 |
| Радонеж | Протоиерей Андрей Ткачев | 22.08.2016 |
Cвет в окне. Трудно найти более тёплый образ, говорящий о быте, о свежем хлебе, о чистой постели человеку, стоящему в холодной тьме; человеку, мечтающему о ночлеге. Об этом писал Лермонтов, который «просёлочным путём любил скакать в телеге». Да и кто об этом не писал в холодеющем 19-м и совсем холодном 20-м веке, где бездомными чувствовали себя даже обладатели жилплощади. Вообще окно в ночи это свет надежды. Лишь бы не оказалось оно окном в избушке Бабы-Яги или окном в том доме, который видела во сне Татьяна, принесённая медведем. Там, помните, чудовища пировали за столом, во главе которого был Евгений.
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьмы с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.
Но прочь от поэтических привидений. Вернёмся к тому, что привычно глазу. Современные города битком набиты вздымающимися бетонными и кирпичными домами. Эти светящиеся по ночам дома впервые в истории мира дали глазу внешнего наблюдателя картину, состоящую из миллиона светящихся в темноте точек — окон, за которыми теплится жизнь. К идее тепла добавилась идея грандиозности. Вспомните бесчисленные кадры американских небоскрёбов, снятых с высоты полёта геликоптера. Море огней и растопыренные пальцы вавилонских башен. Таков он — свет в окне. Он не однозначен.
Вы видели эти окна. Видели многократно. О чём вы думали, глядя на них, если есть у вас эта драгоценная привычка думать о чём-то, глядя на что-то? Кого вы представляли там, за стеклом? Вот Цветаева знает, кто там — за стеклом, и пишет:
Вот опять окно
Где опять не спят
Может — пьют вино
Может — так сидят
Можно просто рук
Не разнимут двое
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Цветаевское стихотворение написано в 1916-м. Причём, написано в таких условиях личной жизни и с такими горками взлётов-падений, что ничего тёплого и человеколюбивого от её поэзии можно было не ждать. Но .. звучанье лиры — не только личное дело одного лишь музыканта. Поэт пропевает больше, чем хотел; больше, чем сам понимает. Не молится, но зовёт к молитве. Не благословляет, но понуждает благословить. Но вот и советская песня на ту же тему. Стихи Матусовского, музыка Хренникова.
Вот опять небес темнеет высь
Вот и окна в сумраке зажглись
Здесь живут мои друзья
И дыханье затая,
В ночные окна вглядываюсь я.
Совершенно человечная, тёплая песня, при звуках которой так легко затосковать о прошлом, которого не знал, или знал фрагментарно. Узнаваемая мелодия. Ветерок безмятежности.
Я любуюсь вами по ночам
Я желаю, окна, счастья вам.
Он мне дорог с давних лет
И его яснее нет —
Московских окон негасимый свет.
Автор не просит молиться. Эпоха не велит. Но автор желает окнам счастья, по сути — благословляет. Не окна одни, конечно. Благословлять окна способен лишь производитель окон, как и зубную пасту благословляет только её дистрибьютор. Автор благословляет тех, кто живёт за этими окнами, за этими клеточками света и тепла. Там тоже «пьют вино или так сидят». Там тоже «рук не разнимут двое». Мне эта картина и такой подход к жизни кажутся прекрасными. Впрочем, есть и иные картины.
У Ходасевича, к примеру, есть стихотворение «Окна во двор». Тяжёлое стихотворение эмигранта, ничего доброго не видящего в европейской ночи. Цикл стихотворений так и назван — «Европейская ночь».
Автор смотрит в колодец двора праздным взглядом и не видит ничего доброго. Иногда, глядя в окно (в ином стихотворении), он так говорит:
Всё жду: кого-нибудь задавит
Взбесившийся автомобиль,
Зевака бледный окровавит
Торцовую сухую пыль.
И с этого пойдёт, начнётся
Раскачка, выворот, беда,
Звезда на землю оборвётся
И станет горькою вода.
Там дальше целый Апокалипсис начинается, как спусковой крючок получивший импульс от одного неизвестного раздавленного человека. И всего этого ждёт, всё это созерцает из окна человек, уставший от жизни, но в одиночку умирать не желающий.
Ходасевичу благословлять некого, да он и не хочет. Он видит из своего окна чужие окна. А в них он видит актёра, в шестнадцатый раз репетирующего сцену умирания. Видит отца семейства, не нашедшего работу и срывающего злость на сыне, отказавшемся есть луковый суп. Видит старика, собравшегося повеситься. Но ему помешает случайный гость. Ещё — мёртвого рабочего с медяками на глазах. «Сегодня в лёд, а завтра в огонь». Видит девчонку, приглашённую в гости ради известной цели и тащимую в кровать без всякой предварительной обходительности и угощения. Одним словом, окна у Ходасевича, это аналог современного телевизора, где сотня каналов, но на каждом или вешаются, или насилуют, или сходят с ума, и никакой радости. Нечего благословить.
Любопытно, что такое двоякое мировоззрение просочилось и в кинематограф. Например, Хичкок. У него есть лента под названием «Окна во двор». Там человек со сломанной ногой вынужден сидеть дома. Досуг он скрашивает, наблюдая в бинокль за окнами напротив. А там: пара молодожёнов, девушка-балерина, пожилая пара с собачкой, композитор и так далее. Конечно, там будет убийство. Иначе Хичкок не был бы Хичкоком. Но интересен сам факт отношения к окну, как к телевизору. Разве не к этому приучают нас при помощи проектов типа «Дом»? В современном мире ты, человек, созерцаем, но без умиления и сострадания. Созерцаем, как аквариумная рыбка. Или, как лобстер, который выловят по указу богатого клиента, чтобы зажарить. Так точно ты — «свободный человек в свободном обществе» — и созерцаем. Для этого и есть все информационные технологии.
Но есть и другие примеры. Словно из мира Цветаевой и Матусовского последние кадры шедеврального фильма «Влюблён по собственному желанию». Там к самом конце, когда с героями совершается тайное, сладкое и неожиданное, в окнах напротив продолжается жизнь. Женщина баюкает малыша; пацанёнок, проснувшись лишь наполовину, идёт, пошатываясь, в уборную; шумно играют свадьбу; замерев в кресле сидит, мучаясь совестью или страдая от бессонницы, старик; «шпиляет» в карты серьёзная компания. В общем, жизнь идёт своим чередом. А у влюблённых «свершилось», и на электронных часах 00−00. То есть жизнь можно начинать заново. И героиня говорит: Теперь можно и умереть.
Вот такие окна.
Окна вообще — не простая вещь. Вы не присматривайтесь специально к тому, что за ними творится. Вы просто посмотрите, как их много! Только представьте, как много всего за ними, за их светящейся прозрачной оболочкой! Вы только подумайте, какая сложная жизнь клубится и роится на каждом квадратном сантиметре нашей маленькой планеты! Насколько мал человек, но насколько он ценен. И неповторим. И сложен. Одним словом:
Помолись, дружок, за бессонный дом
За окно с огнём.
