−40). Вот наглядный пример «ветхозаветной кочетковщины».
Напомним также печальный пример Озии, у которого возгордилось сердце на погибель его (2 Пар. 26,16). Однажды Озия вошел в храм, чтобы самому воскурить Господу фимиам на алтаре кадильном. Азария священник и с ним 80 священников Господних не допускали Озию до этого, объясняя ему, что каждение Господу — дело священников, посвященных для каждения, и просили его выйти из святилища. Озия разгневался на священников и не уступил кадильницы. За это ослушание он был мгновенно поражен проказою на челе пред лицем священников. И проказа не покидала его до самой смерти.
Напомним еще судьбу Озы (2 Цар. 6, 6−7), который дотронулся до Ковчега завета, чтобы придержать его от падения, и за это дерзновение был наказан от Бога мгновенною смертью.
КОЛЛИВАДЫ И ИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛИ
Св. Никодим Святогорец был одним из возглавителей т.н. колливадского движения, возникшего на Святой горе Афон во второй половине XVIII века. Вышеупомянутая книга «О постоянном причащении…», составленная св. Никодимом и св. Макарием, оказала огромное влияние на движение колливадов.
Итак, движение колливадов, выступавшее за частое причащение, опиралось в свою очередь на труды св. Никодима, который в вопросах частого причащения пользовался католическими источниками.
В то время не только на Афоне, но и на всем православном Востоке причащаться было принято несколько раз в год (2−3 раза). И вот во второй половине XVIII века на Святой горе Афон разгорается ожесточенный спор о том, как часто следует причащаться Святых Христовых Таин. Одни считали, что Святое Причастие необходимо принимать на каждой литургии, тогда как другие придерживались мнения, что причащаться следует лишь несколько раз в год. Колливады в большинстве своем были сторонниками частого причащения. В 1775 году Вселенский патриарх Феодосий пытался примирить враждующие стороны. Он написал монахам на Афон, что первые христиане причащались каждое воскресенье, а в последующее время христиане причащались каждые 40 дней, и советовал каждому поступать по своей совести и в меру своей подготовленности. Однако это послание не прекратило спора, который продолжался до начала XIX века. В 1819 году Вселенский патриарх Григорий V написал афонским монахам, что причащение должно происходить не в определенные промежутки времени, но в тот момент, когда человек чувствует себя готовым, после исповеди и необходимых приготовлений.
В конце концов колливады были удалены с Афона и разъехались по всей Греции, где в результате их проповедей, а также книг св. Никодима Святогорца и св. Макария Коринфского идеи колливадов стали сильно распространяться, и практика причащения мирянами Святых Таин резко изменяется в сторону учащения. Если еще в конце XVIII века в Греции приступали к причастию 2−4 раза в год, то уже в середине XIX века, как свидетельствует святитель Феофан Затворник, проведший несколько лет в Константинополе, «на Востоке христиане часто причащаются, не в одни великие посты, но и кроме их».
Когда в настоящее время сторонники сверхчастого причащения ссылаются на колливадское движение XVIII века, то забывают, что чисто монашескую практику совершенно недопустимо механически переносить на современную приходскую жизнь и требовать от нынешних мирян такой же строго аскетической и созерцательной жизни, как у исихастов-колливадов на Афоне. Напомним еще раз, что и на Афоне в то время были противники (и таковых было немало) практики сверхчастого причащения. Ни в коем случае не осуждая евхаристическую практику афонских колливадов (она была чисто монашеская), все же необходимо отметить, что в таком важнейшем для духовной жизни человека вопросе, как частота причащения Святых Христовых Таин, требуется строго индивидуальный подход, ибо что полезно и спасительно одному, то может повредить другому и потому не может становиться общеобязательным правилом.
Отметим также, что святитель Феофан Затворник, мнение которого о частоте причащения для мирян приводилось выше, был прекрасно знаком с движением колливадов на Афоне и перевел на русский язык как Добротолюбие, так и «Невидимую брань» Никодима Святогорца — одного из главных вдохновителей колливадского движения.
* * *
И в заключение приведем еще одно высказывание о. Николая (Генералова): «Причащайся хоть каждый день, если у тебя чистая совесть». Но ощущение «чистоты совести» весьма субъективно. У некоторых совесть может быть сожженной, но они, считая себя чистыми от какого-либо греха, без страха Божия и без рассуждения приступают ко Святой Чаше, причащаясь в суд и во осуждение. Истинная чистота совести, или чистота сердца — это состояние святости, к которому только стремится христианский подвижник.
Потому большую ответственность берут на себя те священники, которые не предостерегают свою паству от духовной прелести, связанной нередко со сверхчастым причащением, благословляя всей общине обязательно причащаться за каждой литургией (или каждое воскресенье) без учета различий индивидуального характера и благочестия своих прихожан. Стремление часто причащаться без улучшения нравственности есть желание получить награду без труда, восхитить венцы победы без борьбы над своими страстями. Не есть ли это прямой путь к духовной прелести? Не есть ли это самоутверждение в мнимом духовном превосходстве над другими?
ЦЕРКОВЬ РАЗВИВАЕТСЯ В ИСТОРИИ
Недавно на одном из интернет-сайтов разгорелась дискуссия о том, как часто следует причащаться ныне православным верующим. Приведем точку зрения одного из участников дискуссии прот. Андрея Правдолюбова, мнение которого полностью совпадает с мнением авторов данной статьи: «Думаю, что свят. Филарет Московский и свят. Феофан Вышенский знали творения свят. Иоанна Златоустого, когда писали «раз в месяц» и «не надо учащать». Речь идет о церковной практике наших дедов и прадедов, которая в наши дни меняется. Старец Варсонофий Оптинский, узнав, что прав. Иоанн Кронштадтский благословил причащаться человеку не говевшему (евшему накануне мясо), сказал: «Да, о. Иоанн был великий молитвенник, подвижник дерзновенный; он мог у Господа просить всего и замолить все, а я, грешный человек, не имею такого дерзновения, и поэтому не решаюсь допустить в монастыре нарушение устава для мирян"… Призыв св. Иоанна Злотоустого: «Живи, христианин, так, чтобы заслужить принятие Христа Иисуса ежедневно», по-моему, сороден призыву Спасителя: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48)… Раньше я легко допускал, как самое частое, причащение раз в две недели. Такое же решение вынес совет старцев по предложению о. Иоанна (Крестьянкина) в Псково-Печерском монастыре. Но, увидев, как настойчиво сейчас звучат призывы преодолеть «шизофрению» нашей Матери-Церкви, я «вернулся» к Катехизису с его «раз в месяц"… Для многих начинающих большое значение имеет, каких больше сегодня книг издается, что печатают в православной периодике, какая практика сегодня в той или иной местности (даже если эта практика возникла год назад). Беда, если человек, ежедневно причащающийся, считает, что он живет так же, как прав. Иоанн Кронштадтский или христианин апостольского века. Или если так считает благословляющий его на это духовник… Сейчас налицо изменение церковной практики наших отцов, дедов, прадедов. Говорю это как священник, по крайней мере, в пятом поколении, служащий в восстанавливаемом храме, где до меня служил мой прадед, расстрелянный за веру в 1937 г. Нам (Церкви Русской) есть что ХРАНИТЬ. Почему для некоторых сегодня так неприятны слова свят. Филарета: «(Не причащающиеся) могут и должны участвовать в Литургии молитвой, верой и особенно непрестанным воспоминанием Господа нашего Иисуса Христа, Который повелел сие творить в Его воспоминание (Лк. 22,19)» (Пространный Христианский Катехизис, «О причащении», вопрос 341)? А Катехизис — это не проповедь, где возможны гиперболы и тому подобное, а вероучительная книга… В предреволюционные годы духовенство (условно) делилось на «прогрессивное» и «филаретовское», к которому «прогрессивное» относилось брезгливо-снисходительно. В дальнейшем судьбы прогрессистов были, конечно, разные, но именно эта среда дала больше всего реформаторов-обновленцев». Далее о. Андрей переходит к современным обновленцам: «Одни не хотят соблюдать супружеское воздержание перед причащением, другие — пост. Третьи скажут вам, что правило ко Святому причащению есть «позднейшие наслоения», четвертые призовут причащаться после ужина, как это делали Христос и Апостолы, пятые потребуют поставить Престол на середине храма и так далее».
В той же интернет-полемике мы встречаем также очень верную мысль, касающуюся призывов к «возврату к нормам Древней Церкви» и тем самым к отрицанию всей последующей богослужебной практики: «Это — обновленчество и модернизм. Если вы отвергаете позднейшие наслоения, то вы отвергаете благодатную кору церковного дуба, обдирая его как липку в угоду вашему представлению о молодом деревце. Вы можете оправдываться чем угодно, но это деяние имеет антицерковный характер. Ибо кора эта — плод благодатного действия Святого Духа, пребывающего с Церковью постоянно, а не отошедшего от нее во все вновь обретаемые папирусы апостольского века…».
Таким образом, любой призыв возврата к первохристианской практике в отношении евхаристической дисциплины есть не что иное, как по существу неверие в 9-й член Символа Веры «О Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви». Неверие в то, что и в наше время Церковь руководствуется Духом Святым, как в апостольские времена или в первые века. Поэтому сакраментальная практика Синодального периода (норма, зафиксированная в Катехизисе свт. Филарета) не может рассматриваться в качестве какой-то «ущербной» по сравнению, например, с древнеапостольской, ибо такие утверждения есть не что иное, как хула на Духа Святого, вечно пребывающего в Церкви Христовой. Что касается Синодального периода, то, безусловно, он имел свои отрицательные стороны: Церковь была лишена канонического Патриаршего управления и во многих вопросах своей внутренней жизни была вынуждена терпеть антиканонические вмешательства светской власти, вплоть до смещения неугодных архиереев. Но повторим еще раз: сакраментальная практика Церкви не может вызывать никаких сомнений, и к тому же весь Синодальный период отмечен сонмом святых подвижников (например, преп. Серафим Саровский, великие Оптинские старцы). И впоследствии именно Синодальный период произрастил «плод красный спасительного сеяния» — новомучеников и исповедников Российских.
ВЕК XX: МОДЕРНИЗМ И ОБНОВЛЕНЧЕСТВО
Выскажем свое предположение. Как мы указали выше, в Греции, да и на всем православном Востоке, в результате проповеди колливадов и распространения колливадской литературы миряне перешли к практике частого причащения. Эти идеи и книги стали постепенно проникать и в Россию. Особенно с началом т.н. перестройки, когда открылся «железный занавес» и духовенство и миряне Русской Православной Церкви получили возможность свободно и массово совершать поездки на Афон, в Грецию, в Финляндию, [5] они неожиданно для себя столкнулись с разницей в практике допущения мирян к Святой Чаше: непосредственно перед причащением можно было не исповедоваться, как это принято в многовековой благочестивой русской традиции, в некоторых храмах причащались намного чаще, чем это было принято в России. И некоторые священнослужители, побывав впервые за границей, стали активно проповедовать эту более либеральную литургическую практику у себя на приходах, призывая причащаться верных иногда даже за каждой обедней, хотя в Греции, на Кипре и в других православных странах миряне причащаются отнюдь не каждое воскресенье.
Одновременно с этим в открывавшихся в России после 70-летнего перерыва православных книжных лавках стали продаваться переводы на русский язык трудов американского протопресвитера Александра Шмемана, а также либеральных богословов Свято-Сергиевского богословского института в Париже, призывающих к некоему, не совсем понятному для традиционного русского православного сознания, «евхаристическому возрождению», а именно — к ежелитургийному причащению без предварительной исповеди. Неофитское сознание только что вошедших в Церковь людей, лишенных дара различения духов, восприняло эту американо-парижскую «богословско-литургическую пепси-колу» как некую христианскую истину в последней инстанции, как открывшуюся в эпоху «гласности» подлинную православную духовность, которую в России «продажные епископы-кэгэбэшники» намеренно утаивали от церковного люда.
* * *
В результате обновленчество, казалось бы, уже навсегда отвергнутое, на самом деле как бы растворилось в среде православного духовенства и мирян, изнутри незаметно влияя на верующих, в первую очередь — на учащихся вновь открытых духовных школ. Постепенно взращивалась небольшая плеяда будущих пастырей, симпатизирующих идеям церковного реформаторства, склонных к критической переоценке Священного Предания и святоотеческого понимания духовной жизни в Православии, разделявших идеи литургического модернизма таких деятелей обновленчества, как Введенский, Грановский, Красницкий, Боярский, Титлинов и др.
В 60-е годы питательной средой для развития подобных идей стало участие нашей Церкви в экуменическом движении. Некоторые православные богословы, заражаясь в результате экуменических контактов духом протестантизма и секуляризма, разрабатывали новое модернистско-экуменическое богословие, отвергающее святоотеческую традицию как «средневековую и устаревшую в наши дни», искажающее православную экклезиологию о Единой Церкви и размывающее ее границы.
Под влиянием западных идей «аджорнаменто», принятых Католической церковью на II Ватиканском Соборе в 1962—1965 годах и имеющих целью приспособить Церковь к современному обезбоженному и секуляризированному мiру, обновленческие идеи, в том числе и касающиеся литургической сферы, вновь стали оживать в виде псевдоправославных экуменических публикаций и статей в официальных церковных изданиях.
К сожалению, одним из главных проводников нового модернистского богословия стал известный экуменист Ленинградский митрополит Никодим (Ротов; †1978) — личность во всех отношениях выдающаяся и незаурядная, но, к сожалению, склонная к обновленчеству и филокатолицизму, — пытавшийся идеи «аджорнаменто» внедрить «сверху» в Русскую Православную Церковь. В частности, митрополит Никодим со страниц «Журнала Московской Патриархии» (1975, № 10, с. 58) предлагал богослужебные реформы, проповедовавшиеся в свое время обновленцами: богослужения на русском языке и проч. Однако, по признанию самого митрополита Никодима, «наше аджорнаменто» (!) — введение русского языка в богослужение — «прекрасная сама по себе идея была опорочена раскольниками-обновленцами» (с. 59).
Но и «снизу» дух обновленчества оказался не изжитым. Например, в те же 60−70-е годы в самиздате, а затем перепечатанные на Западе, стали появляться статьи заштатного священника Сергия Желудкова (†1984), учившегося в конце 1920-х годов в обновленческой Духовной академии в Москве (открытой в 1923 году) и посещавшего «новое богослужение» обновленческого епископа Антонина (Грановского) в Заиконоспасском монастыре. В статьях о. С. Желудкова «Литургические заметки» содержится критика литургической практики Православной Церкви (резкая критика «устаревшего» Типикона, предложения о сокращении богослужений и изменении их структуры, о введении инструментального сопровождения пения (орган), высказывания об отрицательной роли иконостаса, о превосходстве католического богослужения по сравнению с православным, призывы к свободе «богослужебного творчества» и т. п.) [7].
Однако в то время все эти обновленческие идеи и течения не проявлялись открыто в Русской Православной Церкви, хранившей здоровый богослужебный консерватизм. Народ церковный молился в немногочисленных храмах, где шла традиционная православная служба на привычном церковнославянском языке, а экуменические статьи в ЖМП и самиздатские обновленческие публикации были малочисленны. Правда, в 60−70-е годы были отдельные случаи совершения богослужения (полностью или отдельных его частей) на русском языке: в Троицком храме Ленинградской Духовной академии митрополитом Никодимом (Ротовым), а также в Спасо-Преображенской пустыньке под Елгавой архимандритом Таврионом (Батозским; †1978), на которого в годы его молодости также оказали немалое влияние обновленческие богослужения епископа Антонина (Грановского) в Заиконоспасском монастыре в Москве, которые он посещал в 1920-е годы.
Остановимся чуть подробнее на жизни и литургической практике о. Тавриона, ибо на его имени часто спекулируют современные обновленцы. Архимандрит Таврион (Батозский), проведший много лет в тюрьмах и лагерях, был личностью благочестивой и по-своему незаурядной. Многие свидетельствуют о его неподдельной любви к людям, приезжавшим к нему. Но, к сожалению, несмотря на свою высокодуховную жизнь, архимандрит Таврион имел католические и обновленческие симпатии, проявлявшиеся в его богослужебной практике. Об этом, в частности, подробно писали схиархимандрит Иоанн (Маслов) в своем труде «Глинская пустынь» (М., 1992; 1994), архимандрит Рафаил (Карелин), а также наш журнал «Благодатный Огонь» (2002, № 9).
После изгнания о. Тавриона из Глинской пустыни Собором ее старцев в 1958 году за введение западных католических обычаев в этой обители, прославленной своими высокими православными традициями, архимандрит Таврион в 1969 году переезжает в Спасо-Преображенскую пустынь недалеко от Риги под Елгавой, где становится духовником. В это время пустыньку начинают посещать многие верующие, особенно из Москвы. Литургическая практика о. Тавриона носила не вполне традиционный для Православия характер: в храме находилась католическая статуя Сладчайшего Сердца Иисуса, богослужения совершались отчасти на русском языке. По воспоминаниям прот. Валентина Асмуса, «приснопамятный архимандрит Таврион в пустыньке под Ригой читал воскресные каноны Октоиха в русском переводе Ивана Ловягина. Этот точный добротный перевод звучал, увы, очень коряво и, вопреки намерениям о. Тавриона, вовсе не был понятнее славянского текста» (Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. М., 1999. С. 226). Архимандрит Таврион ввел в пустыньке ежедневное причащение, что многих (как священников, так и мирян) сильно соблазняло, тем более, что причащал о. Таврион практически без исповеди и всех подряд ежедневно, иногда даже и инославных. Возвращаясь в Москву после посещения пустыньки, многие верующие пытались подражать такой практике о. Тавриона и причащаться на каждой литургии ежедневно, что иногда влекло за собой весьма плачевные последствия в духовном и душевном состоянии некоторых из этих паломников. Один известнейший духовник Троице-Сергиевой лавры в 1970-е годы не благословлял своим духовным чадам ездить в пустыньку под Елгавой к о. Тавриону, а если уж кто и собрался ехать — то ни в коем случае не причащаться у него.
Что касается католических симпатий, то скорее всего они связаны с западноукраинским происхождением о. Тавриона, где униатское влияние оставило свой отпечаток на церковной жизни, и прежде всего — на обрядовой ее стороне, которая запечатлелась в нем с детства. Обновленческие же симпатии, как мы упоминали выше, сложились у о. Тавриона в начале 1920-х годов, в ту пору, когда он в Москве посещал Заиконоспасский монастырь, где служил обновленческий епископ Антонин Грановский. Вероятно, эти реформаторские богослужения еп. Антонина произвели глубокое впечатление на молодого о. Тавриона.
Несмотря на свои литургические «особенности», архимандрит Таврион был, несомненно, добрым пастырем и поступал вопреки православной традиции, скорее всего, по простоте своей или по неведению.
НЕООБНОВЛЕНЧЕСТВО
Свои идеи церковные реформаторы в 1990-х годах распространяли и через светские, антиправославно настроенные СМИ (например, «Церковно-общественный вестник» — приложение к «Русской мысли», «НГ-религии» и др.). Стал озвучиваться почти весь набор обновленческих преобразований начала ХХ века: переход Русской Церкви на новый календарный стиль, сокращение богослужений, отмена постов, упразднение иконостаса, причастие без предварительной исповеди, перевод богослужения на современный русский язык… Эта хорошо продуманная революционная «перестройка» Церкви должна была завершиться разрушением Русского Православия. Недаром на Западе деятельность московских неообновленцев всячески поощрялась. Так, например, в 1995 году в самом центре Москвы стала вещать прокатолическая радиостанция «София», в передачах которой из уст московских священников А. Борисова, Г. Чистякова, В. Лапшина и др. усиленно пропагандировались обновленческие, экуменические и филокатолические идеи. Вокруг этого рупора католической пропаганды и объединилась немногочисленная группа сторонников церковного «обновления», как они сами себя называли. В Москве открылись модернистско-обновленческие учебные заведения: Библей¬ско-богословский институт, Общедоступный университет, основанный прот. А. Менем, Высшая православно-христианская школа (ныне — Свято-Филаретовский институт), где преподаются идеи реформации традиционного Православия. Издается соответствующая литература, проводятся своеобразные катехизические курсы, на которых взращивается новая разновидность христиан, не имеющих никакого представления о многовековых традициях (в том числе и богослужебных) русского Православия.
КРИПТООБНОВЛЕНЧЕСТВО
В последние годы наряду с полностью скомпрометировавшей себя маргинальной группой нынешних сторонников церковного «обновления» стали все громче заявлять о себе пастыри, которые на словах говорят: «Отрицаюся ти, неообновленче Кочетков, и всех дел твоих, и всех идей твоих, и всего служения твоего и всея гордыни твоея», — а на практике не прочь осуществить (только, как они заявляют, без революционных методов о. Георгия) все те же богослужебные реформы. Явление это было бы точнее всего назвать «криптообновленчеством».
В некоторых московских храмах эти священники-криптообновленцы уже практически отменили исповедь непосредственно перед сверхчастым причащением своих прихожан, объясняя это затруднительностью и невозможностью так часто всех исповедовать, а также стремлением отделить друг от друга два различных таинства. В этом, по мнению таких священников, и заключается так называемое «евхаристическое возрождение» (?!). Поражает примитивизм такого «литургического богословия». Это — не евхаристическое возрождение, а самая настоящая профанация Святой Евхаристии, ибо в этом «возрождении» проявляется полное непонимание понятий греха и покаяния. Напрашивается закономерный вопрос к «возрожденцам»: если к Телу и Крови Христовым допустимо подходить не очистившись от грехов в таинстве исповеди, то не становится ли абсурдным и требование приступать к святым Таинам натощак — ничего не евши и не пивши после полуночи? Не логичнее было бы тогда сократить евхаристический пост по примеру наших «братьев-католиков» до одного часа перед причащением?
Отметим также, что «криптообновленцы» в принципе не возражают и против других обновленческих реформ, в частности, постепенной русификации церковнославянских богослужебных текстов по образцу работы дореволюционной синодальной комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) [8].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Неужели такие светочи Русского Православия, как преп. Серафим Саровский, старцы Оптиной и Глинской пустыни, святители Филарет Московский, Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, недавно почивший старец Иоанн Крестьянкин и ныне здравствующий Святейший Патриарх Алексий II неразумнее и менее духовно образованны, нежели протестантствующие апологеты т.н. «евхаристического возрождения» — прот. А. Шмеман, прот. Н. Афанасьев и прочие либеральные идеологи «возврата к литургической практике ранней Церкви», в том числе духовные наследники и эпигоны обновленцев начала ХХ века — священники Кочетков и Лапшин?
Обновленцы начала ХХ века, а также их современные духовные последователи — неообновленцы (этот термин, так раздражающий современных модернистов, впервые употребил на Епархиальном собрании 1993 года Святейший Патриарх Алексий, и с тех пор это слово прочно вошло в церковное употребление) являлись и являются по сути разрушителями традиционной православной церковности, реформаторами многовековой литургической жизни Церкви. За любыми их демагогическими разглагольствованиями о «возврате к древней литургической практике», о «евхаристическом возрождении», о «более открытом богослужении» и т. п. скрывается простая цель — мутация традиционного русского Православия в модернистское неохристианство, или протестантизм «восточного обряда». Вопреки всем усилиям неообновленцев по реформированию и обновлению якобы «застывшего в средневековье», «темного, тупого и мракобесного Православия», наша миссия должна, как и во все времена, заключаться в сохранении церковных преданий, которые заповедовали нам святые Отцы и подвижники Православной веры.
«Благодатный огонь», 2007, № 16 (апрель)
СНОСКИ:
1. Например, замечательный подвижник ХХ века игумен Никон (Воробьев) в Завещании своим духовным чадам призывал «твердо держаться православной христианской веры и прилагать до смерти все усилия ко спасению души через исполнение евангельских заповедей и частого (не меньше одного раза в год) исповедания грехов и причащения» («Нам оставлено покаяние». М., 1997. С. 414).
2. В современной католической литургической практике все посты практически упразднены (в том числе и Великий); предписывается лишь воздерживаться от пищи за один час до причащения, и существуют незначительные ограничения в пище в Пепельную Среду (начало Великого поста) и в Великую Пятницу. Скоромная пища разрешена в течение всего года. Для современных обновленцев — приверженцев обмiрщенной Церкви и секуляризированного, облегченного христианства, — прекрасный пример для подражания.
3. Обновленцы 1920-х годов обвиняли Патриаршую («тихоновскую») Церковь в черносотенстве и борьбе с «коммунизацией церковного уклада жизни». А нынешние — в фашизме и в борьбе с демократизацией церковной жизни.
4. Священник Александр Борисов в своей книге «Побелевшие нивы» (М., 1994) пишет: «Тогда это вызвало насмешки церковных снобов. Но может быть это не так уж и смешно? Быть может, пройдет какое-то время, и наши потомки будут недоумевать, как могло случиться, что… миллионы христиан на много веков были отгорожены иконостасом… Очевидно, настало время подумать о том, не будет ли служение литургии, подобное возобновленному епископом Антонином, способствовать более полному и сознательному участию всех находящихся в храме в Евхаристии» (с. 175−176). А вот слова самого реформатора еп. Антонина (Грановского), которому призывал подражать свящ. А. Борисов: «Вот эти два наших приобретения: русский язык и открытый алтарь представляют два наших разительных отличия от старого церковного уклада. Они так претят Тихону (Святейшему Патриарху — авт.), то есть поповству». О себе Антонин говорил следующее: «Реформистская деятельность инициатора СЦВ, епископа Антонина, началась еще при благополучном самодержавии патриарха и тогда вызвала его неудовольствие и репрессии… Тихон прислал официальный запрет: не отступать ни в чем от общей практики служить, как все, иначе грозил репрессиями». «Тихоновцы — обскуранты, реакционеры, черносотенцы». Устав СЦВ объявлял войну «религиозной эксплуатации», «жреческому профессионализму» и обещал верующим «самую широкую демократизацию неба, самый широкий доступ к лону Отца Небесного».
5. Финляндская Православная Церковь подчинена уже много десятилетий экуменически и обновленчески настроенным Вселенским патриархам.
6. Вот один из многочисленных примеров: Андрей Расторгуев, род. в 1894 г. В 1922—1923 гг., будучи священником, уклонился в обновленческий раскол, где в 1928 г. возведен в сан епископа в брачном состоянии. Занимал до 1943 г. ряд кафедр. В 1943 г. принес покаяние и принят в сане протоиерея с назначением настоятелем Воскресенского храма в Сокольниках. В 1944 г. награжден митрой и зачислен в число преподавателей новооткрывшегося Богословского института. И таких примеров немало.
7. Справедливости ради следует признать в о. Сергии Желудкове честного, ищущего, порой «заблуждающегося человека», трезво оценивавшего тяжелое положение Русской Православной Церкви в СССР, что, в частности, выражалось в его защите Церкви и Святейшего Патриарха Пимена в переписке с А.И.Солженицыным. Этой нравственной честностью и преданностью Церкви о. Сергий разительно отличается от обновленцев и церковных оппозиционеров ХХ века, в том числе и нынешних.
8. В результате работы этой комиссии язык основных богослужебных книг (Триодь постная, Триодь цветная, Октоих) был заметно русифицирован и лишен былой красоты. Но церковный народ в то время дружно отверг эти тексты, предпочитая старые. Приведем свидетельство Б.И.Сове: «Исправленные издания богослужебных книг, особенно Триоди Постной и Пентикостариона, распространялись довольно медленно, встречая во многих местах (например, в Валаамском монастыре) оппозицию».
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | Следующая >> |
