Новые книги Василия Шульгина

Интервью с Александром Репниковым, исследователем и публикатором трудов В.В. Шульгина

Этой осенью совпало несколько мероприятий, на которых звучало имя известного политического деятеля начала ХХ века Василия Витальевича Шульгина. 19 ноября 2016 года в городе Гороховце Владимирской области состоялось открытие посвященного ему памятного камня с мемориальной доской[i]. В это же день в Гороховце прошел «круглый стол», посвященный Шульгину, в котором приняли участие историки из Москвы, Нижнего Новгорода, Владимира. В ходе круглого стола состоялась презентация двух книг Шульгина, вышедших в издательстве «Посев»[ii]. Наконец, 9 декабря в Москве прошла презентация книги воспоминаний внучатой племянницы Шульгина, известного литературоведа Ольги Матич в которой немало страниц посвящено ее знаменитому предку.

Сегодня мы представляем вниманию читателей первое интервью из цикла бесед, посвященных жизни и деятельности В.В. Шульгина.

Беседу с д.и.н., заместителем начальника Центра документальных публикаций Российского государственного архива социально-политической истории Александром Репников вела Карина Календарева.

— Чем вызван такой интерес к фигуре В.В. Шульгина в последнее время?

— С одно стороны, все эти события случайно совпали по времени. Выход второй книги Шульгина в издательстве «Посев» начал обсуждаться, практически сразу после того, как в 2016 году вышла подготовленная нами первая книга его работ «Россия, Украина, Европа». О готовящейся книге воспоминаний Ольги Матич она рассказывала мне еще в сентябре 2012 года, во время нашей встречи в Москве. Мероприятия в Гороховце тоже готовились давно и были успешно проведении благодаря совместным усилиям людей из разных городов.

С другой стороны, интерес к личности Шульгина в преддверии столетия революционных событий 1917 года вполне закономерен. Думаю, что этот интерес будет усиливаться и дальше.

 

— С чем это связано?

— Василию Шульгину было суждено сыграть неоднозначную роль в этих событиях. Он не возглавлял революционные толпы, не произносил на площадях множества пламенных речей и не входил в состав Временного правительства. Вместе с тем, он вошел в историю.

Критически настроенная к монархии политическая элита, пробудила своими речами и действиями революцию в Петрограде. Оппозиционные либеральные политики давно критиковали власть, но при этом привыкли действовать в привычном политическом пространстве. Их пугали радикальные перемены: одно дело критиковать царских министров с трибуны Государственно думы, а другое – выйти за стены Думы и увидеть вооруженные толпы революционно настроенных солдат.

Как впоследствии верно отметил Шульгин: «Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать… Мы способны были, в крайнем случае, безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи… под условием, чтобы императорский караул охранял нас… Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала – у нас кружилась голова и немело сердце». И вот обвал наступил. 2 марта 1917 года Шульгин вместе с лидером октябристов А.И. Гучковым отправился в Псков к императору Николаю II для переговоров, в ходе которых Николай II подписал акт отречения от престола за себя и сына Алексея в пользу своего брата Михаила Александровича.

Так Шульгин стал участником исторического события. С тех пор его имя навсегда  связано с этим отречением.

 

— Шульгин прожил долгую жизнь, более 98 лет! Менялось ли его отношение к этому событию?

— Действительно, к этому моменту своей биографии Шульгин будет возвращаться неоднократно. Хотя в его судьбе хватало и других исторических моментов, но именно отречение императора было самым значимым. Одни презирали его за это, другие пытались понять его поведение. Ему приходилось постоянно объясняться. В книге «Дни», в фильме «Перед судом истории», в многочисленных разговорах.

Кадет Е.А. Ефимовский вспоминал: «Я как-то спросил В.В., как это могло случиться. Он расплакался и сказал: мы этого никогда не хотели; но, если это должно было случиться, монархисты должны были быть около государя, а не оставлять его на объяснение с врагами». Шульгин пытался интерпретировать свое участие в отречении, как своеобразную «жертву». Он, монархист, едет к монарху, чтобы тем самым поддержать его в трагический момент. Но все это он утверждал и писал уже впоследствии. С какими именно мыслями он ехал в Псков мы никогда не узнаем. Важно, что Шульгин постоянно подчеркивал неизбежность этих событий (т.е. отречения). В этом случае он мог ощущать себя «посланником судьбы». В книге «1921 год» Шульгин писал: «Некоторые не могут мне забыть, что ездил в Псков, а я не могу им простить, что они попрятались во все дыры, когда все рушилось, а теперь могут упрекать меня за то, что я осмелился поехать к Царю и принять неизбежный акт отречения во всем уважении к Венценосцу вместо того, чтобы вместе с ними забиться под диваны Таврического или иных дворцов и оттуда смотреть, как Чхеидзе и Нахамкес будут “читать мораль” последнему русскому Государю».

 

— Монархия пала, а что дальше? Какой должна была стать новая Россия «по-Шульгину»?

— Вот это очень интересно! От чего отказываются – было понятно. А вот опыта строительства новой государственности у тех, кто получил власть, не было. Характерно,  что сам Шульгин оказался далек от реальной деятельности Временного правительства. Новой власти он оказался не нужен.

Еще 1 марта Шульгин, по его воспоминаниям, был активен. Настойчиво просил Милюкова, чтобы тот, наконец, занялся списком министров; принимал участие в обсуждении вопроса о целях и задачах правительства. Уже после поездки к Николаю II, Шульгин 3 марта участвовал в переговорах с великим князем Михаилом Александровичем в Петрограде, в результате которых тот отказался воспринять престол до решения Учредительного Собрания. Но после этих событий, связанных с поездкой к Николаю II, у Шульгина, как пишет Ольга Матич, наступает момент тяжелой психологической депрессии.

 

— В чем он ищет утешение?

— Шульгин по-прежнему активно пишет. Его статьи на страницах «Киевлянина» по-прежнему являются оперативными откликами на происходящие события. Он выступает. Например, 3 июня 1917 года на частном совещании членов Государственной Думы Шульгин заявил о неготовности народа к демократии.

Наконец, ранее уже принявший участие в боевых действиях Первой мировой, Шульгин 23 июня вместе с несколькими депутатами Государственной думы подал Верховному главнокомандующему заявление, содержащее проект плана по вербовке, снаряжению и обучению добровольцев: «Мы нижеподписавшиеся приняли решение поступить добровольцами в Действующую армию, полагаем, этот наш шаг с согласия Верховного Главнокомандующего, может быть использован для привлечения некоторого, кроме нас, числа добровольцев. Соответственно с изложенным ходатайствуем разрешить нам нижеследующее: 1) Открыть запись в добровольческий отряд (При Военной Лиге…) 2) Приступить немедленно к обучению записанных добровольцев». Шульгин хотел победы в войне и полагал, что «настоящим правителем, который спасет родину, будет тот, кто вернет дисциплину в армию».

 

— Он был за войну «до победного конца»?

— Несомненно. Противники войны в лице большевиков, были для Шульгина врагами. Впоследствии он даже назвал их «германо-большевиками». Другими противниками для него были украинские националисты. Выступая в августе на Государственном совещании в Москве, Шульгин утверждал: «От лица Киева… мы… как и 300 лет тому назад жители этого края, желаем держать с Москвою крепкий и ненарушимый союз…».

 

— А как он относился к А.Ф. Керенскому и существующей власти?

— Шульгин был сторонником жесткой, диктаторской власти. Через эту призму он и оценивал действующих политиков. Можно сказать, что он склонялся к военной диктатуре по типу «корниловской». Не случайно, получив в октябре 1917 года информацию о победе большевиков, Шульгин отметил, что А.Ф. Керенский расплатился за предательство Л.Г. Корнилова и «Немезида… совершила свое дело».

 

— Наверное закономерно, что Шульгин стоял у истоков Белого движения?

— Да. Вместе с М.В. Алексеевым Шульгин принял участие в формировании Добровольческой белой армии, став 29 членом «Алексеевской организации». Об участии Шульгина в Гражданской войне рассказано в книге «1920 год». Это свидетельства очевидца, который не только описывает события, но и пытается проанализировать причины поражения белых. Книга писалась по горячим следам в 1921 году. Это не дневник, но форма подачи текста необычна. Небольшие записи, отделенные друг от друга. Похоже на кадры в фильме. Шульгинские тексты, вообще очень кинематографичны.

 

— Мы много говорили о Шульгине-политике и событиях того времени. Каким был Шульгин-человек?

— Об этом можно составить представление из его книг. В них – весь Шульгин с его сильными и слабыми сторонами характера. Он интересовался спортом и писал о его положительном значении на здоровье нации. Увлекался спиритизмом и верил в гадания. Был вегетарианцем и изучай йогу.

Ольга Матич пишет, что больше всего Шульгин хотел быть просвещенным помещиком. Однако, вместо того, чтобы заниматься сельским хозяйством, писать приключенческие романы, откликаться в «Киевлянине» на последние события, а в свободное время пить чай в кругу семьи, Шульгин с головой бросился в политику и борьбу.

 

— Что стало с Шульгиным после поражения белого движения и его эмиграции из России?

— Это отдельная тема, у которой примыкает его книга Шульгина «Три столицы», вышедшая в 1927 г. в Берлине. Этой осенью она была впервые опубликована нами в России без изъятий. В ней описывается нелегальная поездка Шульгина в СССР, совершенная в конце 1925 – начале 1926 г., его впечатления от посещения Киева, Москвы и Ленинграда.  Про это мы поговорим в следующий раз.

 

Примечания