Беда победы

Вспомним, братцы, Азина.
Вспомним, братцы,
Азина пыл, —
Звонко поют пионеры.
Азин свободу любил
И умер у сладостной двери.
Из песни

Памятник В.М. Азину

Поносить врага, тем более мертвого — дело легкое. А мы и не будем плохо говорить про красного героя-латыша Владимира Мартиновича Азина (Азиньша)! Чуть ли не в каждом городе и поселке в Прикамье и на Урале есть улица его имени, повсюду стоят «железному» комдиву памятники. Воспитательный момент, так сказать, пример для подрастающего поколения! А Воткинск местные власти в 1924 году к пятилетию освобождения от колчаковцев даже пытались переименовать в город Азин.

Да и теперь кое-кому из чиновников не нравится, что группа патриотов города с церковного благословения установила на приходском кладбище надгробный крест на могиле тринадцати бойцов Воткинской народной армии. Мол, надо же изыскания провести, бумаги оформить подобающие, все-таки памятник истории и культуры — и церковь, и кладбище!.. 90 лет те бумаги оформляют! От кладбища малая часть осталась за это время — кувалдами, бывало, комсомольцы кресты крушили, да и церковь закрывали в 1930-е, между прочим, от государства отделенную.

Однако большое видится на расстоянии: сегодня, когда поколение гражданской войны уже ушло, ясно, кто в ней победил, кто проиграл. Победил здравый смысл, при этом все равно проиграла Россия.

А страсти продолжают кипеть, хотя и нет в живых дедов-красных и дедов-белых. Про кого ни напиши, как ни ссылайся на свидетельства и документы, не поверят — и по-своему будут правы.

Люди одной эпохи

Открытие памятника на могиле воткинских повстанцев

И у белых, и у красных оказалось много общего — в конце концов большинство солдат и командиров обеих армий прошли общий путь. И те и другие зачастую были молоды. Несмотря на фронт, жизненного опыта, мудрости житейской, рассудительности мальчишкам-героям не хватало, чтобы «за всю Рассею радеть». Когда плененного «красного зверя Азина» на Южном фронте казнили деникинцы, ему и было-то всего 25 лет.

Наверное, комдив хотел казаться постарше, не случайно Н. К. Крупская во время поездки на агитационном пароходе «Красная звезда» записала в дневнике: «Вечером на пароход пришел и вызвал меня Азин, имя которого так славится по Уралу. На вид ему лет 25, в действительности — 34. Он весь изранен, с забинтованной ногой, ходит, опираясь на саблю. Он — любимец Восточной армии. Сейчас горит желанием разбить Деникина. Очень интересный тип, жизнь свою двадцать раз на дню готов отдать за советскую власть, а что такое коммунизм, не знает толком».

Спрашивается, за что кровь проливали азинцы, если жена Ленина так — об их командире! Так ведь и белые вряд ли отчетливо представляли себе будущее России (уж слишком разные они были по политическим взглядам), но они твердо знали как не надо.

И те и другие любили внешние эффекты — ту же психическую атаку ижевцев впоследствии использовали и красные. Азин обожал духовой оркестр, парадные встречи. Достаточно вспомнить свидетельство комиссарши Ларисы Рейснер: когда пароход подходил к Сарапулу, Азин увидел, что оркестр не готов к его встрече, и он в бурке, обливаясь потом (в июльскую-то жару!), разворачивает пароход еще на один заход. Но и восставшие ижевцы шли в бой под звуки маршей своего духового оркестра.

Свою дивизию (а до этого отряд) Азин нарек Железной, Глазов защищал полк Красных Орлов, были и Бессмертные Красные Герои. А вот участник Ижевского восстания полковник Власов сформировал Бессмертный батальон. Про батальоны смерти на других фронтах, черепа на кокардах и шевронах слышал и двоечник.

Когда читаешь мемуары соратников Азина, создается впечатление, что он сам запутал свою биографию. Скорее всего, любил попижонить комдив и в зависимости от собеседника по-новому «лепил» свою жизнь.

Одни мемуаристы рассказывают, что герой родился в 1895 году в бедной портновской семье. Другие утверждают, что «т. Азин рождения с 1897 г., по национальности латыш происхождения из гор. Риги, сын мильонера, бывший офицер есаул, то есть капитан казацких войск беспартейный».

По официальной версии, наш герой дослужился в царской армии всего лишь до прапорщика. Есть данные, что в партию большевиков он вступил в 1917 году, другие пишут, что Азин лишь в гражданскую стал кандидатом в члены ВКП (б). Впрочем, и былой звездочки на погонах хватило бы для казни, когда Азин оказался в плену, — с красными командирами из офицеров белые не церемонились. А тут такая добыча! Но оставим свое мнение при себе, дадим слово боевым соратникам В. М. Азина.

Бойцы вспоминают.

В. Баташев: «Действительно т. Азин для трусов против не приятеля в боях и дезертиров бежавших с позиций красноармейцев, был суров и жесток, в некоторых случаях дело доходило в плодь до расстрела им лично, а в отношении пленных белогвардейских офицеров у т. Азина не было пощады, очень редкий пленный офицер оставался живым, в большинстве случаев расстреливались самим Азиным факт неотрицаемый, что т. Азин работает подсредством какаина. Вечная Памят! т. Азину! И тд.» (ЦГА УР, р-1061, оп.1, д. 20, л.7−8).

Это оригинал документа, читать его тяжело, даже компьютер мой упорно пытался поправить текст. Да и не историк я, не научную работу пишу. Впрочем, историкам документы эти давно известны, ведь большинство воспоминаний датируются 1920-ми годами.

Из воспоминаний, собранных Ф. Виноградским (1927 г.): «Учитель Овсянников рассказывал учителю Лупину Прокофию Федосеевичу (работает в Сарапуле) следующее: „Нас 5 человек отбилось от части. Пришли мы в штаб, какой не знаем. Спрашиваем — где такая-то часть, нам отвечают, что сказать это может только начальник дивизии. Мы к начальнику дивизии. Узнали, что начальник этой дивизии Азин. Товарищи меня послали к Азину делегатом.

Когда я собрался открыть дверь к Азину, меня остановил за руку ординарец:

 — Подожди, не ходи. Тов. Азин расстроен. Будет скоро расстреливать шестерых дезертиров.

 — Мне нельзя ждать!..

 — Тогда слушай, — заторопился ординарец. — Азина не бойся и отвечай ему смело и твердо. Если он тебя ругнет матом, то ты его тоже покрой с верхней полки. Коли он станет шарить в ящике письменного стола — это значит, полез за револьвером, ты тоже возьмись за наган.

 — Да у меня нет его, — сказал я и сам заволновался.

Ординарец дал мне наган, и я вошел к Азину:

 — Тов. Азин, мы потеряли свою часть.

 — Как потеряли! Растегаи! А голову не потеряли?

Азин выругался. Я возразил ругней и резко заявил:

 — Нам нельзя медлить.

Азин стал шарить в письменном столе. Я схватился за револьвер.

Азин испытующе вонзился в меня своими углями-глазами и спросил:

 — А ты что-нибудь жрал?

 — Нет, ничего.

 — Лошадь тоже не ела? — нахмурился Азин.

 — Тоже.

 — Дать лошади овса и свести этого на кухню к нашему котлу, — приказал Азин одному из штабных.

Обедаю, вижу в окно: поставили шестерых у стены.

 — Не высовывайся из окна, — предупредили меня.

Мне стало не до обеда. Я наблюдал и думал. Вышел Азин, и захлестал сухо и коротко его наган..“

.. Азин зверем не был. Уничтожая все, что разлагает красные ряды, концентрируя в себе волю сотен и тысяч красных бойцов и владея этой волей, он проявлял много добросердия вне боя, вне выстрелов. Нередко Азин голодному красноармейцу, выбившемуся из сил, отдавал свой паек хлеба. Помимо этого Азин очень любил детей и часто катал их по Сарапулу на своем грузовике. В его отряде было два боевых мальчугана. (Воспоминания Котова, ред. „Красного Прикамья“ и Ипатьева).

Азин пользовался необычайным авторитетом у Красной армии. Невероятно, но факт — Азин выпорол во время боя целый кавалерийский полк — и его не убили. Полки в то время были небольшие, но все же — полк.

Когда 28 кавалерийский полк отступил на 1,5 версты, Азин, знавший этот полк как анархический, поскакал к линии боя:

 — Вы что, трусы?! Командиры! Спешиться, выстроить всех в ряд!

Выстроились. Азин взял нагайку и, начиная от командиров и кончая рядовыми, всех хлестнул по разу нагайкой.

Враги потусторонние и свои, внутренние враги назвали Азина ненормальным. Из опросов соратников Азина выявилось, что т. Азин обладал здоровыми мозгами и здоровым телом. Для буржуазии вообще революция казалась „ненормальной“, тем более она окрестила так своего „изменника“, сына помещика, как лев дравшегося за революцию и отдавшего ей свою жизнь.

Воспоминаниям т. Колчина об В. М. Азине уделим самое большое внимание, ибо этот командир известного Колчинского отряда близко знал Азина по боевой жизни.

„Азин, несмотря на то что был сыном помещика, интересы рабочих и крестьян понял.

Под заводом Бикбардинским Азин проявил незабываемое геройство. Красные части повели наступление, но колчаковцы были сильнее, и красноармейцы дрогнули. Несмотря на глубокий снег и сильный мороз, Азин сбросил с себя шинель и шубейку и в одной рубашке с поднятым маузером бросился к месту боя. В красноармейской части было много молодых и неопытных. Часть продолжала отступать. Тогда Азин сел на снег, сложил оружие и закричал с горя:

 — Если вы жалкие трусы и дезертиры, то бегите, меня пусть убьют!

Раздалось громовое „ура“ — бойцы бросились вперед и противник был отброшен.

Когда пытаются говорить о жестокости Азина, всегда приводят в пример расстрел Азиным каждого 10-го красноармейца на станции Куеда. Вскроем же правду и увидим, кого расстрелял Азин. Был прислан 43 Казанский сводный полк, состоящий на 70% из дезертиров и шкурников. Когда этот полк создал угрозу для фронта, Азин расстрелял каждого 10-го..“

Дикий ураганный Азин, из уст которого часто срывалось „мать-мать-мать“, „расстреляю“, оказывается, нежно любил свою жену и был с ней мягок и по-детски ласков.

Ценные воспоминания дала Надежда Дмитриевна Олушева (Сергеева). Это мнение женщины особо важно, ибо оно разбивает все сплетни об Азине — „звере“, „людоеде“, „изверге“ и т. д.

„На станции Сарапул я работала телефонисткой. Азинская дивизия стояла в Сарапуле. Азин часто приезжал на станцию, и я часто его видела. Движения его резки. Всегда волновался и кричал на всех. Часто у телефона крыл матом и, оборачиваясь к нам, говорил:

 — Вам, барышня, жарко стало? Извиняюсь.

И опять в разговоре его слышалось: „мать, мать и мать..“

Часто грозил: „Расстреляю“.

Расстреливал же следующих.

В Дубровке двое красноармейцев изнасиловали женщину. Азин их приказал расстрелять.

К жене своей очень хорошо относился, и мы удивлялись, как такой дикий и грубый человек может так хорошо относиться к женщине.

Приехал однажды начальник линии, и Азин с ним говорил так умно и таким изящным языком, что мы невольно спросили себя: да Азин ли это?.. Неужели Азин может быть человеком?..“

Азин — яркая личность гражданской войны. В дни мирного строительства, наступившего за днями боевой страды, Азин едва ли бы был полезен для советского общества.

С ним произошло бы одно из двух. Или он заплакал бы от томительности скучной серой полосы стройки, или переломив в себе до поры до времени нетерпение (в первоначальном, „доредакторском“, варианте — „свои губы, источавшие азинский яд“. — С. Ж.), стал бы скромно и незаметно трудиться в каком-либо учреждении, как трудится наш другой Сарапульский советский „тигр“ тов. Колчин».

Р. S. Суди сам, читатель, как тебе относиться к такой необыкновенной личности как В. М. Азин. Для восставших рабочих Ижевска и Воткинска он — изверг, для казнивших его деникинцев — офицер, запятнавший честь рьяной службой у большевиков. Понятно, что вскоре после окончания гражданской войны большевики и сами бы ликвидировали красного кокаиниста — до 1937-го он бы точно не дожил. Азин — человек войны, ее порождение, ее и палач, и жертва. Кто-то им и сегодня восхищается, другие ненавидят, третьи жалеют как душевнобольного. Ясно одно: для восставших ижевцев и воткинцев это враг, причем враг сильный, волевой, безжалостный. Врагами они и остались в истории. Трудно полюбить такого врага, даже через 90 лет.

По материалам ЦГА УР
«Web-сайт Сергея Жилина» г. Ижевск