Дом, в котором собирается община (ее члены не ходят ни в одну из городских мечетей), находится в районе рынка Большие Исады. Место как место: наискосок через улицу — лавка с загадочной вывеской? Французские духи на разлив?, рядом страшного вида забегаловка, а у самых ворот с утра до вечера торгует семечками серьезная старуха.
Пятница, время дневного намаза. К дому небольшими группами и поодиночке стекаются люди весьма экзотической внешности: заправленные в носки штаны, длинные бороды, которых не касались ножницы, и очень часто — волосы до плеч. Лицо кавказской национальности, до неприличия похожее на Карла Маркса, низенький татарин с жидкой бородкой, явный славянин с развевающимися на ветру светлыми волосами и бородой, закрывающей полгруди, похожий на хиппи юноша в джинсе, но с заправленными в носки штанами… Удалось насчитать около 50 человек, подавляющее большинство — молодые люди. Поразила реакция прохожих, вернее, ее отсутствие — никто на многолюдной улице даже не обернулся на странных граждан, все спокойно продолжали заниматься своими делами. Астрахань действительно очень разный город.
Я специально интересовался, что говорят в городе о? бородатых?, оказалось, почти ничего. Самый распространенный ответ: они у нас давно и никому не мешают. Хотя один молодой человек рассказал страшным шепотом, что каждому вступившему в общину единовременно выплачивается 10 тысяч долларов и по тысяче долларов — ежемесячно. Правда, осталось невыясненным: почему, в таком случае, пока не все астраханцы ездят на? Мерседесах?.
Во двор впустили довольно легко, задав предварительно несколько вопросов об истинных целях визита.
— Мы никому не даем интервью и с журналистами не встречаемся, — сказал амир общины Магомед-Хаджи. — Все равно пишут неправду. А мы просто хотим жить, никому не мешая, но и не погрязая в язычестве.
— Ваши люди воевали в Чечне?
— Нет. Мы осуждаем эту войну. Мы осуждаем любую войну в принципе.
— А как же заявления боевиков о джихаде, в котором должен принять участие каждый мусульманин?
— В Чечне нет джихада — именно поэтому мы оказались между двух огней. Здесь нас обзывают террористами и ваххабитами, там — угрожают и обвиняют в предательстве.
— А какие должны быть соблюдены условия, чтобы война стала джихадом, в котором должен принять участие каждый?
— Это провокационный вопрос.
— Можно поговорить с кем-то из ваших русских братьев?
— Они вряд ли захотят говорить.
— Можно фотографировать?
— Нельзя, это запрещено. Мы фотографируемся только на паспорт — это крайний случай. Извините.
До прошлогодних событий в Дагестане астраханская община была действительно крупной — порядка 300−400 человек. Костяк составляли выходцы из Дагестана, но были и татары, и русские, и армяне. Вскоре после начала второй чеченской войны произошел раскол: часть джамаата (общины) высказалась в поддержку боевиков, многие даже отправились воевать в Чечню. Добрались далеко не все, большинство рассеялись по Астрахани и области.
Лидер джамаата Ангута Омаров, известный как Аюб, личность непростая. В свое время он был учеником Багаудина — одного из идеологов вторжения в Дагестан, но разошелся с ним в вопросе о джихаде. Возможно, размещение на удуговском сайте в Интернете сообщения о том, что к июльскому теракту против военных в Волгограде причастны люди Аюба — это попытка замарать последнего, отомстить таким образом за неучастие в войне.
В феврале на лидера джамаата было совершено покушение — сам Аюб был ранен, а его единоверец Шамиль Суликов убит. В апреле Аюб предпринял поездку по ряду стран арабского Востока — по мнению астраханских силовиков, зондировал почву на предмет переезда туда вместе со всей общиной. Везде получил отказ, ему якобы сказали, что его место — в России.
Как бы то ни было, сейчас встретиться с лидером джамаата невозможно. Говорят, в отъезде, но ощущение такое, что его просто прячут. Зато удалось увидеться с отцом Аюба — Магомедом Омаровым, ветераном войны и бывшим председателем одной из мечетей Астрахани. Аюб не разговаривал с отцом пять лет, пока тот не стал членом его общины. Магомед — крепкий старик с бородой лопатой и пронзительными глазами за стеклами очков.
— В прошлую пятницу, как раз во время намаза, в дом, где мы молились, ворвались омоновцы. Всех, даже детей и стариков, положили на пол, а потом, как скот, выгнали на улицу и увезли в УВД. Там держали стоя у стены, снимали отпечатки пальцев, снимали на камеру. Зачем? Нас уже столько раз проверяли! При этом унижали, пинали ногами, дергали за бороды. Я — ветеран войны, сам Путин прислал мне поздравление к 9 мая. Он желает мне здоровья, а здесь это же здоровье отнимают. Если есть среди нас нарушившие закон, пусть наказывают, но ведь нет! Даже ножа ни у кого не нашли.
В областном управлении ФСБ сказали, что по инициативе МВД Дагестана проводилось плановое мероприятие — искали находящихся в розыске ваххабитов. По мнению астраханских чекистов, жесткие действия в отношении членов местной общины неоправданны, хотя приглядывать за джамаатом нужно. С учетом пассионарности контингента, его обособленности, нетерпимости (пусть и неагрессивной) прежде всего к остальным мусульманам, умным людям при необходимости не составит особого труда спровоцировать массовые беспорядки.
— Запреты и репрессии в данном вопросе — не от большого ума, — говорит начальник департамента информации администрации Астраханской области Мирон Блиэр. — Во-первых, я бы поостерегся называть этих людей? ваххабитами?. Представьте, что сторонников реформ называли бы? ельциноидами? — это же обидно. Мы имеем дело с формой исламского протестантизма, и если его носители не нарушают российских законов, то пусть живут, как им хочется.
Такое чувство, что тема ваххабизма кому-то выгодна, она постоянно муссируется, причем не у нас, а в Москве. Мне несколько раз говорили: у вас ваххабиты по улицам разгуливают, почему миритесь? А в Астрахани и области живут представители 170 народов и всевозможных конфессий — и при этом не было ни единого конфликта на этнической и религиозной почве. Но стоит только начать муссировать проблему, как она тут же возникает. Непримиримых всех окрасок формирует легальная власть, которая потом с ними же и борется. Я скажу так: по моему убеждению, так называемый ваххабизм в Астрахани — это форма существования. Все они занимаются торговлей на Кировском рынке, это своего рода купеческая гильдия, защищающая интересы своих членов. Заметьте, практически все конфликты на рынке происходили между дагестанцами, делящими торговые места. А то, что одни из них бородатые, а другие нет — имеет третьестепенное значение.
Кировский вещевой рынок — самая крупная городская барахолка, напоминающая московские Лужники. Рядом с татарами, русскими и корейцами торгуют кавказцы — то тут, то там за прилавком можно увидеть? бородатого?. ?Исламские протестанты? превосходно вписаны в местный бизнес, практически все они имеют торговые места, одни стоят за прилавком сами, у других работают продавцы, но на Кировском можно увидеть весь джамаат. Часа, проведенного на рынке, вполне достаточно, чтобы усомниться: вряд ли террористы будут так истово торговать турецким ширпотребом.
Хотя, возможно, не все так просто. Вопрос, опасно ли наличие в Астрахани общины, я задавал многим людям. Имам соборной Ак-Мечети Ришад Акджигитов ответил так: ?Опасность заключается прежде всего в их враждебном отношении к мусульманам. Их действия ведут к расколу, последствия которого могут быть непредсказуемы. Они отказываются от любых отношений с государством — уже одно это признак экстремистской идеологии. Ислам — религия терпимости, в 90 местах в Коране сказано о терпении?.
— Астрахань — перекресток окраин, задворки цивилизаций, — сказал Александр Васильев, заместитель руководителя департамента в областной администрации. — А экстремизм, как правило, удел окраин. Восток — хрупкий баланс интересов, и этот баланс нарушать нельзя. Если вспыхнет Восток — тушить придется десятилетиями. Нам удается сохранять баланс, и мы не миримся с экстремизмом, как может показаться кому-то в Москве. Мы просто его не допускаем — слишком дорого может обойтись малейшая ошибка. Я не исключаю, что кто-то строит планы использования местных фундаменталистов, хотя сами они об этом могут и не подозревать. Сейчас восстанавливается Шелковый путь, налаживается транспортный коридор в Иран. Представляете перспективы: грузы из Индии идут через Иран и Россию в Европу кратчайшим путем. Уже ходят паромы по Каспию, совсем недавно прибыли из Индии первые контейнеры. Это по сути переворот в мировой транспортной системе, и очень многим он невыгоден. В этой ситуации вполне вероятна попытка раздуть и использовать имеющиеся противоречия — мы уже имеем пример Чечни.
Интересно, что и сами члены джамаата уважительно отзываются о местных руководителях. Они благодарны за то, что здесь их не заставляют брить бороды и дают возможность работать и кормить семьи. Астрахань они называют своим домом и, похоже, говорят правду.
Астрахань
