Есть коррупция и коррупция. Верней, коррупция и мздоимство. Человек на перекрестке с полосатой палкой, если таковой берет себе в карман деньги, - он не коррупционер, он мздоимец. При всем видимом сходстве: "чужие деньги, при исполнении себе в карман" - коррупция здорово отличается от мздоимства, имея системное качество.

Коррупцию также нередко смешивают с официально или полуофициально практикуемыми номенклатурными и иными кастовыми привилегиями. К примеру, привилегии партийных бонз советского времени были частью системы управления элитой. Это было во многих случаях неправедно и предосудительно по отношению к той же исповедуемой коммунистической идеологией. Но не было коррупционно.

Так вот, системной коррупция у нас в стране становится в 90-х, а в конце 90-х коррупционные механизмы претендуют на то, чтобы полностью подменить государство. Государство, как может, сопротивляется, но коррупционная природа существующей экономики остается и терзает как государство, так и общество. Более того, сама власть перерождается в еще одного рыночное лицо, монополиста, действующего прокурорскими полномочиями. Всё более-менее серьзное в российской экономике сейчас держится либо за счет монопольного диктата, либо за счет откатов, либо под крылом международного лобби. Говорим "рынок" - подразумеваем "коррупция"; говорим "коррупция" - подразумеваем "рынок".
Почему так? Потому что для российской экономики смысловым центром и центром развития является антагонистическая ей по многим параметрам финансово-экономическая система Запада. Коррупции в системном отношении нет только в Центре, поскольку для Центра не нужна дополнительная мотивация. А далее, по мере отдаления на периферию, легальные способы управления начинают все больше затуманиваться, разбавляться нелегальными. Востребованными оказываются туземные князьки, с которыми легче обделывать делишки.