Деловая газета "Взгляд" | Тимур Шерзад | 4.12.2020 |
3 декабря мы отмечали память генерала Николая Духонина, растерзанного в 1917 году большевиками. Прекрасным памятником генералу является киот в серебряном окладе с иконой его небесного покровителя Святителя Николая Чудотворца, установленный в Александро-Невском Соборе в Париже. "Сия икона сооружена иждивением зарубежной Руси в молитвенную память по убиенном большевиками 20 го ноября 1917 г. ст. ст. последнем Верховном Главнокомандующем Русской Армии в войну 1914-1918 гг. Генерального штаба генерал-лейтенанте Николае Николаевиче Духонине", – гласит табличка на киоте. Икона написана безвозмездно подполковником А.Л. Волковым. Сегодня мы предлагаем нашим читателям статью Тимура Шерзада, опубликованную на страницах газеты "Взгляд" и рассказывающую о том, за что был убит большевиками этот царский генерал.
3 декабря 1917 года произошло вопиющее, по меркам даже столетней давности, событие – солдатско-матросская толпа буквально растерзала командующего сухопутными вооруженными силами страны. Это ярко свидетельствовало о смене эпох – представить что-то подобное ещё пару лет назад было невозможно. Но уже обреченный Главковерх успел преподнести «прощальный сюрприз» – его последствия гремели по всей стране еще несколько лет.
Быховские узники
Первая мировая нанесла сильный удар по России еще до своего официального завершения. Страна, имевшая массу нерешенных внутренних проблем, не выдержала напряженного, ведущего в позиционный тупик, конфликта и породила февральский переворот, с которым стартовало начало масштабных революционных изменений.
Одним из самых ярких изменений стала перемена облика вооруженных сил – из них практически ушла дисциплина. Теперь солдаты могли избирать командиров, а также голосовать – идти в наступление или нет. Боеспособность армии резко упала, обычным делом стали самосуды над офицерами.
В попытках хоть как-то оздоровить ситуацию в армии самых решительных бойцов стали собирать в подразделения «ударников», «батальоны смерти». Личный состав этих подразделений обязывался выполнить любой приказ, каким бы он ни был – то есть делать то, что еще пару лет назад подразумевалось всеми, как нечто само собой разумеющееся. Эффект, правда, был скорее отрицательный – вытащив для новых батальонов наименее распропагандированных революционными свободами солдат из других подразделений, генералы просто ускорили окончательное разложение этих подразделений.
Один из таких ударных батальонов назывался «Корниловским» – в честь Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова, прославившегося в первую очередь личной храбростью на поле боя.
Корнилов был не в восторге от происходящего в стране, но первое время старался подстраиваться под революцию, мотивируя это необходимостью удерживать фронт. Правда, в сентябре 1917-го генерал пришел к выводу, что дальнейшее пребывание в состоянии революционных вольностей окончательно добьет армию, и попытался устроить переворот, двинувшись с войсками на столицу.
Правда, успеха не вышло, и дело кончилось тюрьмой – Корнилова и его окружение арестовали и отправили под охрану в город Быхов, недалеко от расположения Ставки в Могилеве. Огромная популярность Корнилова у солдат распространялась только на бывшие когда-то под его непосредственным командованием соединения, да и то не без оговорок. Большая часть окопников, уставшая от войны и желавшая мира и радикальных левых преобразований, Корнилова ненавидела как «вождя реакции» и немедленно бы линчевала, если бы не охрана из преданной части солдат, боготворивших своего командира.
Цейтнот генерала Духонина
Пока кое-как управлявший страной режим Керенского пытался найти потерянный после подавления корниловского выступления баланс между правыми силами и леворадикально настроенными массами, в стране зрел еще более масштабный и организованный заговор. В октябре 1917-го громыхнул Октябрьский переворот – вооруженное восстание большевиков и левых эсеров.
Победители принялись воплощать одно из главных своих обещаний – «мир без аннексий и контрибуций». Большевики считали, что другие страны надорваны большой войной ничуть не меньше, чем рухнувшая в 1917-м Российская империя. Замысел был прост – начать переговоры о мире и спровоцировать ряд революций по всем столицам Европы. Мол, народы воевать не хотят и скинут свои правительства так же, как это сделали в Петрограде.
Обратиться к неприятелю с предложением о переговорах поручили Верховному главнокомандующему, сидящему в могилевской Ставке, генералу Николаю Духонину. Тот, воспитанный в царских воинских традициях, идею переговоров с врагом не оценил. А чуть позже вообще объявил, что советское правительство ему не указ, а принимать такие решения может только избранное Учредительное собрание, которое и должно определить судьбу страны. И в том числе вопросы войны и мира.
Большевики такой ответ не приняли и сместили Духонина с поста Главковерха. Взамен ему в Могилев был отправлен тандем из прапорщика Крыленко (занимавшегося, по сути, агитацией) и просоветски настроенного генерала Бонч-Бруевича, который и был реальным главнокомандующим, руководя армией с должности начштаба в Ставке.
Но пока преемники еще не прибыли, у Духонина было какое-то время. Он попробовал организовать сопротивление, но внезапно для себя обнаружил, что солдатская масса в Ставке и на фронте практически неуправляема. Все хотят дальнейших революционных преобразований, мира, а верные ему подразделения крайне малочисленны и, возможно, не так уж надежны, как кажется на первый взгляд.
И тогда Духонин сделал свой последний действенный ход – он выпустил из Быховской тюрьмы арестованных мятежников: Корнилова, Деникина, Маркова и других. То есть тех самых людей, что будут стоять у истока Белого движения на юге России. И этот шаг оказался для Духонина роковым, а стране дал хоть какую-то надежду.
Матросская ярость
Узнав, что ненавистный Корнилов исчез, солдаты и матросы пришли в ярость. Бывшего Главковерха попытался спрятать в своем вагоне прибывший перенять должность Крыленко. Не то чтобы тот испытывал к царскому генералу какую-то любовь. Но для советского правительства и общего имиджа «революционной законности» было бы лучше, если бы Духонина судил и приговорил к смерти трибунал, а не разорвали на куски разъяренные массы.
Но попытки оказались тщетными. Версии конкретных событий разнятся – одни говорят, что Духонина выволокла из штабного вагона орава разъяренных матросов. Другие – что тот сам вышел к толпе, попытавшись к ней обратиться, и был проткнут штыком. Но все сходятся в том, что бывший Главковерх был линчеван самым зверским образом, а на теле осталось множество тяжелых ранений.
Мимо современников растерзание Духонина не прошло. Живший в революционные времена историк Юрий Готье комментировал произошедшее: «Убит Духонин, бежали Корнилов, Деникин, Марков, которых, вероятно, поймают; сепаратный мир уже не оставляет никакого сомнения. Вопрос уже в том, что дальше – как распадется коалиция сил, объединяемых названием «большевики», состоящих из фанатиков крайних идей…».
Ни одно из предположений не сбылось. Большевики в ближайшие месяцы не падут – крах советской системы произойдет лишь через семь десятков лет. Корнилов, Деникин и компания не только не были пойманы, но и успешно добрались до Дона и принялись сколачивать первые белые армии – потом они разрастутся, едва не дойдут до Москвы и будут сопротивляться аж до 1923 года.
Так что если Духонин и хотел ценой своей жизни повлиять если не на смысл, то хотя бы на накал происходящих в стране событий, то ему это вполне удалось.
Автор - Тимур Шерзад, журналист.
