Вика Сарыкина
На входе вас вежливо предупреждают объявлением на чистом русском языке — что с оголенными плечами и мобильными телефонами заходить нежелательно. Но все равно заходят. Сразу видно, туристы. Конечно, узнать Галину Волчек или нового русского можно с первого взгляда. Но остальные-то все вроде русские. И все-таки русские нефранцузские. Во-первых, женщины-туристки сразу норовят платки надеть. А во-вторых, нефранцузу появиться на rue Daru, 12, — это все равно что инопланетянину приземлиться в переполненном городе.
Самый знаменитый в Париже православный храм — собор Александра Невского — с самого своего основания считается излюбленным местом русских эмигрантов и туристов. Здесь венчались Пикассо и русская танцовщица Ольга Хохлова (шаферами у них были Кокто и Аполлинер), здесь отпевали Шаляпина, Бунина и Тарковского, здесь каждое воскресенье можно встретить парижских знаменитостей. А в ночь с 29 на 30 апреля здесь яблоку негде будет упасть: Пасха.
Сначала нужно идти по улице Дарю, мимо так называемых русских магазинов с пыльными матрешками в витринах. Идешь еще не проснувшись — и думаешь, что пошлее в мире ничего не придумаешь: только вот эти пыльные матрешки и ресторан «В Петрограде» напротив церкви.
Потом, на площади перед собором, обязательно натыкаешься на объявления: «Русская женщина, 46 лет, ищет работу…», «Даю уроки французского…», «Семья приглашает русскоговорящую няню…» Париж еще спит, тишина фантастическая.
И вот, началось богослужение. На литургии по воскресеньям почти не бывает туристов, поэтому «свои» крайне заинтригованы: кто такая и почему здесь? В этом нетерпении проходит вся служба. Тебе уже невозможно остаться одной в толпе, как это всегда бывает в московских церквах. И мечтаешь только об одном: поскорее бы все закончилось. Потому что все внимательно наблюдают, как ты крестишься и вовремя ли кланяешься богу. Чего говорить: не так и не вовремя. Православные во Франции разделены на два лагеря: один подчиняется Константинопольскому Патриарху, а другой сам по себе — просто Русская зарубежная православная церковь под епархиальным управлением. И тот и другой похожи и не похожи. Но очень отличаются от Русской православной церкви: сказывается советское безбожие — за 70 лет много чего растеряли. Зарубежная церковь не знала революции 1917 года, вот почему здесь очень многое совершается по старинке.
Самое интересное начинается после: когда приход, после службы, спешит к тебе — удовлетворить любопытство. Сначала они будут спрашивать друг у друга: «Кто это?» — «Первый раз вижу!» А потом, без тени смущения, с наивной детской простотой, обратятся: «А вы, девушка, давно в Париже?» И тут же позовут вас на чай в «Петроград», что напротив. Каждое воскресенье, после службы, они ходят пить чай в «Петроград». Это уже ритуал. Очень быстро они переходят на французский. И на французском проходит весь воскресный «чай». А потом все растворяются в огромном Париже. Уже не как русские, а как французы.
Среди них можно встретить тех, кто уже совсем не говорит по-русски. Но на улицу Дарю, 12, ходит каждое воскресенье. Потому что вера в Бога у них на уровне генетической памяти. А в русские рестораны «Распутин», «Петроград» или в «Ягуаров» (созданный обрусевшим французом, бывшим гонщиком и продавцом «Ягуаров») они заглядывают откушать пельменей за фантастическую цену под рыдания гитары потому, что для них это экзотика, замешанная на том, что когда-то их предки жили в России.
В этом году, как и во всяком другом, на Пасхальную службу в собор Александра Невского невозможно будет протиснуться. Все-таки самый знаменитый и любимый храм среди туристов, эмигрантов и прочих офранцуженных русских и обрусевших французов.
А воскресный чай в этот день для многих отменяется: родители спешат домой, чтобы разложить в саду шоколадные яйца — маленькие русские французы будут собирать их в корзинки после пасхального обеда.
