«Его вид вызывал благоговение..»

Памяти митрополита Антония (Мельникова)

…Надо ли объяснять, что когда мне довелось побывать в рабочем кабинете ключаря собора во имя Владимирской иконы Божией Матери протоиерея Владимира ФОМЕНКО и увидеть там живописный портрет митрополита Антония, я обратилась к батюшке с просьбой рассказать о его знакомстве с владыкой?

— Отец Владимир, как долго вы знали митрополита Антония?

— Мне довелось знать владыку Антония почти тридцать лет. Всю жизнь я сохраняю в душе образ этого светлого человека.

Когда в 1957 году я поступал в Минскую Духовную семинарию, его прислали из Москвы возглавить это учебное заведение в качестве ректора. Помню, как он принимал у нас вступительные экзамены… Когда после поступления я вернулся домой и показал фотографию владыки Антония своему духовному отцу, то архиерей произвел на батюшку неизгладимое впечатление своим величественным обликом.

Владыка Антоний преподавал нам в семинарии Новый Завет. Потом мне много доводилось слушать разных лекторов, замечательных преподавателей по этому предмету. Но так, как владыка Антоний, больше никто не преподавал Новый завет. Стоило ему лишь появиться в аудитории, как всех нас, студентов, охватывало чувство чего-то необычайного. Всегда с нами что-то происходило необыкновенное, какие-то открытия делались, все время мы постигали нечто новое. Большим подспорьем на уроках служили его многочисленные коллекции открыток, монет, марок. Всегда владыка что-нибудь приносил на урок и иллюстрировал этими необыкновенными предметами свой рассказ, зримо подтверждая евангельский текст. Удивительно и то, что после его лекций нас охватывало желание проповедовать людям веру Христову. Так заразителен был его пример.

…Необходимо сказать, что митрополит Антоний (Мельников) являлся достойнейшим человеком, одной из самых светлых личностей нашей Церкви второй половины XX столетия. Он был серьезным ученым, крупным богословом, высокообразованным и глубоко религиозным человеком. Но главное — он являлся истинным служителем Божиим.

— Митрополиту Антонию выпало жить в нелегкие годы. Как он решал для себя непростые вопросы взаимоотношения с властью, в годы его жизни — атеистической?

— Владыка Антоний не был революционером или новатором, стремившимся что-то менять, прежде всего он руководствовался в своей жизни чаянием исполнения воли Божией, жил с убеждением, что все происходит по предначертанию Божьего перста. И конечно, глубоко верил, что все отклонения во взаимоотношениях Церкви и государства обязательно пройдут. Надо лишь пережить, переболеть, перестрадать все происходящие нестроения. Он стремился сохранить суть церковной жизни, чтобы не прекращалась молитва, не прекращалась проповедь, совершение таинств.

Бывают времена, когда проповедь не столь звонкая и победоносная, но всегда необходимо, чтобы люди слышали слово Божие. Владыка обращал особое внимание на проповедь, старался, чтобы она имела сугубо церковный, спасительный, просветительский характер, а не революционный призыв или недовольство чем-то.

Он все делал мудро, деликатно, осторожно. Видимо, эта его позиция не вызывала возражений властей. Но если заходила речь о чем-то, что может повредить Церкви, например, в государственной политике, был очень принципиален. Разъяснял, почему так не следует поступать. И знаете, к нему прислушивались, его мнение уважали, с ним считались.

Порой его упрекают в излишней осторожности, но скорее, это была житейская мудрость и понимание времени, в которое он жил. Благодаря его высокой внутренней культуре и деликатности, его все очень ценили и уважали.

Когда при Хрущеве начался очередной виток гонений на Церковь, владыка Антоний являлся ректором Минской Духовной семинарии и наместником Жировицкого Успенского монастыря. В те годы начали запрещать богомольцам приезжать в монастырь на службу, даже собирались убрать из храмов кружки для пожертвований. «Нет, мы на это не пойдем. У нас люди, за которых мы несем ответственность». — Это было твердое архиерейское решение, и власти вынуждены были с ним считаться.

Последние восемь лет жизни митрополит Антоний возглавлял Ленинградскую кафедру. Несмотря на свои тяжелые недуги, владыка постоянно служил, проповеди его были лаконичны, но очень содержательны.

В каком-то смысле он представлял противоположность митрополиту Никодиму (Ротову), которого сменил на Ленинградской кафедре. Некоторые считали его мягким, не имеющим сильного характера. А владыка просто терпел, ожидая исправления подчиненных. Но, однажды, когда поведение некоторых людей перешло допустимые границы, архиерей проявил свой характер, что заставило многих изменить о нем свое мнение.

Один его вид вызывал благоговение. Это была внешность святого человека. Молитвенный взгляд, благородные черты, сосредоточенность, отсутствие суеты в движениях. А как проникновенно осенял он себя крестным знамением… В этом движении чувствовался глубокий духовный смысл. В юности он служил иподиаконом у Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского), был его духовным сыном, и многое перенял от первоиерарха.

Службу митрополит Антоний вел величественно и благоговейно. Безусловно, это был выдающийся архиерей. По внутренней культуре, деликатности его напоминает наш нынешний Святейший Патриарх Алексий II.

Всему митрополит Антоний знал меру и цену. Он хранил внутренне достоинство, и это понятно. Не будем забывать, что владыка принадлежал к древнему знаменитому роду, восходящему чуть ли ни к царю Иоанну Грозному. Он имел прекрасное и богословское, и светское образование, являлся магистром богословия.

Среди многочисленных талантов владыки Антония был и поэтический дар. Однажды довелось стать свидетелем, как одна игуменья подарила ему альбом для стихов, и он сразу написал в нем несколько строк.

Дважды, в 1950-х и 1970-х годах, он посетил Петербург (еще до своего будущего служения на кафедре Петербургских митрополитов). Город произвел на него неизгладимое впечатление. Владыка описал его красоты, дворцы, парки, каналы. А также посвятил одно стихотворение Казанскому собору, в котором располагался тогда Музей религии и атеизма. Мне запомнились эти строки:

Собор Казанский мрачно дремлет,
Он мертв, восторгов не приемлет.
И богомольною толпой
Не заполняет свой покой.
Улыбка чужда мертвецу,
Румянец не к его лицу.
Так стены древние церквей
Не оживит любой музей.

— Символично, что именно в Казанском соборе, которому, оказывается, владыка посвятил столь удивительное стихотворение, впервые за двадцать лет недавно прошел вечер памяти владыки. Теперь, слава Богу, в кафедральный собор вернулась молитва, и он — живет, мы тому свидетели.

— Действительно, мы очень тепло вспомнили владыку Антония, собрались те, кто его знал: архиепископ Константин, ректор Санкт-Петербургских Духовных школ, настоятель Князь-Владимирского собора протоиерей Владимир Сорокин, священник Казанского собора протоиерей Николай Преображенский, профессор Московской Духовной Академии Н.К.Гаврюшин, почитатели архиерея.

— Отец Владимир, владыка Антоний более пятнадцати лет возглавлял редакционную коллегию сборника «Богословские труды». Расскажите об этой стороне его деятельности.

— Надо сказать, что при нем это издание получило новую жизнь. Журнал стал выходить регулярно, там начали печататься фундаментальные труды высокого научного уровня. Этому способствовало то, что митрополит Антоний стал привлекать к сотрудничеству светских людей. Ведь среди ученых немало верующих людей. Но опубликовать сочинения на религиозные темы в те годы было невозможно, многое лежало под спудом. Конечно, что какие-то труды выходили в этом журнале под псевдонимом, но главное — работа появлялась на свет, с ней знакомилась читающая публика. Очевидно, что этому предшествовала серьезная работа, необходимо было обрести доверие авторов, достичь с ними взаимопонимания, единомыслия. Значит, владыка имел связи и в мире науки, был в курсе состояния научной мысли в стране и за рубежом.

Вся его жизнь была поистине праведной, благочестивой, сугубо православной, а кончина — святой, блаженной. Сегодня мы не часто можем встретиться с тем, что человек в свои последние минуты слышит молитву на исход души, испрашивает у всех прощения и, наконец, обращается за помощью к Пресвятой Богородице. Последними его словами были: «Пресвятая Богородица, помоги мне». Это поистине мирная, христианская кончина праведника.

Помню, у владыки Антония в рамочках на стене висели подлинные фотографии Оптинских старцев. Он все о них знал: как они жили, трудились, какими дивными людьми были на земле. И ведь все эти старцы теперь прославлены…

Я видел, как беседовали с ним вернувшиеся из ссылок архиереи. Они его любили, а он их. Они понимали друг друга буквально с полуслова, потому что были людьми единого Духа. А ведь это — исповедники Христовы, взошедшие на Голгофу XX века, и они пред ним благоговели…

Однажды довелось стать свидетелем, как одна благочестивая прихожанка принесла ему в дар иконочку Божией Матери, на обороте которой были начертаны автографы многих пострадавших архиереев. Она объяснила, что перед этим образом молились монахи на Соловках. Эта иконка сохранилась и была передана именно ему как самая драгоценная святыня.

И было у владыки Антония много личных вещей святых людей. И отца Иоанна Кронштадтского, и омофор святителя Филарета (Дроздова). Помню, это был небольшой вышитый омофор, и даже иногда, в день памяти святителя, он надевал его на богослужение. Владыка глубоко почитал этих боголюбивых людей, тогда еще не прославленных Церковью, имея чувство преемственности и историчности.

Также сохранились у него мантии митрополита Никодима, которого он сменил на кафедре. Владыка дорожил этими предметами. Не потому, что не мог сшить себе новые облачения, а потому что уважал, ценил ушедших. С благоговением пользовался он этими священными одеяниями во время богослужения. У меня было ощущение, что он как будто общался с владыкой Никодимом через эти предметы. Будто то, о чем они беседовали, тревожились при жизни, сохраняется в их сердцах. И если сейчас они расстались: один ушел в загробный мир, а другой еще жив, все равно они друг друга понимают…

— Очень важно то, что вы сейчас говорите. До сих пор в представлении верующих происходит некое противопоставление митрополитов Никодима и Антония. Расскажите об их взаимоотношениях.

— Владыка Никодим очень уважал владыку Антония, а владыка Антоний очень уважал владыку Никодима. Между ними была глубокая духовная дружба. Они имели полное друг ко другу доверие, были в одной упряжке, как говорится. Оба умные, образованные, каждый в меру своих талантов трудился на благо Церкви. Оба прекрасно понимали политическую, церковную, мировую обстановку. Делали одно дело, но по-разному.

…Надо ли говорить, что владыка Антоний являлся многогранной личностью: он был и богословом, и философом, и историком, и литератором, и поэтом, и коллекционером, и вместе с тем — аскетом, подвижником. При этом владыка был доступен каждому и очень скромен. Это был настоящий патриот своего Отечества и верный сын Русской Православной Церкви.

…Я испытываю к владыке Антонию исключительное благоговение. И имею внутреннее ощущение, что со временем он явится одним из вновь прославленных архиереев. Может, не через двадцать и не через тридцать, а через пятьдесят или сто лет, но это произойдет.
Беседовала Марина МИХАЙЛОВА, Русская линия

Иллюстрация: портрет митрополита Антония (Мельникова), хранящийся в кабинете протоиерея Владимира Фоменко