Недаром говорил о.Александр Шмеман: как только заговоришь о возвращении к чистому Православию, так тебя тут же обвинят в католицизме... Но нет, авторы статьи настолько далеко зашли в своём обличительном рвении, что не побрезговали покопаться в грязном белье: "богословие с сигаретой во рту", "индюшка" в пост, "атрофировано чувство церковности", "презрение к Православию"... Не дай Бог, господа обличители, если кто-нибудь Ваши недостатки выволочит на белый свет и предъявит всем, чтобы обличить Ваши статьи! Свои дневники о.Александр писал для себя лично, он не собирался их публиковать, поэтому ссылаться на них - просто безнравственно! Мало того, господа обличители грубо передёргивают тексты: о.Александр никогда не требовал отменять частную исповедь, он говорил о другом:
"Лично я вообще бы отменил частную исповедь, кроме того случая, когда человек совершил очевидный и конкретный грех и исповедует его, а не свои настроения, сомнения, уныния и искушения."
Он лишь выступает против болтовни на исповеди, против тех извращений, той пустоты и неискренности, в которые превратились "покаяния"! Любой священник знает, что очень мало людей, которые по-настоящему каются в грехах, а не перечисляют грехи родственников, или набор слов из книжки "как готовиться к исповеди". И Шмеман об этом и говорит, что нужно учить людей покаянию в грехах, а не играть в "помыслы", "искушения" и "вражеские прилоги".
Насчёт же "презрения к Православию" - такое могли написать только люди, желающие опорочить человека. Все "Дневники" только и полны глубокой любовью Шмемана к Православию, Церкви, богослужению. Вот несколько цитат для примера:
"«Он пришёл к Церкви…». Двусмысленность, опасность этого выражения. К Церкви можно прийти по тысячам причин, из коих многие совсем не положительные, даже опасные. Нужно «прийти ко Христу». Павел обратился к Христу, а не к «церкви», и потому Церковь для него была только и всецело жизнью со Христом и во Христе. Но вот росла, росла и выросла в истории «Церковь» сама по себе, которую можно любить (даже «влюблённо»), к которой можно «обращаться», которой можно жить, но отлично от Христа…" (с.85)
"В воскресенье вечером и в понедельник хорошо отпраздновали Благовещение. Полнота радости. Прорыв к нам – из сияющей вечности – «архангельского гласа». Но как трудно сохранить праздник, его светом жить. Точно, «отпраздновав», все начинают стремиться как можно скорее заглушить эту тишину, радость, свет, поскорее погрузиться в привычную суету."
"Пятница, 20 декабря 1974
Мы говорим человеку: Православие, христианство – не русское, не греческое и т.д. Мы говорим ему: оно освящает всю жизнь. Но он чувствует себя русским и требует, чтобы Церковь, чтобы Православие освятило его жизнь, то есть его реальность. Во имя какой же реальности мы зовём его отказаться от этого? Во имя Церкви, отвечаем мы. Но в чём же реальность Церкви? В этом-то и вопрос. Молодые священники самоуверенно отвечают: ходите в церковь, часто причащайтесь, «стройте» приход, участвуйте в церковной жизни. Но в том-то ведь и дело, что никакой своей жизни у Церкви нет, а если есть, то довольно призрачная. Если же Церковь живёт миром, то, значит, реальностью жизней её членов. И тогда не имеют право говорить: то, что реально для вас, вообще говоря, не реально… Но на деле Церковь живёт Царством Божиим, в этом её жизнь, действительно собственная, ни к чему в мире не сводимая. Этот опыт Царства Церковь призвана нести миру, и это опять значит – в реальность… «Церковь в себе», церковность ради церковности – страшное сужение, измена и подмена…" (с.142)
"Вторник, 19 августа 1975. Преображение
Преображение. Ясно и холодно. Чудная служба. До Литургии много исповедников. И такое ясное чувство: что всё – и грехи, и сомнения наши – от измены внутри себя свету и радости, тому, что составляет всю суть этого удивительного праздника. «Земля вострепета…». Чувствовать этот «трепет» во всём: в словах, в вещах, в природе. В себе – вот и вся христианская жизнь, или, вернее, сама жизнь, христианством дарованная и даруемая." (с.199)
"Как объяснить самому себе, прежде всего, что я люблю Православие и всё больше и больше убеждён в его истине и всё больше и больше не люблю Византии, Древней Руси, Афона, то есть всего того, что для всех – синоним Православия. Я бы умер со скуки на «конгрессе византистов». Только самому себе я могу признаться в том, что мой интерес к Православию обратно пропорционален тому, что интересует – и так страстно! – православных." (с.237)
"Великая среда, 21 апреля 1976
Только что вернулся с последней Преждеосвященной. Не служил, стоял в храме и думал: вот, дал Бог жить в литургическом раю. Залитая солнцем церковь. Чудный хор. Чудная служба. Всё то, без чего все объяснения Православия невозможны, неубедительны и беспредметны, ибо явление, «эпифания» его – только тут… А вечером – утреня Великого четверга, «Странствия владычна…»." (с.272-273)
"Троица. Воскресенье, 29 мая 1977
Один из любимейших праздников. Чудные службы вчера и сегодня. «Царю Небесный…», «Видехом свет истинный…». Та непередаваемая «гениальность» службы, в которой всё раскрывается, всё явлено, всё то, что богословие, раскладывая по гладким категориям, в сущности, уничтожает.
Масса исповедников. Изумительный, солнечный, прохладный день. Бог, мир, «жизнь преизбыточествующая». Что ещё людям нужно? Чего ещё можно жаждать? «Видехом свет истинный…». И довлеет нам. "(с.379)
"Великая суббота, 25 апреля 1981
Перед уходом в церковь на любимейшую из любимейших служб: крещальную, пасхальную Литургию Василия Великого, когда «спит живот и ад трепещет…».
И пишу только для того, чтобы сказать это. Это день моего «обращения»: не от неверия к вере и не от нецерковности к церковности и т.д., нет, - обращения внутри веры, внутри Церкви к тому, что составляет «сокровище сердца». Несмотря на греховность, лень, равнодушие, на почти постоянное, почти сознательное отпадение от этого сокровища, на небрежение в буквальном смысле этого слова. Не знаю как, не знаю почему, действительно, только по милости Божией, но Великая суббота остаётся средоточием, светлым знаком, символом, даром всего. «Христос – новая Пасха…». И ей, этой «новой Пасхе», что-то во мне говорит с радостью и верой: Аминь." (с.573)
Это лишь малая часть цитат. И это - "протестантствующий либерал", которого авторы так бесстыдно ставят в один ряд с кочетковыми и борисовыми?!
О. Александр Шмеман - одна из самых светлых личностей в христианстве ХХ-го века, один из самых православных по духу богословов. И никогда он никого не призывал ни к каким крайностям, он всегда боролся только за одно, чтобы христиане не прилеплялись к форме, а стремились бы к содержанию, сущности христианства, чтобы люди не играли в религию, а жили верой в Христа. И если кто-то не видит этого в его трудах - очень печально, но только не нужно свою слепоту выдавать за свет, и не нужно обливать грязью личность человека. Спорьте, если можете с мыслями, но не заглядывайте в спальни и портсигары...