Кавалергард Императрицы

Полковник Федор Николаевич Безак (отрывки из книги «Верная Гвардия»)

Начало статьи

Федор Николаевич Безак на костюмированном балу в Зимнем Дворце (1903)

Выйдя в отставку, Федор Николаевич поселился в Киевской губернии в родовом имении «Юзефовка», посвятив себя общественной службе. В 1902 году он был избран почетным мировым судьей Бердичевского уезда, а 30 января 1912 года – киевским губернским земским гласным и предводителем дворянства (за несколько часов до своей трагической гибели, эту должность предложил ему П.А. Столыпин, однако тогда, по понятным причинам, это назначение было отложено). Безак являлся крупным землевладельцем Киевской и Полтавской губерний (в общей сложности семье принадлежало 3818 десятин земли), владел двумя домами в Санкт-Петербурге, состоял членом правления товарищества Юзефовско-Николаевского свеклосахарного и рафинадного завода1.

В 1907 году, «совершенно того не желая»2, Ф.Н. Безак был избран депутатом в III Государственную думу, где вошел во фракцию умеренно-правых под председательством П.Н. Балашева (будущего лидера русских националистов). «По своим убеждениям я всегда был против Государственной Думы вообще, так как ничего хорошего для Родины от нее не ждал, но отказаться у меня тогда не было возможности, так как на мне сходились все наши правые элементы, и мой отказ мог бы вызвать раскол, и, следовательно, в Гос. Думу мог попасть один из левых. Поэтому пришлось согласиться. Но раз я в Думу попал, то приложил все старанья, чтобы с пользой работать в самой близкой для меня комиссии Государственной обороны», – вспоминал в эмиграции о своем избрании в депутаты Федор Николаевич3.

С момента слияния в Думе (25.10.1909) группы националистов и умеренно-правых, Ф.Н. Безак вступил в ряды объединенной фракции, став одним из ее лидеров. Он принимал участие в работе думских комиссий по государственной обороне, распорядительной (товарищ секретаря), по делам Православной Церкви, о неприкосновенности личности (секретарь) и других. Федор Николаевич был убежденным русским националистом и приверженцем взглядов П.А. Столыпина, которого, по собственному признанию, хорошо знал (после рокового выстрела Богрова в председателя Совета министров, Ф.Н. Безаку довелось выносить на своих руках окровавленное тело Столыпина из Киевского театра). Безак состоял членом Партии умеренно-правых (1909-1910), членом Главного совета Всероссийского национального союза (с 31.01.1910), был действительным членом Киевского Клуба русских националистов, членом-учредителем Киевского отдела ВНС и Всероссийского национального клуба, в котором занял пост товарища председателя. Поддерживал Федор Николаевич дружественные отношения и с черносотенным Союзом русского народа (СРН).

В IV Государственной Думе, куда Безак также был избран монархически настроенными киевлянами, он вошел во фракцию русских националистов и умеренно-правых, присоединившись в ней (равно как и в ВНС) к правому, наиболее монархически настроенному, флангу. Его авторитет в среде думских монархистов был весьма высок, о чем свидетельствует его выдвижение фракциями крайне-правых и националистов общим кандидатом на пост председателя IV Думы. Однако от участия в выборах за председательское кресло он отказался в пользу лидера своей фракции П.Н. Балашева, который проиграл эту борьбу октябристу М.В. Родзянко. А в июне 1913 года Безак и вовсе отказался от звания думского депутата, и принял участие в выборах в Государственный совет. Будучи избранным, в состав Совета в сентябре 1913 года, он примкнул к группе правого центра, которая объединяла националистов и умеренно-правых, а возглавлял ее шурин Столыпина А.Б. Нейдгарт, в 1918 году расстрелянный большевиками за сопротивление изъятию церковных ценностей и причисленный ныне Русской Православной Церковью к лику святых мучеников4. В Государственном совете Федор Николаевич проработал отведенные законом три года и в 1916 году выбыл из состава его членов.

Первую мировую войну, или Вторую Отечественную, как ее называли современники, Федор Николаевич Безак встретил как истинный русский патриот, готовый выполнить свой долг перед Царем и Родиной. Он сразу же откликнулся на призыв Государя Императора к подданным, вернуть имеющиеся заграницей сбережения в Россию. «Он был убежденный монархист, для которого просьба Государя к русским людям, во время войны, вернуть все иностранные капиталы для поддержки военных нужд, была закон. Одним росчерком пера он вернул все, что имела семья заграницей», – свидетельствует его дочь Ксения Федоровна5. Естественно, что после революции все состояние Федора Николаевича безвозвратно пропало, за исключением тех средств, что были заморожены в годы войны Германией, которая, уже когда Ф.Н. Безак и его родные находились в вынужденной эмиграции, вернула ему их, что позволило семье некоторое время достойно существовать заграницей. В силу возраста, не будучи призванным в действующую армию (Безаку на начало войны шел уже пятидесятый год), Федор Николаевич, помимо возложенных на него гражданских обязанностей, стал помощником Главноуполномоченного по делам беженцев князя Урусова, приложив на этом поприще свои организаторские способности.

Не осталась в годы войны в стороне от дела помощи ближним и супруга Ф.Н. Безака, устроившая, при содействии мужа, в Дворянском доме Киева лазарет для раненных офицеров. Дело госпиталя Е.Н. Безак вела крайне ревностно – все ночные дежурства она до самой революции несла сама со своей помощницей, сестрой милосердия княгиней Горчаковой6. За свою самоотверженную работу Елена Николаевна удостоилась благодарности Государя, посетившего в 1915 году этот госпиталь.

Накануне Февральского переворота 1917 года Ф.Н. Безак, узнав, о готовящихся в высшем обществе планах по отстранению Государя от Престола, просил у Императора аудиенции, собираясь «с полной искренностью доложить, что полумеры уже не годятся, а надо принять одно из двух решений – или согласиться на все домогательства общества и дать конституцию с ответственным перед Думой правительством, или решительными мерами подавить все это движение». «Мое мнение, – отмечал в воспоминаниях Безак, – решительные меры, так как ответственное министерство начало бы с разных широких амнистий и не справилось бы с положением, как не справилось впоследствии Временное правительство, а потому только ускорило бы торжество темных сил»7. Однако аудиенция так и не состоялась: Император Николай II отбывал на Рождественские дни в Царское Село, а в придворных кругах Безака уверили, что Государю итак все прекрасно известно и все необходимые меры уже приняты.

Позже творцов Февральской революции Федор Николаевич аттестовал следующими словами: «Кто разрушил могучую, великую Россию? Уж конечно не крестьянское население и даже не большевики; а те, кто во время величайшего напряжения всех сил страны перед самым победоносным окончанием войны, задумали свергнуть ту власть, которая одна могла вывести Россию из тяжелого положения, власть Помазанника Божия, власть русского Царя»8.

Когда «великая бескровная» докатилась до Киева, как губернский предводитель дворянства Безак заявил на вопрос озадаченной «общественности»: что теперь делать, о необходимости оставаться верными данной Государю присяге и телеграфировать в Бердичев главнокомандующему, прося его прислать в город Уральскую или Оренбургскую казачью дивизию для наведения порядка. «Мне отвечали, что нельзя идти против народа, – писал он, вспоминая эти трагические для России дни. – Я возразил, что тут никакого народа нет <…>, и что все это будет сразу прекращено, если принять энергичные меры. Даже стрелять не придется, достаточно появления казаков с нагайками, чтобы все разбежались»9.

Вскоре на Украине появилась Центральная Рада, взявшая на себя функции нового национально-революционного властного органа и состоявшая сплошь из левых украинствующих элементов во главе с профессором М.С. Грушевским – главным идеологом украинского сепаратизма. Довольно быстро, уже к концу 1917 года, государственное творчество Рады довело Малороссию до того, что русское население края, по свидетельству священника Василия Зеньковского, первый приход большевиков в Киев встречало даже с радостью, поскольку ему «было уже невтерпеж от разгулявшегося украинства»10. Справедливости ради лишь отметим, что по свидетельству Ф.Н. Безака, деятелей старого режима новые власти Украины не трогали, что позволило русским людям, преданных Царскому Престолу, сорганизоваться и в июне 1917 года провести в Киеве монархический съезд, в ходе которого Федор Николаевич был избран главой Монархического блока.

Взявшие Киев – Матерь городов Русских – большевики сумели моментально разочаровать наивных киевлян, ждавших от них избавления от украинских самостийников – зверства, учиненные ими в Киеве, ужасали… Сбежавшие деятели Украинской народной республики обратились за помощью к немцам, и те, совершенно не заинтересованные в том, чтобы этот плодородный край, вместо того, чтобы быть использованным ими в своих целях, отошел к большевикам, заняли Украину. Вчерашние враги, после «своих» большевиков показались киевлянам спасителями. Впрочем, как это не больно было признать людям с ущемленным национальным самолюбием, так оно на самом деле и было…

«Должен сказать, что первый раз, когда я увидел германский батальон на улицах Киева, мне стало так больно и тяжело, что я повернул назад, чтобы только не встретить их, но надо отдать им справедливость: германские офицеры и солдаты держали себя так скромно и так были вежливы, что первое предубеждение прошло; тем более что мы не могли не сознавать, что они нас просто спасли, так как не приди они, многие еще из нас стали бы жертвами большевиков, – вспоминал Ф.Н. Безак. – Понемногу мы познакомились как с высшим командованием германских войск в Киеве, так и с некоторыми молодыми офицерами, с которыми у меня завязались вполне дружеские отношения»11.

Одним из таких германских офицеров, близких к командующему группой армии «Киев» фельдмаршалу Эйхгорну, стал капитан граф Константин фон Альвенслебен, под командованием которого позже произошел разгон Центральной Рады12. В его жилах текла русская кровь, он прекрасно говорил по-русски, считался монархистом и русофилом. Даже такой германофоб как В.В. Шульгин (кстати, бывший софракционер Ф.Н. Безака по Думе, но гораздо более «прогрессивных» взглядов), позже вынужден был признать, что «потомки Альвенслебена – наши будущие друзья»13.

В отличие от своего соотечественника барона фон Шварценштайна, дипломатического советника при германском военном командовании, стремившегося к раздробленности России, Альвенслебен «хотел восстановления союза Германии с Россией (единой и целой), и на самостийность Украины глядел как на эпизод войны – полезный и необходимый, но преходящий»14. Вскоре фон Альвенслебен, наряду с Ф.Н. Безаком (как отмечал в своих воспоминаниях Федор Николаевич, «гетманство случайно зародилось у меня в доме»15) стал активным участником гетманского переворота, который привел к власти на Украине приятеля молодости Безака, бывшего кавалергарда, генерал-майора Свиты Его Величества Павла Петровича Скоропадского.

«Важную, может быть ключевую роль в переговорном процессе, играл бывший киевский губернский предводитель дворянства полковник Ф.Н. Безак, – отмечает современный историк А.С. Пученков, – На его квартире, под охраной немецкого караула, ежедневно проходили встречи заговорщиков. С немецкой стороны в переговорах участвовали майоры Генерального штаба Альвенслебен (на самом деле капитан – А.И.) и Гаазе»16. Под псевдонимом Гаазе (Haase) фигурировал Великий герцог Эрнст-Людвиг Гессенский и Рейнский17 – старший брат Императрицы Александры Федоровны…

Подробно останавливаться на отношении Ф.Н. Безака к гетману и гетманству мы не будем – читатель узнает о нем из публикуемых ниже воспоминаний Федора Николаевича. Отметим лишь, что отношение к фигуре гетмана Скоропадского, заданное В.В. Шульгиным и другими деятелями Белого движения, ориентировавшихся на страны Антанты, нуждается в определенной корректировке. Как справедливо отмечается в исследовании С.В. Фомина, недавно опубликованном в книге «Граф Келлер»18, «во многих смыслах выбор немцев следует признать весьма удачным. По рождению, воспитанию и службе П.П. Скоропадский принадлежал придворной русской аристократии. Как помещик, он безусловно хорошо знал малороссийское крестьянство и его запросы. Именно при нем был прекращен земельный беспредел. Разумеется, прежде всего, гетман удовлетворял интересам немцев, но не вступал он в противоречие и с интересами русских <…> Основным недостатком (с точки зрения русских имперских, а не германских, разумеется, интересов) гетмана следует признать его мягкость и бесхарактерность <…> Он стал жертвой исторической неизбежности, принеся при этом все-таки более добра, чем зла»19. Не соглашаясь с определениями, данными гетману Шульгиным – «немецкий ставленник», «предатель России», «изменник союзников» и т. п., Фомин справедливо отмечает, что немцев на Украину привел не гетман, а Центральная Рада, «а первые с кем П.П. Скоропадский пытался сговориться (еще не будучи гетманом), были французы»20. «Я такой же германофил, как и франкофил, я просто русофил, желающий восстановления России», – свидетельствовал тогда сам Скоропадский21.

Отметим также, что установившееся гетманство по сути создало на Украине пусть и суррогатную, но все-таки монархию (как сообщает А. Дикий, епископ Никодим (Кротков) благословил и миропомазал гетмана22), что не могло не импонировать части русских монархистов23, веривших обещаниям Скоропадского, что в свое время он положит Малороссию к стопам Императора Всероссийского. И многие тогда верили, что Украинская Держава (официальное название края с приходом к власти гетмана) станет исходным пунктом общерусского освобождения от большевизма. Характерно было и то, что бывшие союзники России по Великой войне, предавшие и бросившие ее на произвол судьбы, когда она стала им не нужна, отказывались признать Украинскую державу Скоропадского, в отличие от провозглашенной Центральной Радой Украинской народной республики24.

Поэтому нет ничего удивительного, что Ф.Н. Безак, на квартире которого некоторое время конспиративно проживал будущий гетман, всецело поддержал идею заменить левое националистическое правительство гетманством, тем более, что гетманом был намечен человек, которого он хорошо знал и которому доверял. Его супруга – Елена Николаевна – в день провозглашения Скоропадского гетманом преподнесла ему колечко с десницы святой великомученицы Варвары, которое Павел Петрович не снимал до конца жизни25.

Кстати, не без содействия Скоропадского, Федору Николаевичу удалось спасти своего брата Александра. «Дядя Федя, – писал его племянник П.А. Граббе, – приободрил маму известием, что ему удалось организовать отъезд дяди Саши и дяди Коли с занятой большевиками территории. Гетман Скоропадский <…> договорился с Советским правительством о том, что они выпустят из столицы России в Киев один последний поезд. Как грустно думать о том, что дядя Коля не попал на этот поезд и усилия дяди Феди спасли только дядю Сашу»26.

В любом случае, как ни относиться к Скоропадскому и проводимой им политике (отметим, довольно двойственной, что раздражало как русских патриотов, так и «щирых украинцев»), период гетманства стал для Малороссии передышкой, которой, увы, мало кто поспешил воспользоваться для восстановления России и монархии – большинство нашедших здесь приют и убежище от большевистской власти, тут же увязли в личных делах. И лишь немногие попытались воспользоваться этим благоприятным периодом для продолжения борьбы за высокие идеалы. Среди них был и Ф.Н. Безак.

В дни гетманства Федор Николаевич являлся членом бюро Совещания членов законодательных палат в Киеве (с 3 октября 1918 года, когда бюро было пополнено тремя членами из числа лидеров правых – В.И. Гурко, Ф.Н. Безака и С.Е. Крыжановского), был участником Монархического Особого политического бюро на Украине. Совместно с другими видными правыми деятелями дореволюционной России (националистом и софракционером по Думе А.С. Гижицким и черносотенцами Н.Н. Родзевичем, Б.А. Пеликаном, Е.Е. Котовым-Коношенко) он входил в состав «Южной группы», позже влившейся в состав монархической организации «Союз верных»27, созданной известным монархистом, председателем Главного совета Союза русского народа, на протяжении последних пяти лет его существования (1912-1917), лидером правых в Государственной думе Н.Е. Марковым на Северо-западных рубежах бывшей Российской империи.

«Союз верных» был основан в 1918 или 1919 году на базе монархической группы Н.Е. Маркова, возникшей в Петрограде уже в 1917 году и имевшей первоначальной целью спасение Царской Семьи. Организация Маркова активно работала как на Северо-западе и Центральной России (Северная монархическая группа), так и на Украине (Южная монархическая группа). Северной группой руководил непосредственно Марков, Южной – ближайший его помощник по Союзу русского народа В.П. Соколов (именовавшийся в это время Соколовым-Баранским). Из Северной и Южной монархических групп и был создан «Союз верных», хотя Южная группа, ориентировавшаяся, главным образом, на украинских хлеборобов, обладала большой долей самостоятельности. Среди ее членов называют таких известных дореволюционных правых деятелей как Б.А. Пеликан, Ф.В. Винберг, Н.Н. Родзевич, Е.Е. Котов-Коношенко, В.Э. Розмитальский, Н.Д. Тальберг, В.А. Бобринский, А.С. Гижицкий и др. Северная группа «Союза верных» действовала в стане генерала Н.Н. Юденича, став затем одной из первых русских правых эмигрантских организаций Прибалтики. В Северную группу «Союза верных» кроме Маркова входили генерал-лейтенант Е.К. Арсеньев, полковники А.С. Гершельман и А.Д. Хомутов, князь А.Н. Долгоруков софракционеры Ф.Н. Безака по Думе – националисты Г.М. Дерюгин и Н.Н. Лавриновский и др. Обе эти группы имели самое непосредственное участие в формировании монархических Южной и Северной армий.

Своим предшественником «Союз верных» считал Союз русского народа и другие правые дореволюционные организации. Организационно он напоминал масонскую структуру, хотя цели имел, прямо противоположные. Руководящим органом Союза был «Тайный верх», в который входили Марков, князь А.А. Ширинский-Шихматов, А.А. Римский-Корсаков, генералы П.Н. Краснов и В.И. Гурко (последний был приятелем молодости Федора Николаевича); членство в Союзе имело две степени: «латники» и «воины». «Союз верных» открыто, как правило, не выступал, предпочитая влиять на политику через своих членов. Члены же его, как например Федор Николаевич Безак, распространяться о своей подпольной монархической работе, не собирались.

Кстати, «Союз верных» находился в непосредственной связи с Киевским Советом обороны, созданным легендарным кавалерийским генералом, сохранившим свою преданность отрекшемуся от Престола Монарху, графом Ф.А. Келлером, с которым Ф.Н. Безак был довольно близко знаком. Как и в случае с Ф.В. Винбергом, о котором мы писали ранее, двух этих людей роднило не только кавалерийское прошлое, но и общность убеждений, желание в меру своих сил послужить Царскому Делу. Поэтому неудивительно, что граф Келлер, назначенный в критический для Украинской державы момент гетманом Скоропадским главнокомандующим, собирая в Киеве вокруг себя команду из надежных людей, отметил своим вниманием Федора Николаевича. Как свидетельствовал генерал А.И. Деникин, граф Келлер «образовал при себе "Совет обороны" – по составу своему – бюро монархического блока, с Безаком во главе»28. В состав Совета обороны, руководителем котором был назначен Ф.Н. Безак, вошли бывший волынский губернатор П.В. Скаржинский (в будущем – председатель Высшего Монархического Совета), князь А.Н. Долгоруков, один из организаторов Астраханской монархической армии И.А. Добрынский, секретарь Монархического блока полковник Хомутов, бывший член Государственной Думы и многих черносотенных организации Г.Г. Замысловский, А.А. Катенин и другие – все «исключительно представители разных объединившихся монархических организаций»29.

Кстати, именно супруге Безака – Елене Николаевне принадлежит свидетельство о благословении, данном графу Келлеру, – одному из немногих Белых вождей, открыто провозгласивших свою преданность Императору – Святейшим Патриархом Тихоном. «Патриарх Тихон, – свидетельствовала Е.Н. Безак, – прислал тогда (в конце 1918 года) через еп. Нестора Камчатского графу Келлеру (рыцарю чести и преданности Государю) шейную иконочку Державной Богоматери и просфору, когда он должен был возглавить Северную Армию…»30

Также известно, что полковник-кавалергард А.А. Пантелеев31, ставший в Киеве адъютантом графа Келлера и вместе с ним подло убитый петлюровцами, неоднократно посещал Ф.Н. Безака, на квартире которого происходили совещания монархистов. Отметим, что полковник Пантелеев был откомандирован к графу Келлеру тайной монархической организацией Маркова (Пантелеев был его помощником по военной части) и по прибытии в Киев, вступил в состав Южной монархической группы.Не исключено, что ее членом был и сам Ф.А. Келлер: «Трудно предположить <…>, чтобы ген. Келлер не участвовал в этом, – отмечает современный историк С.В. Фомин. – Отсутствие информации свидетельствует, на наш взгляд, лишь о хорошей конспирации»32. Примечательно также, что биограф графа Келлера С.В. Фомин называет Безака «главой киевских монархистов»33.

К сожалению, сам Федор Николаевич в ниже публикуемых воспоминаниях о своей монархической деятельности в годы Гражданской войны умалчивает, видимо из опасения навредить тем своим единомышленникам, которые могли остаться в советской России. Между тем, до нас дошли свидетельства, говорящие об активной роли Безака в монархической работе и предпринимаемых им попытках по спасению Царской Семьи. Вот что рассказывал в 1921 году ведшему следствие об убийстве Царской Семьи Н.А. Соколову последний главнокомандующий гетманской армией, тоже член тайной монархической организации генерал-лейтенант князь А.Н. Долгорукий:

«Летом 1918 года в Киеве проживал член Государственного Совета киевский губернский предводитель Федор Николаевич Безак. Мы оба с ним входили в одну и ту же монархическую группу. Я хорошо помню, 5 или 6 июля по новому стилю Безак позвонил мне по телефону и сказал, что сейчас ему звонил граф Альвенслебен и сообщил ему, что сейчас он будет у Безака и передаст ему какое-то важное известие. Этот Альвенслебен – бывший дипломатический чиновник германского министерства иностранных дел. В эпоху гетманства он, будучи призван по мобилизации, состоял при главнокомандующем Эйхгорне, а затем – Кирбахе. Бабушка его была русская, как он сам говорил, кажется, графиня Киселева. Он был вхож в русские круги и считался монархистом и русофилом.

Я отправился к Безаку, куда вскоре приехал Альвенслебен. Разговор наш с ним происходил в присутствии четырех лиц, причем четвертым лицом была жена Безака Елена Николаевна. Альвенслебен сообщил нам, что император Вильгельм желает во что бы ни стало спасти Государя Императора Николая II и принимает к этому меры; что в целях спасения Государя Он куда-то перевозится, но что в настоящий момент немцы потеряли Его след. Альвенслебен предложил нам с Безаком прийти на помощь этому делу спасения Государя в следующей форме. Необходимо было, как он говорил, послать три пары офицеров для обнаружения места пребывания Государя, причем одна пара должна была отправиться в Москву, другая – в Котельнич, третья – в Екатеринбург. Офицеры должны были получить в немецкой комендатуре немецкие паспорта, а мы с Безаком должны были дать им 30 000 рублей. Альвенслебен указывал на Котельнич, как на наиболее вероятный пункт пребывания Государя, и говорил, что дальнейшее следование Его требует денег. Подчеркивая, что деньги на такое дело должны быть исключительно русские, он указал сумму, которая, по его мнению, была необходима: 2.000.000 рублей. Мне чувствовалось что-то странное, мало приятное логически в словах Альсвенслебена: для чего нужно было посылать на розыски Государя русских офицеров во враждебную совдепию, когда немцы имели там свою громадную агентуру, свое официальное представительство в лице графа Мирбаха и свободно могли во всякую минуту иметь самые точные сведения о местопребывании Государя? Но Альвенслебен в разговоре с нами уверял нас, что нам следует вполне положиться на них, немцев, определенно давая нам понять, что император Вильгельм желает спасти Государя и что меры, которые он предлагает, необходимы именно в целях спасения Государя.

Во время этого разговора Альвенслебен предупредил нас, что между 16 и 20 июля (по новому стилю) распространится слух или известие об убийстве Государя; что слух этот или известие не должен будет нас беспокоить: как и слух об убийстве Государя, имевший место в июне, он будет ложный, но что он необходим в каких-то целях именно Его спасения. Я хорошо помню, что при нашем разговоре с ним, имевшем место, как я уже говорил, 5 или 6 июля по новому стилю, граф Альвенслебен указывал как предел, когда должно будет распространиться известие об убийстве Государя, 16-20 июля. В то же время он просил нас держать разговор с ним в секрете, делая наружно вид, что мы верим известию о смерти Государя.

Не колеблясь, мы с Безаком решили пойти на помощь посылке офицеров и вдвоем дали на это дело 30.000 рублей. Из числа шести офицеров я знаю фамилии двоих, которые должны были следовать в Екатеринбург. Это были штаб-ротмистр кирасирского Его Величества полка Карангозов и офицер Лейб-гвардии 4 стрелкового Императорской Фамилии полка, кажется, в чине капитана, Комаров, впоследствии убитый у Деникина.

Карангозов и Комаров тут же выехали в Екатеринбург. Остальные же две пары не выполнили возложенной на них задачи: одна пара не доехала до Москвы и вернулась, а другая, видимо, прокутила деньги в Киеве же и никуда не ездила.

Мы с Безаком стали совещаться, как собрать указанную Альвенслебеном сумму в 2.000.000 рублей.

Около 15 июля в Киеве начался монархический съезд. Во время работы съезда (он открылся или 11 или 15 июля), вероятно, 18 или 19 июля, – я прекрасно помню, что именно в пределах времени, указанного Альвенслебеном, т. е. между 16 и 20 июля, – я прочел в местных газетах известие, что Государь расстрелян в Екатеринбурге, а Семья куда-то вывезена. Как я помню, в этом сообщении инициатива убийства приписывалась местному уральскому совдепу. Признаться, я был поражен осведомленностью Альвенслебена и, конечно, совершенно не поверил газетному сообщению. Я тут же, прочтя газетное сообщение, отправился на съезд, где встретил и Безака. Было все же решено служить в соборе панихиду. Мне кажется, что многие, может быть, даже большинство не верило или плохо верило в достоверность печального известия. Многие обращались к нам с Безаком с вопросами. Положение наше было затруднительное. Мы не отрицали возможности спасения Государя.

Гетман Скоропадский не был на панихиде в соборе и служил панихиду у себя во дворце, где присутствовал также и Альвенслебен. Очень быстро распространился слух, что Альвенслебен "плакал" во время панихиды. Мы говорили с Безаком между собой: "Как он искусно ведет свою роль".

В то же время, как я знаю, он встретил на улице князя Виктора Сергеевича Кочубея (Альвенслебен как раз шел с панихиды, а Кочубей прогуливался), и, подойдя к нему, выразил ему как генерал-адъютанту свое сожаление по поводу слуха о смерти Государя и высказал надежду, что в действительности Государь жив.

Предполагавшегося опровержения смерти Государя однако не было. Мне хотелось повидать Альвенслебена, но, как мне тогда казалось, он почему-то стал избегать нас с Безаком. Когда я определенно сделал попытку его видеть, оказалось, что он уехал в Берлин. Возвратился он в августе. Я встретил его на улице и спросил про Государя. Альвенслебен ответил мне, что, к сожалению, ничего не удалось сделать, и Государь, видимо, убит.

Карангозов и Комаров вернулись в Киев, кажется, в августе же. У меня в доме они делали доклад мне и Безаку. Они сначала приехали в Москву и здесь прочли известие об убийстве Государя. По дороге в Екатеринбург они где-то были задержаны в пути, не доехав до него. Но им удалось скрыться и попасть в эшелон, в котором следовали офицеры-слушатели Академии Генерального Штаба, эвакуировавшейся в то время из Екатеринбурга. Эти офицеры сообщили им, что Государь "расстрелян в Екатеринбурге не был"»34.

А вот что вспоминала, княгиня Л.Л. Васильчикова. Приехав в Крым, она встретилась с Императрицей Марией Федоровной, тяжело переживавшей неясность судьбы своих близких – Императора Николая II, его семьи и Великого князя Михаила Александровича. «Императрица во всех подробностях расспросила меня о моем пребывании в Петербурге и Москве, о условиях жизни, о настроении жителей, о допросе меня Урицким и заключении в Чека. "Мне говорили, что Вы сидели в одной камере с Н.С. Брасовой (супругой Великого князя Михаила Александровича – А.И.). Какие у нее известия о Мише?" Боясь вопроса о Государе, я старалась растянуть рассказ о том немногом, что я знала про Михаила Александровича, но, наконец, она меня спросила: "А что Вы слышали про моего старшего сына?" Я ответила, что до Москвы дошли самые страшные слухи. Видя мое смущение, Императрица сказала успокоительным тоном: "Да, я знаю, что говорят, но у меня другие сведения!" Когда я упомянула об этом разговоре Великой княгине Ольге Александровне, она мне прямо сказала: "Я знаю, все думают, что мой старший брат убит, но у Мам? имеются сведения, что он жив!"»35

Далее княгиня Васильчикова вспоминает: «Когда мы <…> встретились на Мальте с ген. кн. Алекс. Ник. Долгоруким, в 1918 году, командовавшим гетманскими войсками, он рассказал о случае, имевшем место в описываемый мной момент <…> В один прекрасный вечер в июне 1918 года Долгорукова по телефону пригласил к себе Фед. Ник. Безак*, бывший до войны киевским губ. предводителем дворянства, причем просил его о предлагавшемся посещении никому не говорить. Кн. Долгоруков в условленный час пришел к Безаку и кроме хозяина и хозяйки застал там гр. Альвенслебена, офицера в штабе ген. Эйхгорна. Альвенслебен взял со всех присутствовавших слово, что они не разгласят того, о чем он им сейчас расскажет, и затем сообщил, что через столько-то дней распространится слух, что Государь убит. На самом же деле этого не случится, потому что немцы его спасут. На основании этого сообщения Елена Ник. Безак выехала в Крым с тем, чтобы предупредить вдовствующую Императрицу, что слухи о смерти Государя будут ложными, пущенными для того, чтобы дать немцам возможность его тем временем спасти. Что же касается Ф. Ник. Безака и кн. Долгорукого, то они остались в Киеве, и день в день согласно предсказанию Альвенслебена по Киеву распространилось известие, что государь убит. Зная, что это ложный слух, ни тот, ни другой на официальную панихиду во дворце гетмана не пошли, [а] чтобы не подвергаться вопросам, одновременно выехали в деревню. По возвращению они к своему удивлению узнали, что Альвенслебен во время панихиды демонстративно плакал. Находя, что он свою роль переиграл, они решили его расспросить, но в продолжении нескольких дней никак не могли добиться свидания, то он был занят, то в отъезде. Наконец им удалось его перехватить, и Альвенслебен объяснил, что предполагавшееся немцами спасение Государя сорвалось, и что он на самом деле погиб»36.

Этот эпизод нашел отражение и в дневнике Императрицы Марии Федоровны: «Была <…> Лина Безак со своей м[аленькой] племянницей Шиповой. Необычайно интересно рассказывала об[о] всем, что происходит в Киеве. Она преисполнена надежд. По ее словам, все кончится хорошо для Рос[сии] и моего любимого Ник[и]. Дай-то Бог! Какое жестокое испытание – ничего не знать о них»37.

Увы, до сих пор остается не ясным какова была в данной искренней попытке русских монархистов спасти Царскую Семью, действительная роль немцев. Не секрет, что монархические группы неоднократно обращались к германскому послу в Москве графу В. Мирбаху с просьбой оказать помощь в деле освобождения Царской Семьи, и последний, обещая содействие, по свидетельству сенатора Д.Б. Нейдгарта, даже употребил выражение «потребую»38. Как предполагает современный исследователь П.В. Мультатули, после категорического требования графа Мирбаха, настаивавшего на переводе Царской Семьи в Москву, большевикам нужно было немедленно что-то делать: «Скорее всего ими для немцев была состряпана ложь о перевозе Царя <…> Одновременно они, видимо, заранее ввели немцев в заблуждение, открыв им дату убийства Царя, но под таким видом, чтобы они не поверили в это убийство и не предприняли никаких враждебных большевикам демаршей. Все это совершенно укладывается в общую схему большевистской тактики»39.

Не секрет, что немцы не раз заверяли, что спасут «своих» принцесс (напомним, что Царские Дети приходились племянниками начальнику немецкой контрразведки Великому герцогу Эрнсту-Людвигу Гессенскому – брату Императрицы Александры Федоровны). Однако отношение Государя и Государыни в годы войны к немцам хорошо известны. «Я бы никогда не поверил, – говорил Император Николай II, после подписания немцами Брестского мира с большевиками, – что император Вильгельм и германское правительство могут унизиться до того, чтобы пожать руку этих негодяев, которые предали свою страну». Когда же Государю стало известно о шагах, предпринимаемых немцами для спасения Царской Семьи, он воскликнул: «Если это не предпринято для того, чтобы меня дискредитировать, то это оскорбление для меня», а Государыня добавила: «…Я предпочитаю умереть в России, нежели быть спасенной немцами»40.

Очень показательно в этом отношении и донесение одного из секретных агентов шульгинской «Азбуки», датированное 12/25 июнем 1918 года: «Планы немцев, состоящие в том, чтобы <…> воссоздать союзную Германии монархическую Россию, терпят крушение <…> Главной причиной неудачи немцев явилась непреклонная твердость династии <…> Отрекшийся Император с непреклонной твердостью отклонил предложение Вильгельма II, чем последний был очень раздражен. Если бы ужасное известие о смерти Николая Александровича подтвердилось, то это злодеяние необходимо было бы поставить в прямую связь с неудачей переговоров Вильгельма II с отрекшимся Императором»41…

Когда положение П.П. Скоропадского стало шатким, Ф.Н. Безаку было поручено провести переговоры с местными отделами Союза русского народа, чтобы те оказали гетману поддержку и помогли бы в противостоянии с петлюровцами. Федор Николаевич встречался с прибывшим в Киев из Петербурга В.П. Соколовым (Соколовым-Баранским), однако реально ощутимой помощи Скоропадскому черносотенцы не оказали.
Окончание следует…

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Биографические сведения о Ф.Н. Безаке, после его ухода с военной службы приводятся по следующим изданиям и публикациям: Галерея государственных и общественных деятелей России и Третья Государственная дума. [СПб., 1908]; Современная Россия в портретах и биографиях выдающихся деятелей. [СПб., 1909]; 3-й созыв Государственной думы. Портреты, биографии, автографы / Изд. Н.Н. Ольшанского. СПб., 1910; 4-й созыв Государственной думы. Художественный фототипический альбом с портретами и биографиями / Изд. Н.Н. Ольшанского. СПб., 1913; Коцюбинский Д.А. Безак Федор Николаевич // Политические партии России. Конец XIX – первая треть ХХ века. Энциклопедия. М., 1996; Николаев А.Б. Безак Федор Николаевич // Государственная Дума России: Энциклопедия: В 2-х т. Государственная дума Российской империи (1906-1917 годы) / Отв. ред. В. В. Шелохаев. М., 2006. Т. 1.
2 Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте (авторизованная машинопись из личного архива К.Ф. Безак). Предоставлено автору В.М. Файбисовичем с разрешения К.Ф. Безак. С. 3.
3 Там же.
4 Подробнее об А.Б. Нейдгарте см.: Иванов А.А. «Ревностный созидатель Божьих храмов». Мученик Алексей Борисович Нейдгарт (1863-1918) // Воинство святого Георгия: Жизнеописания русских монархистов начала XX века. / Сост. и ред. А.Д.Степанов, А.А.Иванов. СПб., 2006. С. 227-235.
5 Из письма К.Ф. Безак – А.А. Иванову (личный архив автора).
6 Фомин С.В. Золотой клинок Империи… С. 888 – 889. Автор ссылается на: Таисия, инокиня. Дополнение к некрологу Е.Н. Безак // Православная Русь (Джорданвилль). 1971. 1/14 сентября. N 17 (970). С. 13.
7 Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте… С. 47.
8 Там же. С. 1.
9 Там же. С. 51.
10 Зеньковский В. Пять месяцев у власти (15 мая – 19 октября 1918 г.). Воспоминания / Публ. текста и ред. М.А. Колерова. М., 1995. С. 43.
11 Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте… С. 62.
12 Фомин С.В. Золотой клинок Империи… С. 617.
13 Шульгин В.В. Последний очевидец: Мемуары. Очерки. Сны / Вст. ст. и послесловие Н.Н. Лисового. М., 2002. С. 468.
14 Зеньковский В. Указ. соч. С. 129.
15 Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте… С. 1.
16 Пученков А.С. Переворот в цирке. Страстная неделя Павла Скоропадского // Родина. 2007. N 7. С. 82. Автор ссылается на ГАРФ Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 449. Л. 15-16.
17 См. Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром (октябрь 1917 – 1920). М., 1982. С. 117; Дневник П.Н. Милюкова, 1918-1921 / Сост., коммент. Н.И. Канищева. М., 2005. С. 28.
18 См. главу «Гетманшафт» в кн.: Граф Келлер. М., 2007.
19 Фомин С.В. Золотой клинок империи… С. 612, 638.
20 Там же. С. 613.
21 Там же.
22 Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси. Нью-Йорк, 1961. Т. 2. (электронная версия: Украинские Страницы. История национального движения Украины // http://www.ukrstor.com/dikij/). Впрочем, отметим, что сам Скоропадский отверг проект официального провозглашения его либо «князем Киевским», либо «королем Украинским» // См.: Папакин Г.В. Павел Петрович Скоропадский // Вопросы истории. 1997. N 9. С. 70. По свидетельству самого гетмана, на его коронации настаивал и Киевский митрополит Антоний (Храповицкий), однако он этот проект отклонил // Скоропадский П.П. «Украина будет!..» Из воспоминаний // Минувшее. Исторический альманах. Вып. 17. М.-СПб., 1995. С. 43. А митрополит Вениамин (Федченков) так вспоминал об отношении Церкви к гетману: «Встречали мы его, как в былое время Царя. Так же пели "Спаси, Господи, люди Твоя" и "Победы благоверному гетману Павлу на сопротивныя даруя" и проч. Только не было прежнего страха и повиновения. Нам казалось, будто идет игра в Царя. Впечатление от него в общем было симпатичное, но не могучее» // Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох / коммент. С.В. Фомин. М., 2004. С. 416.
23 Признавали это и агенты тайной организации В.В. Шульгина «Азбука»: «Скоропадский только этап. Немцы хотят восстановить русскую монархию, русскую империю и русское единство, но на этот раз под другой формой, выгодной для них <…> Действительно, это печально, что немцы вовремя поняли все это и выполняют, в то время как союзники еще пытаются что-то построить с большевиками» // Цит. по: Гагкуев Р.Г., Балмасов С.С. Генерал Ф.А. Келлер в годы Великой войны и русской смуты // Граф Келлер. М., 2007. С. 1104. Авторы ссылаются на: РГВА. Ф. 40238. Оп. 2. Д. 34. ЛЛ. 7-7 об.
24 Фомин С.В. Указ. соч. С. 636.
25 Почитание святой Великомученицы Варвары // Стара Поляна / http://www.starapolyana.kiev.ua/library/varvara_pochit.html.
26 Граббе П. Указ. соч. С. 196.
27 Окороков А.В. Краткий исторический обзор деятельности организаций первой волны эмиграции // Эмиграция и репатриация в России / В.А. Ионцев, Н.М. Лебедева, М.В. Назаров, А.В. Окороков. М., 2001. С. 399, 406.
28 Деникин А.И. Гетманство и Директория на Украине // Революция на Украине по мемуарам белых / сост. С.А. Алексеев, под ред. Н.Н. Попова. М.-Л., 1930, Киев, 1990 (репринтное издание). С. 171.
29 См.: Гагкуев Р.Г., Балмасов С.С. Указ. соч. С. 1128-1129.
30 Е. Б[езак] Еще раз о Державной иконе Божией Матери // Православная Русь (Джорданвилль). 1967. N 8. С. 9.
31 Подробнее о нем см.: Иванов А.А. Рыцари Самодержавия. Кавалергарды Андрей Васильевич (1852-1938) и Андрей Андреевич (1880-1918) Пантелеевы // Воинство святого Георгия: Жизнеописания русских монархистов начала XX века. / Сост. и ред. А.Д. Степанов, А.А. Иванов. СПб., 2006. С. 557 – 566.
32 Фомин С.В. Золотой клинок Империи… С. 620.
33 Там же. С. 620.
34 [Протокол допроса А.Н. Долгорукова, 5 февраля 1921 г.] // Н.А. Соколов. Предварительное следствие 1919-1922 гг.: [Сб. материалов] / Сост. Л.А. Лыкова. М., 1998. С. 268-271.
35 Исчезнувшая Россия. Воспоминания княгини Лидии Леонидовны Васильчиковой. 1886-1919. СПб., 1995. С. 508 – 509.
36 Там же. С. 459 – 460.
37 Дневники Императрицы Марии Федоровны (1914 – 1920, 1923 годы). М., 2005 / сост., предисл., коммент. Ю.В. Кудрина. С. 235 (запись от 2 июля 1918 г.).
38 Соколов Н.А. Убийство Царской Семьи. М., 1990. С. 137.
39 Мультатули П.В. Свидетельствуя о Христе до смерти… Екатеринбургское злодеяние 1918 г.: новое расследование. М., 2006. С. 383.
40 Цит. по: Мельгунов С.П. Судьба Императора Николая II после отречения. Париж, 1951. С. 303.
41 Цит. по: Гагкуев Р.Г., Балмасов С.С. Указ. соч. С. 1120. Авторы ссылаются на: РГВА. Ф. 40238. Оп. 2. Д. 34. ЛЛ. 20-20 об.

* У княгини Л.Л. Васильчиковой здесь и далее фамилия ошибочно написана как «Везак».

Заказы на книгу "Верная гвардия" можно направлять адресу:
rg@rusk.ru, главному редактору Информационного агентства "Белые Воины" Р.Г. Гагкуеву
а также:
103031, Москва, ул. Петровка, д. 26, стр. 2, пом. 96, Некоммерческое партнерство "Издательское, исследовательское и просветительское содружество ""Посев"", О.А. Кузнецовой;
тел. (495) 625-92-48, e-mail: posevru@online.ru
Оплатить заказ из-за рубежа можно через Western Union (на Kuznetsova Oksana). Стоимость книги 20 долл. Стоимость пересылки в Европу – 20 долл.; в США, Канаду, Австралию (авиапочтой) – 25 долл.
Сообщение об отправке денег и код просьба присылать по электронной почте на posevru@online.ru имя О.А. Кузнецовой. Книга будет отправлена в течение двух дней по получении денег.