Великорецкий Крестный Ход

Впечатления паломницы

В этом году мне посчастливилось во второй раз пройти Великорецким Крестным ходом. Радость это особая, она как сочный тяжелый плод выращенного тобой урожая. Радость от хорошо выполненного трудного дела, какое-то новоселье в душе. Так, наверное, бывало раньше, когда всем миром строили храм. Вот так же, через Крестный ход выстраивается наша дорога к Богу, наша Литургия.

Золотыми, сияющими нитками Крестных ходов мы шьем, подновляем духовное одеяние нашей Родины. Расползается и ветшает оно в грязи бытовых неурядиц, будничных грехов, маловерия. А тут — молитвенная собранность — и сшивается вновь, латается духовная рубашка, белые ризы Святой Руси.

Крестный ход даже внешне похож на огненную иглу с шелковой ниткой. Во главе Крестного хода сплоченная группа священников в ризах, певчих и хоругвеносцев, с горящим фонарем, с крестом, с хоругвями. Здесь шествует чудотворная икона, а дальше тянется разноцветная, гибкая, длинная людская нить. Крестный ход светозарно прошивает просторы родной земли, — и тьма оседает, отступает, рассеивается.

Во время Крестного хода я вела дневник: короткие заметки, что успевала записать на привале. Мне думается, что эти путевые заметки — живые свидетели того, как без суеты, в ежедневном труде является в наш мир чудо.
В Крестном ходе все бытовые мелочи одухотворены молитвой. Пять дней Крестного шествия ведут в день единый, день воскресный, все объединено Литургией.
Всех, причастившихся Крестному ходу, покрывает благодать. И от того каждый встречающий Крестный ход, провожающий, каждая бабушка, наливающая воду паломникам, все — одно, все — семья, и все чувствуют это и радуются.
От того так прикипаешь сердцем к тому краю, по которому шел Крестным ходом, к тем людям, с кем шел, от того тянет тебя возвращаться в Вятку из года в год.

Хорошо сказал один из вятских батюшек, непременный участник Великорецкого хода протоиерей Андрей Кононов, что Крестный ход — это делание любви. Бог есть любовь, а мы, собираясь во имя Божие, через трудности пути, преодолевая боль, постигаем эту любовь через самое простое: учимся замечать ближнего, помогать и снисходить друг ко другу, покрывая все любовью.

Вечером перед выходом Крестного хода я отправилась в Серафимовский собор, где находится Великорецкая икона святителя Николая, чтобы приложиться к образу. Еще по дороге к храму встречались группки людей, по внешнему виду которых можно было сразу определить, что это паломники.

Серафимовский собор и расположенный рядом Успенский Трифонов монастырь предоставляют приют людям, приехавшим из других городов для паломничества на реку Великую. Во дворе собора на стенде подробная информация: маршрут Крестного хода, правила поведения, список необходимых вещей и продуктов, расписание поездов и автобусов. В храме шла всенощная. Чувствовалась общая радостная атмосфера, предощущение праздника.

3 ИЮНЯ, ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТИ

В 7 часов утра — Литургия в Серафимовском соборе. На пути к храму мне встретились двое военных с собаками, проверявшие тротуары и обочины дороги, по которой должно было пройти Крестное шествие (видимо, на наличие взрывных устройств).
Собор полон народа, к 9-ти часам заполняется людьми и площадь перед храмом. С раннего утра идет дождь, а ведь до этого дня в Вятке стояла жаркая солнечная погода.

По окончании Литургии — акафист Николаю Чудотворцу, затем чтимый образ святителя выносят из дверей храма. Великорецкий Крестный ход начинается! Вслед за чудотворным образом соборную территорию покидают паломники и колонной движутся к Трифонову монастырю. Под колокольный звон людская река втекает в святые врата, на монастырский двор. Отсюда, по окончании Литургии в Успенском соборе, которую служил митрополит Вятский и Слободской Хрисанф, и молебна на святом источнике, около 10 часов Крестный ход выходит на улицы Вятки и направляется к мосту через реку.

Вот оно, началось! Нам предстоит пройти 150 км за 5 дней по хлябям и весям Вятской земли. Пестрой толпой, свеженькие и радостные, готовые преодолеть все испытания, мы покидаем город.

Вятка стоит на холмах, и теперь по ним текут реки дождевой воды. Впереди нашей колонны следует милицейская машина. Движение транспорта на улицах, по которым проходят паломники, приостановлено. С тротуаров нас приветствуют вышедшие проводить Крестный ход горожане. Особенно много провожающих у часовни Архангела Михаила на Раздерихинском овраге, около которой батюшки кропят нас, крестоходцев, святой водой. За сегодняшний день мы должны пройти 18 км.

Перешли мост через Вятку, в Макарьевском Свято-Троицком Александро-Невском женском монастыре, куда мы приходим в 12 часов — первая остановка. Дождь все идет. Паломники отдыхают, расположившись кто где мог, на траве и асфальте. Перед иконой, не обращая внимания на дождь, служится акафист. В монастырскую часовню выстроилась очередь, чтобы приложиться к покоящимся там мощам новомученика, священноисповедника Виктора (Островидова), епископа Глазьевского.

Незнакомые старушки раздают паломникам «на дорожку» гостинцы: блинчики, сахар, пряники. «Возьми, доча, обязательно пригодится».

Затем напутственную речь произносит предстоятель Крестного хода, игумен Тихон (Меркушев). Он говорит о том, что Крестный ход — это не прогулка, а молитвенный труд, объединяющий нас во славу Божию, и это не место пропаганды каких бы то ни было политических взглядов. (Потом я увидела группу ребят из РНЕ с хоругвями, к которой, видимо, и относились слова игумена. Они прошли весь путь, держась в конце колонны.)

В 14 часов покидаем монастырь. Настоятельница игуменья София вышла за ограду и напутствует нас.

Дорога свернула с шоссейной трассы в поля. Прошли первую деревню. Хозяева выносили нам ведра с колодезной водой.

15.30 — первый привал в поле. После молебна — получасовой отдых. На этой остановке прежде проводился обряд воцерковления в Крестный ход, который давал еще и возможность сосчитать количество людей, участвующих в нем. Но вот уже второй год, как обряд отменен. Два года назад число участников Крестного хода, после такого подсчета называлось около 5 тысяч. На мой взгляд, и в этот раз людей было примерно столько же.
Стал накрапывать дождь. Заметила в колонне несколько колясок с младенцами. Самому маленькому паломнику примерно полгода, у мамы и папы большущие рюкзаки за спиной. Все трое прошли до конца. Конечно, таким семьям — с детьми, с колясками — помогают все, кто чем может.

Некоторые паломники шли босиком, а кое-кто всю дорогу протопал в шлепанцах на босу ногу, хотя временами становилось холодно. Среди паломников есть и священники со своими матушками и ребятишками, есть монахини. Вообще народ все больше среднего возраста, а вот бабушек «белых платочков» уже не так много. Есть среди крестоходцев инвалиды-колясочники. Один из них постоянный участник Крестного хода. Ему помогают несколько мужчин — то тянут, то подталкивают коляску.

В 17.30 — остановка в деревне на 40 минут. Дождь перестал. На каждом привале служится молебен свт. Николаю, а перед выходом поются тропари. Но за время перехода паломники растягиваются настолько, что, когда идущие в конце подходят к месту привала, молебен уже давно закончен и пора выходить.

В течение каждого перехода, между остановками, обязательно должен петься или читаться акафист Николаю Чудотворцу. Вокруг батюшек, идущих в колонне, образуются группы, к которым присоединяются все желающие, и в которых акафист обязательно распевается, хотя из-за плохой дороги делать это иногда весьма затруднительно.

Снова полил дождь. Очень душно, так что некоторым людям становится плохо, и в разных концах колонны то и дело раздается крик: «Врача! Врача!» Крестный ход сопровождает отряд врачей и спасателей, которые сразу приходят на помощь.

Около 19 часов была еще остановка, и к 21 часу пришли в село Бобино — место нашего первого ночлега. Как только стали служить молебен на горе у поклонного креста, где прежде находилась церковь, разразился сильнейший ливень. Услышала, как паломники говорят между собой, что «дождь на Великую нас не пускает — знать, грехи умножились». После акафиста ливень прекратился и сразу — солнце. Нашла ночлег в одном из ближайших домов. Спаси Бог хозяина этого дома, Анатолия, приютившего у себя дюжину паломников. Все мы обогрелись, высохли и напились горячего чаю.

4 ИЮНЯ, ВТОРОЙ ДЕНЬ ПУТИ

За этот день мы должны пройти самый длинный участок пути, от Бобино до Монастырского — 50 км.
В 3 часа утра, после молебна, выходим в путь. Как будто только этого и ждал, сразу стал моросить дождик. Часовой привал в 5 утра в полупустой деревне. Какая-то женщина из окна своего дома, накипятив воды, разливает ее паломникам по кружкам.
Хмарь висит в небе. Всю дорогу поют птицы. Идем по лесной дороге, раскисшей от дождя, скользкой, с глубокими колеями, поросшими травой. С неба течет и течет вода. Вода хлюпает под ногами. Заметно похолодало. Время от времени образуются «пробки» в особенно узких для прохода местах, где расползлись глубокие, непролазные лужи. В одном месте пришлось пробираться через настоящий бурелом — упавшие на дорогу деревья преградили путь. Каково-то пришлось тем, кто шел с младенцами, да инвалидам!
Наконец, в 8 часов — остановка в чистом поле, под дождем. Вымокли все, укрыться негде, холодно. Осталось еще 12 часов пути до ночлега, где будет крыша над головой. Но некоторые паломники эту крышу несут с собой, и теперь оперативно устанавливают маленькие палатки. Отдыхаем, то есть мерзнем, 1 час.

В 11 пришли в Загарье. Нас встречают местные жители, бабули в ярких платках, приехавшие из окрестных сел. На площадке у разрушенной церкви уже установлены хоругви и подсвечники, служится молебен с акафистом.
Этот Крестный ход пришелся на дни Пятидесятницы, до отдания Пасхи. Весь путь сопровождает нас пасхальное приветствие «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!» Пасха длится!

После молитвы отдых на полтора часа. Кто-то из начальства позаботился доставить сюда две полевые кухни, которые снабжают паломников кипятком. Мы этому были несказанно рады.
В Загарье услышали от о. Тихона о том, что жители села Монастырского в последнее время охладели к приему паломников, ибо из года в год поведение последних вызывает все больше нареканий. Предстоятель просил нас быть ответственнее, внимательнее, не оставлять за собой мусор и напомнил о запрете разводить костры.

В местном магазине, куда я зашла в надежде купить полиэтиленовый дождевик или пленку, их не оказалось, но от подобных мне желающих не было отбоя, и сердобольная продавщица предлагала нам воспользоваться полиэтиленовыми мешочками для мусора, которые в тот день шли нарасхват.

В 14.30 достигли деревни Пашичи, где остановились на час. Только расположились на привал, дождь полил с новой силой. Как будто говорил, что, мол, нечего вам расслабляться, нужно трудиться, и молиться, и идти, идти все вперед. Так что, замерзшие и промокшие, мы полежали немного, встали и пошли.

Дорога (один из трудных участков) сначала шла через поля, а потом по лесу. Продвигались очень медленно, дружно месили ногами расквашенную глину. Огромные тяжелые глиняные «лапти» налипали на сапоги, шагать становилось все труднее. Обувь норовила остаться в грязной жиже.
Почти падаю духом, но посмотрю на других, как они держаться, особенно на бабушек, сгорбленных, тихо и упрямо идущих, опираясь на палки-посохи, и за себя стыдно становится, и сил прибавляется.
А какая у людей обувь! Кто в мыльницах, кто в раскисших от воды ботинках и туфлях, из которых сочится жидкая грязь, кто в кедах, закутанных в полиэтиленовые обмотки — и как им трудно и холодно, а ведь терпят все и идут, шепчут, поют молитвы и идут.

В 17 часов — село Кленовое, часовой отдых, в 18 — снова в путь.
Ну и жутким был этот переход! Хорошо, что к концу дня дождь все же затих.

Вымотанные, к 20 часам выбрались из леса к селу Монастырскому, и сразу на молебен. О. Тихон после службы отметил, что такого трудного перехода, под ливнем, как в этот день, не было уже давно, а немощным и болящим предложил утром доехать до Великорецкого на автобусе. В селе к приходу паломников установили несколько больших брезентовых военных палаток.

Остановилась на ночлег в доме у Владимира, гостеприимного хозяина, который вместе со своей супругой принимал нас — знакомых и незнакомых, со всем радушием. Они истопили баню (!), позаботились о просушке нашей амуниции: и горячая печка, и вся кухня были завешены мокрой одеждой.

Надо сказать, что такие «люксовые» условия были далеко не у всех паломников, многим не удалось просохнуть, и люди так и шли следующий день в хлюпающих ботинках и мокром белье.

5 ИЮНЯ, ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПУТИ

Подъем в 2, выход в 3 часа утра, после молебна. Нужно пройти за день 22 км. Идем молча, дождя пока нет, холодно. Маленьким детям труднее всех приходится в такой ранний час, они засыпают на ходу. И вот, вижу, как одного такого спящего паломника лет четырех мама везет за собой, крепко привязав его к тележке для сумок.

Первая остановка с 5 до 6 утра, все спим. До сих пор дорога была сносная. Но после привала идти с акафистником в руках и читать уже невозможно — все внимание занято тем, что под ногами: узкие и высокие скользкие колеи, между ними глубокие засасывающие лужи, переплетенные корни деревьев — чуть не доглядел, и… привет.

А лучшая из дорог в Крестном ходу — когда колонна идет через поле, по сочной траве и можно спокойно озирать окрестные просторы. Вокруг такая красота! Травы и деревья сияют оттенками зеленого, цветы коврами устилают поля — все это на холмах, далеко-далеко видно — и над всем — небеса и пение птиц! Никакие туземные Гаваи с их крикливой экзотикой не сравнятся с чудесной гармонией русских просторов. Кажется, что все вокруг поет, и небо, и лес, и поле.

Между паломниками выделялся седой, сгорбленный старик, который шел, опираясь на две палки. Он был, видимо, самым старшим из всех участников Крестного хода. Как оказалось, зовут его Дмитрий Романович Чудиновских, он 1918 года рождения и каждый год паломничает на Великую, да еще, как он сам сказал, «сказки сказывает» попутчикам, чтоб те не скучали.

Дмитрий Романович живет в селе Чудиново, недалеко от Великорецкого. По обычаю, местные жители отправляются в паломничество каждый из своей деревни, когда Крестный ход оказывается рядом с ней. Последние 5 лет Дмитрий Романович проходит Крестный ход полностью, из Вятки и обратно. Позже я услышала некоторые из его «сказок»: как воевал в Великую Отечественную, как «языков» брал, про храм в Чудинове, где он служит уже 20 лет, раньше старостой, теперь сторожем. На расспросы, трудно ли ему в его годы в Крестный ход идти, Дмитрий Романович ответил, что ему «как раз с каждым годом легче».

Вторая остановка в 8 утра на 40 минут. Весь день идем через вымершие деревни. Кое-где почти целые, добротные еще дома — сюда бы хозяина с руками! А сколько сирени, густой, смачной, душистой. Кусты сирени среди полей отмечают следы былого человеческого жилья.

В Горохово приходим в 10 часов. Служится молебен с акафистом в восстанавливаемом храме во имя Казанской иконы Божией Матери. За те 2 года, что я его не видела, храм очень похорошел. Он встретил паломников сияющим новеньким куполом, побеленными снаружи стенами, застекленными окнами. То, что этот поруганный, взорванный и обобранный храм, руины которого укоряющим перстом торчали посреди заброшенной деревни, от которой и вовсе ни единого дома не осталось, и дороги-то быльем поросли — ныне оживает, восстанавливается — есть настоящее чудо. Это свидетельство благоволения и помощи Божией тем, кто без всякой для себя корысти служит имени Его.

После акафиста проходит молебен с водосвятием на Казанском источнике рядом с храмом. Пока служба шла, прошел ливень, потом все стихло и, наконец, выглянуло долгожданное солнышко, стало заметно пригревать. Знакомая моя заметила: «Вот как ласков к нам Господь. Перед тем, как людям окунуться в святой источник, погоду потеплее устроил, а то, по холоду, и народу бы меньше искупалось». К купальням на источник и за водичкой, и в самом деле, огромные очереди выстроились. А люди все радостные, как будто и не было трудных километров по грязи.
Перед храмом раздавали, в первую очередь детям, кашу и кипяток из больших чанов, гревшихся на костре. Отдыхали в Горохово до 12 часов.

Затем еще переход и остановка в нежилой деревне в 14 часов. И сразу дождь, который закончился лишь на подходе к Великорецкому, куда мы дотопали к 17 часам.

Местные бабули встречали нас еще в лесу, за час ходьбы до села: «Христос Воскресе! Внучики наши идут, внучики!» И вдруг на обочине лесной тропинки — иеромонах в черной мантии, улыбается, кланяется: «Христос Воскресе!» Удивляюсь про себя — откуда бы здесь монаху взяться? На праздник приехал?

Но вот уже совсем, кажется, близко, все Великорецкие храмы как на ладони: воздушная колокольня, а рядом купола церквей. Дорога размыта, в корягах, рытвинах, скользких бревнах, но мы летим, почти на крыльях, все вперед.

Кажется, все жители села вышли навстречу: «Христос Воскресе!» «Воистину Воскресе!» Нас приветствуют, как родных, отыскивают старых знакомых. И вот еще диво: перед храмами красуются белые каменные Святые врата, которых не было 2 года назад, но которые когда-то стояли на этом месте. Мы проходим под ними, и оказывается, что вся территория великорецких храмов обнесена теперь оградой.

На ступенях Никольского собора служится молебен, затем с пастырским словом обращается к нам предстоятель Крестного хода.
Из его речи мы узнаем, что отныне, по благословению Святейшего Патриарха, в Великорецком учреждается Спасо-Преображенский Свято-Никольский мужской монастырь, а о. Тихон является его строителем. Вот это радость! Значит, на этом святом месте не только один раз в год, а постоянно будет возноситься усердная молитва к Богу и великому угоднику Его Николаю!

И вспомнилось, как еще в Горохове игумен Тихон говорил о значении явления образа святителя Николая на реке Великой. О том, как вплетена история Вятского края в историю России. О Крестном ходе батюшка сказал тогда, что он выполняет задачу собирания православных в единое целое, объединяет Православную Русь, являет живой опыт соборности, без которого нет Церкви.

На берегу реки Великой, у места явления иконы, началось Всенощное бдение. Среди народа, стоявшего на поляне перед часовней-алтарем было много тех, кто приехал на праздник из соседних сел, районных центров и из самой Вятки. Всенощная шла своим чередом, небо все хмурилось тучами, когда где-то посреди службы, после прославления имени Господня, алтарь вдруг облило золотым светом — это закатное солнце, огромное, яркое, какого мы давно не видели, освободилось, наконец, от облачного плена, чтобы сиять на празднике.

По окончании Всенощной, около 9 часов вечера, я вернулась в дом. Перед монастырской оградой для паломников разбиты военные палатки. Такие же палатки для священников стоят около Никольского храма.

Да, остановилась я, как и в позапрошлом году, в доме у бабы Али. Тут полно народу: в комнатах, на сеновале, в кухне и за печкой. Встретила старых знакомых: Валентину и Римму из Риги и Валентину с дочкой Верочкой из Великого Устюга. Верочке сейчас шестой год, уже четыре года она с мамой паломничает на Великую. Помню, как рано утром ее, еще спящую, мама несла на руках. Кто-то предложил Валентине понести дочку, но та не позволила, сказав: «Все свое должна сама нести». Они проходили тогда столько, сколько мог выдержать ребенок: в первый год — один день, во второй — два. А теперь Верочка прошла весь путь своими ножками, с крохотным рюкзаком за спиной, без всяких капризов.
Вообще, знакомых оказалось больше: те, кого я не помнила, узнавали меня — и все казались родными.

Хозяйка дома, Алевтина Сергеевна, рассказала нам, как в прежние времена всех жителей села собирали по приказу начальства и выставляли живой цепью вокруг поселка, чтобы они не пропускали бабушек-паломниц, шедших к месту явления иконы.

А в Вятке хозяйка квартиры, где я остановилась, вспоминала, что в 1978 году она видела, как тех же паломниц гоняли с моста через Вятку: «Июнь выдался холодным, 3-го числа шел снег. Бабушки в платочках подходили к мосту, а милиционеры их не пропускали. Тогда бабушки „маскировались“ — они садились на пригородные автобусы, взяв билет до какой-нибудь деревеньки, а, миновав мост, шли пешком».

Дико было сознавать, что эти гонения происходили не «при царе Горохе», а совсем недавно, и передо мной сидели невольные участницы тех событий. А в этом году исполнилось 15 лет, как Великорецкий Крестный ход официально возобновлен.

6 ИЮНЯ, ПРАЗДНИК НА РЕКЕ ВЕЛИКОЙ

В этот день две Литургии: в 6 часов и в 9.30. С самого утра на небе — ни единого облачка. Абсолютно чистое, будто промытое, голубейшее небо сияет над Великой. Народу на берегу много, а люди все подходят. Трудно сказать, сколько же бывает людей в Великорецком в день праздника — 10−12 тысяч? Кто знает. Конечно, не все вникают в духовный, церковный смысл этого дня, для кого-то это повод гульнуть, кто-то едет «за водичкой». Но тех, кто едет сюда с молитвой и верой, гораздо больше.

Торжественно и радостно шла Литургия в этом удивительном храме, где есть алтарь, а стен нет и крыша — небо. Вот оно — торжество Пасхи на Великой. Послезавтра будет отдание праздника, а теперь все священство в облачении красного цвета, поются пасхальные тропари и на возглас: «Христос Воскресе!» «Воистину Воскресе!» — отвечают сразу тысячи голосов и сливаются в один, и радостное ликование живой, ясной, вечной веры переполняет сердце.
Такого праздника я еще не видела, удержать бы хоть немного этого света в своей душе.

Звоном колоколов встречали прибывшего митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа. Присутствовали на празднике важные гости, представители власти. На вертолете прилетел полпред президента в Приволжском ФО Сергей Кириенко.
Владыка Хрисанф, величественный, в сверкающем на солнце облачении, возглавил водосвятный молебен на источнике. Владыка привез известие, что игумен Тихон назначен наместником Свято-Никольского монастыря.

Среди тех, кто молился за Литургией, выделяется один паренек, одетый в парадную морскую форму с белыми аксельбантами и бескозырку. Эту бескозырку я приметила еще в первый день Крестного хода. Оказалось, зовут матроса Василием, он вятский, из города Санчурска. «Два года отслужил в Севастополе, демобилизовался, денек побыл дома — и в Крестный ход» — так отрекомендовался, сияя улыбкой, сам Василий. Форму с собой в рюкзаке нес.

После службы я поднимаюсь на гору, что возвышается над источником. На вершине ее недавно установили Поклонный крест в память о подвиге тех, кто, несмотря на гонения, шел сюда, чтобы исполнить дедовский завет и «сохранил для нас путь спасения — Великорецкий Крестный ход», как написано на табличке рядом с крестом. Перед ним горит множество свечей.

Внизу, в сторонке стоит машина «Скорой помощи». Подхожу, чтобы наложить пластырь на мои вздувшиеся мозоли и вижу, как обрабатывают в кровь стертые ноги других паломников. По сравнению с этими ранами мои мозольки — просто смех, а эти люди, несмотря на боль, хотят идти до конца.

К иконе святителя Николая, которая установлена в центре поляны перед алтарем, тянется нескончаемая очередь. К вечеру ее перенесут в Спасо-Преображенский собор. А на колокольню пускают мальчишек и те трезвонят во все колокола к общей радости.

7 ИЮНЯ, ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ

Акафист с молебном в час ночи в Спасо-Преображенском соборе. Здесь спали паломники, и потому в храме очень душно. Выходим из Великорецкого в 2 часа. Вокруг заливаются соловьи. Какое-то время идем по той же дороге, по которой пришли сюда. Я оборачиваюсь и прощаюсь с дивным местом. Розовеющая в рассветном небе колокольня еще долго провожает нас. До места последней ночевки, Мурыгино, предстоит пройти 34 км.

В обратный путь до Вятки обычно идет меньше паломников, около трети из них по разным причинам вынуждены покинуть Крестный ход. Но некоторые, наоборот, встают в строй. Так, от Великорецкого с нами шла группа учащихся 5 класса средней школы города Слободского со своей учительницей.

В 3.15 — первая остановка на полчаса. Нас сразу атаковали полчища комаров.
Следующий привал с 5 до 6 утра.
Третья остановка — в заброшенной деревне, на 40 мин. Выходим в 8.20. Солнышко пригревает.

В 9.30 — снова привал, в лесу у родника. Впереди самый долгий и трудный переход через Медянский бор, предупреждает о. Тихон, поэтому отдыхаем целых 2 часа. Разводить костры на обратном пути запрещено. Те, у кого есть походные примусы, кипятят воду. Выступаем с привала в 11.30. Солнце уже припекает, и комары пируют над нами.

Переход занял 3 часа! Дорога через Медянский лес — это непролазная грязь, тучи комаров и палящее солнце. Идти трудно.

Как только прошли через бор, остановка. Желание одно — воды! Тут проявилась забота устроителей Крестного хода: на машине подвезли воду — 2 тыс. бутылок минералки. Очень вовремя, спаси Бог! Теперь только бы упасть куда-нибудь в тень. Лежим час.

Вспомнилось, как в прошлый раз на этом переходе подбадривал нас отец Иов. Дороге казалась, не было конца, силы на исходе, и тут, за очередным поворотом, стоит батюшка и ласково так говорит: «Что, устали, милые, тяжело? Ну, ничего, еще немного, осталось минут 15, вы уж потерпите». «Потерпим, конечно», — отвечаем. Собираемся с духом, готовимся потерпеть, делаем несколько шагов — и вдруг лес расступается, и мы видим, что уже все, пришли! А у нас, благодаря батюшке, еще и силы в запасе остались.

В 15.30 двинулись дальше. Солнце жарит, грунтовая дорога нещадно пылит. Через час подходим к селу Медяны. Местные жители встречают нас ключевой водой и молоком, выносят их в ведрах на дорогу и наливают во все протянутые емкости.

Сразу служится молебен у Троицкой церкви, под которую приспособлен двухэтажный деревянный дом. Напротив — остов разгромленного в 40-х годах Свято-Троицкого каменного храма. Заботами служащего здесь о. Иоанна и местных прихожанок приготовлено для паломников вкусное угощение: суп, молоко и чай. Отдыхаем до 18 часов.

До Мурыгино мы дошли в клубах пыли около половины девятого вечера. На улицах нас уже встречали местные жители и вступали в ряды паломников. Общей колонной мы подошли к церкви. На улице перед ней уже шла служба на отдание Пасхи. Хоть и устали мы, но пасхальные возглашения священников придали нам сил. Мощно и радостно звучало над поселком наше общее «Воистину Воскресе!»
Паломникам можно было расположиться на ночь, кроме частного сектора, еще в школе и клубе.

8 ИЮНЯ, ПЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ

Молебен в 2 часа ночи, выход в 3. Осталось пройти 26 км. По утреннему холодку шагается бодро и легко, несмотря на мозоли и тяжесть рюкзака. Проходим по берегу реки Вятки и сосновому светлому бору.

Первая остановка в рабочем поселке Гирсово в 5 утра. Молебен, и сразу образуются две очереди: местные стоят к иконе святителя Николая, а паломники — чтобы войти в храм.
Церковь во имя иконы Божией Матери «Почаевская» — это переоборудованный товарный вагон, выкрашенный голубой краской, с аккуратной маковкой на крыше. На этом бедном храме проявилась особая Божия благодать: все иконы в нем недавно замироточили. Обычные, бумажные, из календарей.
На площадке перед храмом нам раздают кашу и чай с булочками. Паломники смотрят из-под руки, как утреннее солнце «играет». Выход в 6.30.

Через час следующий привал на обочине асфальтированной трассы. Отсюда начинается самый тяжелый отрезок пути. Прежние трудности меркнут перед предстоящими. По установленной свыше традиции в этот день будет печь солнце. Паломники готовятся к этому: затеняют лица платками, козырьками, приклеивают на нос и щеки листья, у кого есть, надевают легкую обувь.

Выходим в 8.30. От раскаленного асфальта пышет жаром, который опаляет лицо, душное марево висит над трассой. Свинцовые, распаренные ноги передвигаются с трудом. Изредка налетит легкий ветерок — какое облегчение! — но лишь на минутку. Колонна движется медленно, прижимаясь к обочине. По встречной полосе проезжают, попыхивая бензиновыми парами, автобусы и грузовики. Транспорт пускают поочередно, то в одну, то в другую сторону.
Духота, жара, пыль, дым — монотонно, километр за километром — это изматывает больше, чем дождь и лесные ухабы. Рюкзак, не слишком тяжелый когда-то, а теперь будто стопудовый, впился в плечи, кажется, что их уже нет — одна тупая боль, до слез.

Кажется, что идем очень долго. Прошло около двух часов, и, наконец, привал. Отлеживаемся в тенечке под кустами до 11.30, и вперед, в город.

Теперь дорога забирается вверх — сначала по длинному мосту через Вятку, а потом по холмам с промышленной застройкой, к храму Новомучеников и Исповедников Российских на Филейке.

На мосту Крестный ход встречают жители Вятки, протягивают бутылки с водой и даже поливают нас этой водицей. Зной, солнышко в зените. Слышу, как соседи переговариваются, мол, надо бы помолиться о дождичке. Проходим мимо какого-то заводского здания и видим, что из каждого окна нас приветствуют люди, некоторые машут платками.

Вот и деревянная церковь Исповедников Российских. Мы сразу падаем, кто куда. 14 часов. Во дворе служится молебен с акафистом. Через громкоговоритель отец настоятель храма сообщает нам, что наше дело теперь — отдыхать, а он и пришедшие горожане будут молиться. Кроме того, на церковном дворе на четырех полевых кухнях разогревается и раздается паломникам пища: суп, каша, чай. Рядом стоит «бездонная» бочка с вкуснейшим квасом. Угощения хватает на всех.

С 16 часов начинается последний переход. По городу нам идти 12 км. Движение транспорта по улицам, по которым проходит Крестное шествие, приостановлено. Водители терпеливо ждут, когда пройдут паломники. Только троллейбусы и автобусы проезжают мимо нас со скоростью пешехода. Через равные промежутки колонну сопровождают милиционеры, предупреждая, чтобы никто не выходил на середину дороги.
Вдруг замечаю, что солнце не печет. Оно спряталось за неведомо откуда взявшиеся облака. Видимо, кто-то и впрямь усердно помолился.

К 17 часам, продолжая подниматься в гору, проходим мимо красавца-храма во имя Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, который встречает нас колокольным звоном. По обеим сторонам дороги стоят люди. «Христос Воскресе!» — здороваются с ними паломники. Но городские уже не так охотно отвечают, как деревенские, и тогда мы сами подхватываем: «Воистину Воскресе!», и шагаем бодрее.

Под звон колоколов, еле-еле передвигаясь, примерно в 18.40 мы входим в ограду Серафимовского собора.
Все! Мы дошли! Крестный ход состоялся! Великорецкая икона вернулась в храм, откуда она уходила на место своего явления.

Падаем. Мне кажется, что ни плечей, ни ног моих нет, стерлись. Лежим. Во дворе установлены столы, и те, кто в силах, угощаются квасом, супом и винегретом.
В храме идет Всенощное бдение на праздник Вознесения Господня, после его окончания во дворе начинают служить молебен с акафистом Николаю Чудотворцу. Паломники постепенно подходят, чтобы в последний раз за этот Крестный ход в соборной молитве обратиться к угоднику Божьему, собравшему нас вместе.

Радостно и грустно. Неужели все? Как жаль!
Теперь надо добраться до квартиры, где я остановилась. Поклон иконе, поклон храму, братьям и сестрам.

Иду на остановку, чтобы сесть на троллейбус. И тут из легковушки выскакивает какой-то мужчина и предлагает подвезти. Я сначала не соглашаюсь, но оказывается, что это свой, брат-крестоходец. Он живет в Вятке, прошел весь Крестный ход, и пока мы отлеживались у храма, уже побывал дома и возвращается в обычную круговерть забот, но своим всегда поможет.
Своим. Кольнуло радостью чувство единения: вот оно, братство Креста. Не крестоносцы мы, но крестоходцы.

Перед отъездом я узнала, что Великорецкий — самый знаменитый, но не единственный Крестный ход, идущий по Вятской земле. С мая по ноябрь здесь проходит более десяти Крестных ходов.
В поезде на Петербург, в двух дополнительных вагонах, от Вятки нас ехало человек 50 крестоходцев. Усталость прошла, но осталась блаженная радость от выполненного НАСТОЯЩЕГО дела.
Слава Богу за все! Святителю отче Николае, моли Бога о нас.