Рогозянский сегодня: Уважаемый czerni сказал. Но не совсем то, что у него спрашивалось

Кругом виноват. Но спрашивалось г-ном Рогозянским дословно вот что:

Рогозянский позавчера: Почему не тоталитаризм, а современность рождант жанры... чёрного юмора?.
А в ответ на этот прямой вопрос я заявил, что чёрный юмор возник именно при тоталитризме. И дал примеры.

Рогозянский сегодня: Здесь к czerni имелся другой вопрос
Вот и задали бы его. Не таили бы. Я бы ответил.

Рогозянский: Он у нас.. любит...
У вас? Ой ли? Я люблю разговаривать просто и прямо. И не люблю подмены понятий. Например, подмену понятия "разврат" понятием "Л."
Тут вот Вы или кто другой, писал, до какого разврата дошли в либеральных Нидерландах. Но вообще-то там сохранилась правящая Оранская династия. Да и сами Нидерланды неплохо сохранились, что можно сказать, чудо, если вспомнить, что они ниже колеблющегося уровня моря. Стало быть не превзошли ещё их грехи предела.
А вот совсем не либеральный допотопный мир в наказание за разврат изчез под волнами потопа. А вот исчезли с лица Земли нелиберальные Содом и Гоморра. А вот жёстко деспотичный (и, стало быть, не вполне либеральный) Вавилон в Писании вообще назван блудницею. И пал.

Стало быть, я здесь стараюсь защитить не столько Л., сколько начала честного, нелукавого разговора, без передёргиваний, без острых крючков, упрятанных в соблазнительную наживку.

У меня ведь тоже есть вопрос. Зачем всё дурное называть Л.? И я знаю ответ. Кто-то, кто считает себя праведником, хочет якобы для моего же блага ограничить меня в моих правах. Сделать мой мир нелиберальным, присвоив себе отнятые у меня излишки. Как продотряд.
Я защищаюсь, как могу.
Если не сдамся, то мой чистый и праведный (конечно же!) противник всегда, когда ему будет угодно, сможет покуситься на мою свободу снова.
Если же сдамся, то сделаюсь его рабом.