 |
| Русская линия | Елизавета Михайлова | 08.11.2004 |
Основой идеологии поволжских правых стала общероссийская правомонархическая доктрина «теории официальной народности» — «православие, самодержавие, народность», — перевоплощенная в формулу «За Веру, Царя и Отечество». Составляющими этой идеологии стали приоритет национальных интересов и доминанта сильного государства, патриотизм, отрицание западноевропейского индивидуализма, культ православных этических ценностей как основы тысячелетней традиции Русского государства. На вызов либеральной западноевропейской модели общественного переустройства как попытки ниспровержения традиционных устоев правые выдвинули концепцию, соединившую консервативно-романтический идеал славянофилов,2 ценности православного христианства, социальный «государственнический» монархизм, народно-провинциальное охранительство с принципами национал-патриотизма и антисемитизма.3
Православие воспитало, укрепило и освятило русское народное самосознание, заложив в основу русской государственности начала христианской любви и нравственности, веру и духовность как фундамент общественного бытия. Не закон и право как механизмы внешнего принуждения, а христианская мораль выступала принципом духовной и политико-государственной жизни страны. Интерпретацию правыми центра роли православия в русской общественно-политической жизни взяли за основу и их поволжские собратья, дополнив и скорректировав ее с учетом региональных особенностей — многонациональности и сосуществования различных конфессиональных субкультур. Именно последние определили лояльное отношение большинства поволжских черносотенных организаций к неправославным вероисповеданиям. Подчеркивая, что «первенствующая и господствующая в Российской империи вера есть христианская», местные правые акцентировали внимание на праве свободного вероисповедания других религий (кроме иудаизма). В частности, АНМП, одна из самых многочисленных в регионе правых организаций и авторитетных в российском масштабе, выступила с требованием «свободы всех вероисповеданий, за исключением тех, которые противны нравственности и государственному порядку».4 Близкие этому позиции выдвинуло ЦНРО: отказ от насильственного удержания в православии лиц, духовно от него отпавших; право свободного открытого возврата их в ту веру, из которой они переведены в православие; недопущение насильственного навязывания кому-либо православного вероисповедания; немедленное снятие наложенных на старообрядцев соборных клятв и т. п.5
Христианско-нравственная основа пронизывала, по мнению правых, русское самодержавное государство, воплощаясь в соборности — единстве многонационального народа между собой, царем и Церковью. Ядром ее стали следующие идеи: 1) «хозяином земли русской является Царь-Самодержец»,6 т. е. власть царя абсолютна и неограниченна; 2) власть государя есть власть «Помазанника Божия, обладающего полнотою свободы воли в земном своем царствовании, никакою земною властью неограниченного, являющегося ответственным перед Господом Богом и своею Царскою совестью»,7 т. е. монаршая власть легитимна, поскольку она делегирована Богом, государь в силу этого является представителем Бога на земле и осуществляет свою власть в интересах народа и согласно нравственным и юридическим законам; 3) «русское народное самосознание Верой Православной рождено, воспитано, укреплено и освящено, которая и положила в основу русской государственности не деспотическую (варварскую) силу, а начала христианской любви и нравственности»,8 т. е. вследствие божественного происхождения самодержавная власть не только священна, она подкреплена народным самосознанием, менталитетом, исходящим в своем отношении к государю из православной любви, веры и силы; 4) православная церковь, самодержавный царь и русская народность представляют собой единый общественно-государственный организм, в котором «Церкви принадлежит материнство, Царю — отеческое попечение, верховное водительство народа и власть, народу — сыновство, безграничная преданность к родине и братская взаимная любовь».9
Таким образом, самодержавная власть легитимна и законна. Ни одна из западных форм правления не обладала, по их мнению, теми достоинствами, которые имело русское самодержавие. В чем же состояли эти достоинства? Прежде всего, в его соборности, которая выражалась в единодушии и любви, взаимности и общении людей единомыслящих, в единении людей между собой, царем и церковью10. Во-вторых, в том, что народ в русском государстве «не устраняется от дел государственного строительства»11, а участвует в них «силой мнения лучших людей Русской Земли». К тому же, в-третьих, отношения между монархом и народом строятся не на юридически взаимных ограничениях, а на нравственно-обязательной силе мнения, на нравственном порядке.12 По мнению лидеров правых, эти позитивы русского самодержавного государства еще больше подчеркивали недостатки западноевропейских форм правления — как абсолютизма, так и парламентаризма (по ходу заметим, что президентская республика США, как находящаяся на начальной стадии своего развития, не удостаивалась столь пристального внимания в теоретических рассуждениях правых). Негативная сторона абсолютизма проявлялась в самовластии короля, произволе чиновников и, что являлось самым худшим, в полном отчуждении народа от государственного управления.
Недостатки парламентаризма виделись в ограничении власти короля институтом представителей, сосредотачивающим бразды правления в своих руках и тем самым превращающимся в новую бюрократическую структуру, разрывающую целостность и цельность государственного организма, единство народа и монаршей власти. Парламентаризм и конституционализм Запада воплощали в себе формализованный, нормативно-институциональный порядок общественных отношений. Основываясь на рационализме, сущностью которого является индивидуалистическое начало, и выросшие из противостояния они привели к противопоставлению человека и общества. Разрушение традиционного общества, продиктованное процессами конституционалистских преобразований, привело, в свою очередь, к уничтожению духовных основ бытия западной цивилизации, обюрокрачивая и выхолащивая их. Западноевропейский парламентаризм, «насажденный» в России через Госдуму,13 не имел ничего общего с соборностью, олицетворявшей единство многонациональной Российской империи, либеральный же парламент Запада отражал борьбу политических сил. Соборность Руси являла величие культуры, национального духа и совести ее народа, парламент и Дума — либеральный индивидуализм, где каждый жил только за себя, не заботясь о благе и величии своего Отечества. Как утверждал профессор В.Ф.Залесский, эволюция западноевропейского парламентарного государства к правовым принципам далеко уступала движению русского самодержавного государства по его религиозно-нравственным (выделено автором статьи в газете «Черносотенец» — Е.М.) принципам и ценностям14.
Теория государственного устройства, предложенная казанскими правыми, выделяла три основные формы правления — абсолютизм, парламентаризм, русское самодержавие. Хотя, по утверждению их коллеги из Астрахани Н.Н.Тиханович-Савицкого, юридическое обоснование взгляда на русское самодержавие еще требует своей глубокой и последовательной разработки, особенно в связи с местным самоуправлением15. Но в любом случае, русское самодержавие представлялось правым монархистам единственной формой правления, приемлемой для русской государственности. И не просто самодержавие современного им времени, а в «духе допетровских времен»16 Московского государства. В чем же состояли, по их взглядам, преимущества допетровской монархии, которую столь усердно они стремились возродить. Прежде всего, в том, что допетровская Русь воспринималась как соборно сплоченная великодержавная единица с самобытным государственным христианским строем управления, основанная на духовности, изначальной простоте, соединенная в одно гармоническое целое христианского совершенства. Сила московской государственности состояла в ее народном, демократическом начале, представленном в Земском Соборе, и традиционной, патриархальной легитимации царской власти, основанной на вере в обычаи, традиции, в основы православного духа. «Монархия должна быть самодержавна по форме и демократична по своим задачам (курсив автора — Е.М.); или ее совсем не будет»,17 — утверждал лидер астраханских черносотенцев Н.Н.Тиханович-Савицкий. «Россия, в отличие от всех Европейских стран, — подчеркивалось и в разработанных им „Основных положениях народных монархических союзов“, — страна глубоко народная или, как теперь говорят, — демократическая»18. А потому одна из основных целей государственного управления состоит в «высоком поднятии благосостояния народных масс». Причем реализация этой цели должна была строиться на принципах социальной справедливости и всесословности.
Обосновав, подобным образом, легитимность и законность самодержавия, правые Поволжья рассматривали власть царя как единственно приемлемую для Руси, как волю «Отца, с любовью и беспристрастием заботящегося о своих подданных и охраняющего общественные права».19 Их глубокую убежденность в народности самодержавия тонко выразил Н.Н.Тиханович-Савицкий в «Основных положениях народных монархических союзов», подготовленных в 1916 г.: «Народу нужен Царь самодержавный, богачам нужны — конституция и парламент… Чтобы оградить свои интересы, трудящиеся классы должны всеми силами поддерживать полноту власти Государя… Государь, поддерживаемый трудящимся народом, всегда станет защищать его интересы от засилия капиталистов, которые стремятся захватить его власть и даже лишить его престола».20 Созыв Государственной Думы, исходя из этого, воспринимался как создание новой бюрократической структуры, как насаждение западноевропейского парламентаризма, разрывающего целостность и цельность государственного организма и отражающего, в своей сути, борьбу политических сил. Если большинство правых согласилось с существованием Государственной Думы, но с оговоркой, что она является законосовещательным органом, то для части правых Поволжья, в первую очередь, астраханских, идея роспуска Думы и созыва Земского Собора оставалась темой актуальной. С воодушевлением приветствовался роспуск I и II Дум, а активная критика деятельности Дум 3-го и 4-го созывов сопровождалась ходатайством о разгоне Думы перед царем.21
Исходя из критического отношения к Думе и уповая на народный монархизм, АНМП скептически относилась к участию в избирательной кампании. В решениях съезда уполномоченных правых организаций Астраханской губернии, состоявшегося в августе 1907 г., выделялся самостоятельный пункт: «усиленной предвыборной агитации (в 3-ю Государственную Думу — Е.М.) не производить»,22 в то время как устав столичного СРН прямо заявлял о необходимости принятия самого деятельного участия в выборах в Думу.23 Вместо Государственной Думы поволжскими правыми предлагалось созвать Государеву Думу, «состоящую действительно из лучших людей, известных в стране своими высокими познаниями, своей работоспособностью».24 Подобная Государева Дума и представлялась воссозданной формой Земского Собора.
К идее созыва Земского Собора поволжские правые обращались довольно часто. Серьезно обсуждался этот вопрос на проходившем в Казани 21−25 ноября 1908 г. региональном съезде представителей правых союзов. Апелляция к Собору мотивировалась необходимостью «сближения царя с народом», формирования «русского общественного мнения»25 как структуры власти. Первым шагом на этом пути должен был стать институт выборных и челобитных, высшей ступенью — Земский Собор, свободный от чиновничества (на съезде ораторы прямо заявляли, что «чиновничество не должно иметь доступа на Земский Собор»).26
Участники съезда понимали, что функционализация общественного мнения через давно уже не созываемый Земский Собор процесс достаточно сложный, что при незрелости гражданской общественности всегда будет присутствовать потенциальная возможность трансформации Собора в институт парламентаризма, неприемлемый для правых. Ввиду чего большинство делегатов съезда выразило мнение, что «к созыву его надо постепенно, долгим путем, подготовить народ».
Видя в самодержавной власти царя гаранта стабильности многонационального государства, «заботы о своих подданных» и защиты «от притеснений более ловких, сильных и богатых», группа правых, куда относились и поволжские правые, прилагала усилия для восстановления неограниченной самодержавной власти, существовавшей до Манифеста 17 октября. В этой же плоскости поднимался вопрос о кодификации законов — приведение принятых в конце 1905−1906 гг. законов в соответствие с основами неограниченной власти самодержавия. В «Новых Основных Законах и Царских Манифестах», подготовленных председателем АНМП Н.Н.Тиханович-Савицким, предлагалось изменить ст. 12 и 24 главы I Основных Законов, в которых перечислялись права монарха. Обосновывалось это тем, что само упоминание о правах самодержавного царя предполагает наличие прав, не являющихся его прерогативой и тем самым устанавливающих пределы власти императора. Неприемлемой считалась и статья 87 Основных Законов, которая зарезервировала за правительством и императором право издавать при необходимости в перерывах между сессиями Государственной Думы чрезвычайные указы, имеющие статус временного закона. Несогласие вызывало то, что под статус временного закона подпадали и указы императора. Критику правых вызывала и первая часть ст. 86 Основных Законов, по которой принятие нового закона проходило конституционно установленные нормы: текст закона принимался Государственной Думой вместе с Государственным Советом, и утверждался императором. Тем самым у монарха фактически отсутствовала возможность принятия и издания законов монаршей властью без согласования с Думой, а акты верховного управления считались актами подзаконными.27
В стремлении сохранить самодержавие правые Поволжья допускали самые решительные меры вплоть до установления диктатуры, введения военного положения в критической для государства ситуации.28 В этом они оказались последовательнее, принципиальнее, «гораздо правее»29 своих соратников центра. Но неизменной оставалась общая стратегическая цель: «избавить Россию от конституционной петли и поставить ее на самобытный путь».
Концепту «единения царя с народом» отвечала позиция правых Поволжья в вопросе самоуправления. Основной принцип, из которого исходили лидеры правых центра в данной проблеме, состоял в недопущении ни под каким видом автономных и самоуправленческих образований в России. Единство и неделимость выступали важнейшим принципом административно-территориального устройства страны. Принципиально придерживаясь этой позиции, местные правые организации, тем не менее, предлагали реализовать такую форму политического устройства, где непосредственно сочетались власть самодержавия и институт самоуправления. Взамен губернской, поволжские правые предложили областную систему административного деления страны с расширением прав органов местного самоуправления, основанных на мелких приходских единицах.30 Связующим звеном между центральной самодержавной властью и самоуправленческими единицами должны были явиться «государевы областные наместники в количестве 15−20 человек на всю Россию».
Несомненно, что на подобную позицию повлияла региональная специфика, стремление расширить права и возможности регионов. С другой стороны, тем самым, по мнению лидеров правых Поволжья, создавался канал непосредственной связи между народом и царем, позволяющий обходить чиновничий аппарат коронной и местной администрации. Последний правомонархисты яростно критиковали как орган «средостения», отчуждавший царя от своей «почвы» — народа. Председатель АНМП Н.Н.Тиханович-Савицкий разъяснял в печати: «Восстановим русское Самодержавие, опирающееся не на чиновничество, а на широкое местное самоуправление, на свободный, организованный в мелкие приходские единицы народ…».31 Предложенная схема областного административного деления страны выглядела довольно конструктивной. «Широкое местное самоуправление, в основе которого должен лежать приход», выступало в качестве той народно-политической организации, которая интегрирует все институты государства, возведя его в единое, цельное, духовно взаимосвязанное строение. На нее возлагались функции самостоятельного обсуждения и решения местных дел, распределения податей и налогов в соответствии с региональными особенностями и учетом индивидуальных возможностей налогоплательщиков. Ей же вменялись дела местного суда, школ и «других учреждений, возникающих согласно местной потребности».32
При этом право самоуправления ни в коем случае не включало в себя тенденцию ослабления унитарной формы государственно-правового объединения и перехода ее на федеральные принципы, как мы это понимаем сегодня. Наоборот, такая форма выражала ту концепцию государственного устройства, где приходская единица становилась институтом служения регионов и мест государственным интересам и целям, в первую очередь, и собственным, во-вторых. Самостоятельные права прихода становились и обязанностью: защищать основы русского духовного начала, решать вопросы государственной важности, доводить интересы народа до царя, пресекать злоупотребления местных властей. Сочетающая в себе и местный, и государственный интерес приходская единица становилась стрежнем, на который нанизывались все звенья государственной машины.
Убежденные сторонники монаршей власти и ее защитники, правые Поволжья, тем не менее, признавали необходимость модернизации (но не ломки), обновления самодержавной государственности. «Самодержавие сошло со своего истинного пути! Охваченное со всех сторон цепкими когтями бюрократизма, оно разобщилось с народом, замкнулось и само себя упразднило, превратившись в абсолютизм»,33 — писал Н.Н.Тиханович-Савицкий в 1906 г. «Монархическая государственность требует более серьезных изменений»,34 — заявлял он и позже, подчеркивая необходимость поиска такой оптимальной формы государства, которая сочетала бы полноту власти монарха с институтом «верных советников от земли». Цель и сущность модернизированной самодержавной власти должна была состоять в сочетании сильной власти самодержца с активной социальной политикой и государственной протекцией. Суть ее нашла отражение в социально-экономических воззрениях правых Поволжья и тезисе «народности» их идеологической формулы. Признавая первенство «русской народности, как собирательницы Земли Русской и устроительницы Русского государства»,35 поволжские правые, тем не менее, учитывали полиэтничную и многоконфессиональную специфику региона, его крестьянскую провинциальность. Актуализируя вопрос о демократизации механизмов формирования органов местного самоуправления, они выдвинули положение о снижении имущественного ценза, как для избирателей, так и для баллотирующихся. Причем АНМП делала акцент на необходимости увеличения представительства крестьянства в органах земского самоуправления, а ОЦСПП заявило о доступе к участию в самоуправлении «всего местного населения в началах всеобщего голосования без различия вероисповедания и национальности».36 ЦНРО дополнило эти позиции важным для региона положением «употребления местных языков параллельно с государственным языком русских» в местных органах суда и управления.37
Консерватизм российских правых тесным образом сочетался с требованиями защиты трудящихся города и деревни. Самое глубокое выражение подобное сочетание имело в региональном звене, где провинциальный традиционализм сосуществовал с иррациональным стремлением к принципам социализма.38 Защита правыми патриархальной старины, традиционных устоев, причем с социальным уклоном, явно выразилось в политической теории и практике поволжского регионального звена. Призывы, звучавшие с поволжских правых трибун, — «правительство не должно допускать эксплуатации одних классов населения другими; «защита трудящихся и обремененных маленьких людей от произвола и порабощения капиталу»; «удовлетворение крестьянской земельной нужды там, где она сказывается с особенной остротой, должно быть поставлено в первую очередь всеми средствами, имеющимися в распоряжении Государства», — отвечали сохраняющемуся в провинции патернализму и традиционализму, вековым мечтаниям народных низов о социальной справедливости.
Этим объяснялось неприятие ведущих правых организаций региона столыпинского курса аграрной реформы. Община в социальном отношении рассматривалась как гарант от социального расслоения деревни, от притеснений помещика. Она выступала для них нравственным регулятором сельского мира, его «полюбовным соглашением», жизнеспособной структурой, единственно в тех условиях обеспечивающей защиту интересов крестьянина. К тому же в сохраняющейся в крестьянстве общинной психологии, в «народном монархизме» и обыденном укладе правые видели не только основу национального существования, но и средство борьбы с революционным движением. Община как институт русской православной духовности рассматривалась основой самобытного пути российского развития, способная, при определенной модернизации, обеспечить социальную справедливость и процветание России. Столыпинская реформа в селе, отсюда, оценивалась как курс на «пролетаризацию, обезземеливание» крестьянства, на превращение их в батраков. Более того, выделение в хутора и отруба, по мнению Православного всероссийского братского союза русского народа, способствовало принудительному отрыву крестьян от православной веры, заставляло их «бросать святые храмы Божии».39 Исходя из всего этого, ЦНРО, АНМП и ПВБСРН выступили против содействия к выходу крестьян из общины.40
Вместе с тем понимая, что община тормозит, в определенной степени, внедрение прогрессивных технологий в село, ЦНРО предложило проект аграрной реформы, соединяющий достоинства личного и общинного владения землей — общинно-хуторское землевладение. Согласно ей земля принадлежала общине, но делилась раз и навсегда на наследственные семейные участки. Раздел должен был производиться добровольно по наличному числу мужских душ и в количестве, достаточном для рационального ведения хозяйства, причем наименьший душевой надел определялся, в частности, для Среднего Поволжья, в 4−5 десятин, в зависимости от качества земли. Созданные при подобном разделе хуторские участки находились в полном личном владении домохозяина, переходя по наследству его детям, а при вымирании семьи переходили общине. Участки не могли продаваться никому, кроме как самой общине, и не могли отчуждаться за долги. Налог за пользование землей владельцы участков платили в отдельности, каждый сам за себя. Достоинства системы отмечались и на I Волжско-Камском областном патриотическом съезде 1908 г. В его резолюциях подчеркивалось, что необходимо закрепить на вечные времена за сельскими обществами надельные земли с установлением законодательным путем, согласно местным обычаям, порядка пользования землею отдельными домохозяйствами с безусловным воспрещением отчуждать отрубные участки, при выходе домохозяев из общины, иначе как в руки однообщественников по законами установленным ценам.41 Подобный проект, по мнению его разработчиков, нес в себе достаточный потенциал: с одной стороны, дать второе дыхание общине, с другой — постепенно формировать в аграрном секторе культуру личного интереса.
Формально проект был достаточно близок указу 9 ноября 1906 г., но с отличием, ставшим одной из существенных причин противостояния правых региона столыпинской реформе.42 Последняя делала ставку на «крепких и сильных», на зажиточные слои крестьянства, отказываясь от попечительской политики в отношении малоимущей части крестьян.43 Аграрные же программы поволжских правых акцентировали на защите обездоленных слоев населения, выдвигая положения расширения площади крестьянского землевладения, наделения землей безземельных, поддержки малоземельного крестьянства, соединяя эти просьбы-требования с ожиданием «дарового» обеспечения землей.44 По проекту Казанского ЦНРО крестьянские банки с разрешения правительства должны были получать право изъять часть земли у тех помещиков, чьи земельные владения превышали 750 десятин. ОЦСПП выступило за принудительное отчуждение земель, «находящихся во владении иностранцев». Для исключения возможности более состоятельным членам общины скупить неограниченное число наделов от своих однообщественников, астраханскими монархистами выдвигалось условие, чтобы «каждый отдельный член общества мог купить от своего общественника не более одного надела». Они же заявили о постепенном перераспределении собственности в «пользу простых трудовых людей», в т. ч., например, выкупе в пользу казны рыболовных частновладельческих вод и «преимущественной отдаче в аренду казенных рыболовных вод крестьянским и мещанским обществам, а также артелям рыболовов».45 Интересам средних и низших слоев народа отвечали предложения правых Поволжья по государственному перераспределению инвестиционных потоков: ограничить монополистический капитал различной контролирующей системой мер и создать преимущественные условия для развития среднего и мелкого «бизнеса» натурального хозяйства.
Схему социально ориентированной формы землевладения и землеустройства поволжские правые дополнили и рядом других предложений. Были обозначены меры по созданию системы обучения крестьян кустарным промыслам, освобождению их налогов во время неурожаев, сокращению косвенных налогов на предметы первой необходимости. В социальном плане предполагалось строительство школ, обустройство дорог, рельсовых подъездных путей и т. п. АНМП предложила создать при земских и волостных управлениях особые всесословные комитеты для решения таких экономических вопросов села, как продовольственные запасы, приобретение по льготным ценам земледельческих орудий, выписка первосортных семян, обустройство крестьянских дворов, улучшение медицинской помощи, устройство касс мелкого кредита и т. д.
О защите интересов простого народа как приоритете своей политической практики правые Поволжья подчеркивали постоянно.46 Социальный консерватизм возобладал и в проектах решения ими рабочего вопроса. Протекционистская экономическая политика, за которую ратовали правые, тесным образом интегрировалась в провинции с предложенной АНМП концепцией — «рабочие не должны быть пролетариями»;47 «улучшение положения рабочих и избавление их, при помощи законов, от эксплуатации со стороны хозяев и подрядчиков».48 Следует, конечно, отметить, что отделы СРН и РС, функционировавшие в регионе как низовые первичные структуры, не выходили за рамки социально-политических и экономических установок столичной партийной элиты, в т. ч. и в рабочем вопросе. К примеру, пензенские правые отделы соглашались с центром в том, что за участие в стачке рабочий немедленно увольнялся, а рабочий день должен продолжаться не менее 12 часов в сутки.49
Самостоятельные и достаточно смелые при этом позиции заняли АНМП и ЦНРО. ЦНРО выступило за узаконение стачек, что было поддержано и АНМП.50 Участие в стачке являлось ненаказуемым, если оно не сопровождалось насилием над личностью и собственностью. Для урегулирования трудовых споров предлагалось создание выборных посреднических комиссий из представителей администрации предприятия, рабочих и третейских судов. Этой же организацией выдвигалось требование государственного страхования по старости, болезни, несчастному случаю (расходы должен был покрывать новый налог со всех форм собственности), нашедшее поддержку и других правых партий Поволжья. Дальше всех пошла АНМП, предложив комплексную систему мер решения рабочего вопроса, в числе которых предполагались: постепенное увеличение непрерывно длящегося отдыха за счет уменьшения рабочих часов по субботам; государственное страхование; устройство на предприятиях бесплатных для рабочих и служащих больниц, библиотек и читален; развитие охраны детского и женского труда; устройство при фабриках и заводах яслей и предоставление работницам времени для кормления детей; обеспечение санитарно-технической безопасности; запрет обязательных сверхурочных работ и насильственного увольнения с работы; запрет выдачи заработной платы товарами. Она же предложила создать выборную посредническую комиссию из сторон трудового контракта для установления минимума зарплаты. АНМП выступила за сокращение продолжительности рабочего времени до 9 часов.51
В общероссийском правомонархическом движении правые Поволжья заняли собственное место: более правые позиции в вопросе политической институционализации, в неприятии западноевропейского парламентаризма, в акценте на национал-патриотизм, и левые — в вопросах путей реализации аграрной реформы и народного просвещения, в предложениях по подъему народного благосостояния, в решении рабочего вопроса. Отвергая западноевропейский опыт развития, они прямо выступили против эксплуатации, за равенство и расширение социальных прав рабочих и крестьян, равноправие женщин при наделении землей, социальную справедливость, предвосхитив многие позиции социализма. Их охранительные концепции, провинциальный консерватизм самым тесным образом соединялись с народной социально-монархической идеей государственного управления. Их ориентация определялась историческим опытом российской государственности, его преемственностью, убежденностью, что в основе российского развития лежит тысячелетняя традиция, связанная с сохранением православного типа социальных взаимоотношений, и сочетанием нравственно-религиозной силы народа с силой доброго, заботливого, строгого, но справедливого самодержца. На этой основе зиждилась и стратегия общественного развития — «мирное движение вперед, мирное устранение социальных дефектов, мирное устройство разумной жизни на началах преданности Богу, Царю и Родине»52.
Сохранение фундаментальных основ российского бытия, его социально-этического характера с опорой на народ, на низы общества, придание монархии социальной направленности в общественном развитии стали основным концептом идеологии поволжский правых организаций, адаптированной к условиям многонационального региона.
Михайлова Елизавета Михайловна, кандидат исторических наук, доцент Чебоксарского кооперативного института Московского университета потребительской кооперации
1. В октябре 1905 г. возникло Царско-народное русское общество (ЦНРО) под председательством профессора кафедры энциклопедии, истории философии и права Казанского университета В.Ф.Залесского (в 1906 г. насчитывало в своих рядах до 15 тыс. чел.). В декабре того же года под председательством купца А.И.Кукарникова организовано Общество церковных старост и приходских попечителей (ОЦСПП). В ноябре 1905 г. создана Астраханская народно-монархическая партия (АНМП), возглавляемая владельцем музыкального магазина Н.Н. Тиханович-Савицким (в октябре 1906 г. численность ее доходила до 18 тыс. чел.). В 1907 г. по инициативе епископа Саратовского и Царицынского Гермогена организован Православный всероссийский братский союз русского народа (в конце 1907 г. в нем состояло до 7 тыс. чел.). Кроме этого, в регионе как низовые структуры функционировали отделы Союза русского народа (СРН), Русского собрания (РС) и Союза Михаила Архангела.
2. В числе своих идейных предшественников правые, в т. ч. и Поволжья, называли И.В.Киреевского, К.С. и И.С.Аксаковых, А.С.Хомякова с их концепцией самобытного пути развития. «Светочами русского самосознания» величала газета АНМП «Русская правда» И.С.Аксакова и Ф.М.Достоевского. Наиболее подходящим вариантом общественных отношений России рассматривалось политическое устройство, предложенное Н.Я.Данилевским. (См.: Правые партии. 1905−1917. Документы и материалы. В 2 тт. Сост. Ю.И.Кирьянов. М., 1998. Т.1. С.115−116; Первый Волжско-Камский областной патриотический съезд в Казани. Харьков, 1909. С.25; Русская правда. 1911. 17 февраля).
3. Логику социально-политических взглядов правых Поволжья наиболее ярко выразили в своих программах ЦНРО и АНМП. Довольно пространная программа ЦНРО содержала 9 разделов — «Самоопределение общества», «Государственное устройство», «Вера», «Сельскохозяйственный и земельный крестьянский вопрос», «Рабочий вопрос», «Податная система и государственные предприятия», «Народное образование», «Суд», «Полиция». Второй раздел, в свою очередь, включал подразделы: «Царь», «Народ», «Единение Царя Самодержавного с Народом Свободным», «Государственная Дума», «Русская национальность и самобытность», «Еврейский вопрос», «Окраины», «Самоуправление» (См.: Российский Государственный исторический архив (РГИА). Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д.43). Краткая, но более конкретизированная программа АНМП содержала 3 раздела: «Цель партии», «Основные взгляды партии» и саму «Программу», состоящую из подразделов — «Государственное устройство», «Права русских подданных», «Местное самоуправление», «Суд», «Финансовая и экономическая политика», «Устройство крестьян», «Устройство рабочих», «Образование» (См.: ГА Астраханской обл. (ГААО) Ф.745. Оп.1. Д. 1. Л.1−2 об.).
4. ГААО. Ф.745. Оп.1. Д. 1. Л.1 об.
5. РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д. 43. Л.36.
6. Правые партии. Т. 2. С. 419.
7. Там же. С. 205.
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же.
11. Черносотенец. 1906. 29 ноября.
12. Там же.
13. Залесский В.Ф. Парламентаризм и его оценка на Западе. М., 1909. С. 1.
14. Черносотенец. 1906. 29 ноября.
15. Русская правда. 1906. 2 ноября.
16. РГИА. Ф. 1284. Оп. 187. Г. 1906. Д. 43. Л. 30.
17. Русская правда. 1906. 23 ноября.
18. Правые партии. Т. 2. С. 554.
19. РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1907. Д. 43. Л.5.
20. Правые партии. Т.2. С.553−554; Минувшее. Исторический альманах. М.; СПб., 1993. Т.14. С.190−191.
21. См.: ГААО. Ф. И-745. Оп.1. Д. 7. Л.8; Д. 3. Л.116 об.; Русская правда. 1907. 26 октября; 1911. 6 января, 17 февраля; Труды Всероссийского монархического совещания в г. Нижнем Новгороде уполномоченных правых организаций с 26 по 29 ноября 1915 г. Петроград, 1916. С. 13, 20, 61.
22. Постановления съезда представителей монархических организаций Астраханской губернии в г. Астрахани // Русская правда. 1907. 6 сентября. Подобную позицию сохранила АНМП и перед выборами в 4-ую Думу (см. Тиханович-Савицкий Н. Должны ли монархисты принимать участие в выборах в 4-ю государственную думу. Астрахань, 1912).
23. См.: Устав Общества под названием «Союз русского народа» // ГА Саратовской обл. (ГАСО). Ф.1. Оп.1. Д. 7719. Л.67.
24. Русская правда. 1907. 26 октября.
25. См.: Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф.199. Оп.1. Д. 594. Л.37; Первый Волжско-Камский областной патриотический съезд в Казани. Харьков, 1909. С.18−20.
26. Там же.
27. См.: Тиханович-Савицкий Н.Н. Новые Основные Законы и Царские Манифесты. Астрахань, 1908. С этого же времени в «Русской правде», печатном органе АНМП, стал регулярным подзаголовок «Новые Основные Законы, идущие в разрез со всеми Манифестами Государя Императора, внесшие в умы населения полнейший разлад и обещающие бесконечную смуту в будущем, должны быть изменены».
28. См.: Переписка правых и другие материалы об их деятельности в 1914—1917 годах // Вопросы истории. 1996. N8. С.89−91; Правые партии. Т.2. С. 465, 604−606, 619 и др.; Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911−1917 гг. М., 2001. С. 235, 293.
29. См.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.102. 4-е д-во. Г. 1915. Д. 151. Л.1 об.
30. См.: ГААО. Ф.745. Оп.1. Д. 1. Л.1 об; РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д. 43. Л.35.
31. Русская правда. 1906. 23 ноября.
32. Там же. 16 ноября; 1907. 27 января.
33. Русская правда. 1906. 23 ноября.
34. Правые партии. Т.2. С. 553.
35. РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д. 43. Л.5 об., 33−33 об.; Залесский В.Ф. Политические партии. Общедоступные заметки. Казань, 1906. С. 16.
36. РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д. 43. Л.5 об.
37. Там же. Л.35.
38. См.: Дурново П.Н. Записка // Красная новь. 1922. N6 (10). С.195−197; Боханов А.Н. Государство и власть// Россия в начале XX века. М., 2002. С.279−280; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — XX в.). В 2 тт. М., 1999. Т.2. С.269−270.
39. См.: ГАСО. Ф.176. Оп.1. Д. 112. Л.55−56; Русская правда. 1909. 16 октября.
40. См.: Там же; ГАСО. Ф.176. Оп.1. Д. 8965. Л.26 об.-34; Д. 8277. Л.39−40; Залесский В.Ф. Политические партии. С. 19.
41. Первый Волжско-Камский областной патриотический съезд в Казани. 21−25 ноября 1908 г. С. 12.
42. Нередко участники бойкота землеустроительных комиссий, проводящих нарезки земель выходящим из общины по указу 9 ноября 1906 г., становились членами правых организаций. Правые отделы использовались крестьянами и в борьбе с помещиками. (См.: ГАСО. Ф.1. Оп.1. Д. 8277. Л.3−8 об., 19, 22, 39−40; Д. 8965. Л.26 об.-34; Кирьянов Ю.И. Численность и состав крайних правых партий в России (1905−1917 гг.): тенденции и причины изменений // Отечественная история. 1999. N5. С. 39.
43. См.: Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия // Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете. М., 1991. С.179; Корелин А.П. К стабильности через реформы // Россия в начале XX века. С.491−504.
44. Казанская «Газета правых», обращаясь к монарху, писала: «Даруй землю русскому пахарю-труженику за самую низкую цену, а где можно, то и еще приумножь милость Твою…». (Газета правых. 1906. N1).
45. См.: РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д. 43. Л.5 об., 36, 39; ГААО. Ф.745. Оп.1. Д. 1. Л. 1 об.-2; Русская правда. 1906. 26 октября; 1907. 11, 18 января, 4 февраля, 26 октября и др.
46. Позицию в этом вопросе наглядно выразила АНМП в «Основных положениях народных монархических союзов»: «Народные монархические союзы, будучи по составу своему преимущественно союзами простонародными, ставят в основу своей экономической деятельности прежде всего заботу о благосостоянии широких народных масс, как-то: крестьян, рабочих, мещан, разных служащих и вообще бедного, малосостоятельного люда, интересы которых члены союзов должны поддерживать всегда, везде и во всем». (Правые партии. Т.2. С.558).
47. Русская правда. 1907. 26 октября.
48. Русская правда. 1906. 26 октября.
49. См.: Сура. 1908. 26 февраля.
50. См.: РГИА. Ф.1284. Оп.187. Г. 1906. Д. 43. Л.41; ГААО. Ф.745. Оп.1. Д. 1. Л.2.
51. См.: ГААО. Ф.745. Оп.1. Д. 1. Л.2; Русская правда. 1906. 26 октября, 2 ноября.
52. Саратовское вече. 1914. 9 февраля.
https://rusk.ru/st.php?idar=102665
Страницы: | 1 | |
