Именно эти процессы мы сегодня и наблюдаем по всей России - в душу детям и взрослым аккуратно, тихо и почти незаметно, закладываются чужеродные принципы бытия в современном мире. Столь активно обсуждаемая на этом форуме программа "12 шагов" также из их числа. Понятно, что, навязывая нам подобные методики, таким образом, нацию старательно отрывают от питающей её пуповины - традиционных корней и истинного для неё пути спасения и исцеления всяких недугов, пути, имя которому Православие.

Далее, чтобы взглянуть на ситуацию с применением на русских пациентах западных психотерапевтических методик с профессиональной точки зрения, обратимся к работе доцента кафедры психологии личности Института психологии имени Л.С.Выготского, кандидата психологических наук Елены Борисовны Фанталовой. Её работа называется "Мысли о русском катарсисе". Она была опубликована в 4-м номере журнале "Прикладная психология" в 1998 году, однако по прошествии 10 лет так и не потеряла своей актуальности. Далее привожу фрагменты из текста, позволяющие много объяснить по теме развернувшейся здесь дискуссии:

"Здесь может быть уместно, обращаясь к П.А.Флоренскому, вспомнить о происхождении и толковании русского понятия "истина" как отражающего русский менталитет, с одной стороны, а также раскрывающего сходство "внутренних миров" у русских, с другой. Так вот. Русское "истина", согласно П.А.Флоренскому, сближается с глаголом "есть" (истина = естина). Это понятие закрепляет в себе абсолютную реальность и подлинность происходящего. В контексте русского менталитета это представляется очень важным, так как на таком понимании истины основана русская культура, русская духовность. Акцент в русской истине делается на непосредственность переживания подлинности человеком русской культуры. И если возможность такого переживания, такой "сверки" утрачена, то вместе с этим утрачивается и возможность ощущения удовлетворенности жизнью, ощущения радости.

В этом смысле отдача тайны о себе, правды о себе другому человеку, которому можно ее доверить, для русской культуры акт вполне закономерный, органически связанный с ее духовными корнями и историей. Это важно помнить и в психотерапевтическом плане, так как то же понятие истины имеет, согласно П.А.Флоренскому, свои оттенки в других культурах и этимологии греческого, латинского и еврейского "истина" далеко не идентичны между собой. Сказанное выше в известной мере указывает на то обстоятельство, что для облегчения состояния русской души применения одних западных психотехник, будь то психодрама, гештальттерапия или НЛП, просто недостаточно. Они, вероятно, хороши многим (хотя все по-разному), но основных требований русской души, опирающейся на "русскую истину", они удовлетворить не могут. Не могут, поскольку в них (по понятным причинам) не учтена возможность "выхода наружу" русской глубинности, не терпящей каких бы то ни было психотехнических "рамок" и "управлений" и требующей, наоборот, свободы, спонтанности и резкого катартического выхода всех душевно-духовных противоречий.

… … …

Автор далека от мысли своего рода русского шовинизма, приоритета национальной идеи в отечественной психотерапии. Но тем не менее не хотелось бы упустить из виду и другое. Все функционирующие сегодня психотехники возникли не в России и перенесены в нее довольно механически. И с каким бы уважением к каждой из них ни относиться, будь то НЛП, психодрама или гештальттерапия, невозможно не увидеть один связующий их общий радикал, общий психотехнический прием. Он заключается в следующем.

Психотехнический процесс как бы "поглощает" собой человека, подчиняя себе его внимание, мысли, чувства, и на некоторое время заставляет забыть, зачем тот вообще обратился к психотерапевту, переключая на что-то совсем другое, на первый взгляд очень заманчивое и привлекательное. И тут неискушенному в психотехнике русскому клиенту невдомек, что этот прием, как и вообще вся система психотехнизации, с тем прицелом и созданы, чтобы такое отвлечение, произведенное с известной долей искусства и опыта, как раз и оказалось возможным. Если последнее состоялось, то и облегчение душевного состояния налицо, и вроде как уж и неважно для клиента будоражить себя и психотерапевта воспоминаниями о причинах своего прихода. "Все как-никак стало легче". Ведь почти любая, по крайней мере из известных, психотехника предполагает один и тот же довольно хитрый и потому глубоко не русский "заход": клиенту предлагается определенный психотехнический сценарий… В этот момент клиент, не думая ни о каких последствиях, забывая всё и вся, доверчиво принимает этот сценарий и следует ему, иногда с любопытством, иногда просто слепо веря в успех. Ну а затем, когда все кончается и сценарий иссякает, он вынужден опять "спуститься на грешную землю", вернуться в свой внутренний мир, который никуда не исчез.

Правда, предприимчивые психотерапевты и здесь не забывают упомянуть о положительной динамике, о появлении новых, ярких эмоций, всколыхнувших клиента, о том, что это уже "другой клиент", "психотерапевтически подправленный", с иными установками и оценками, и т.д. Но по мере того, как "рассеивается туман" после окончания сеансов, наступает и постепенное "посттерапевтическое отрезвление". Возвращается все "на круги своя", а вместе с этим и тревожная мысль: "Я такой же как был до... Мало что изменилось".

… … …

Ну а как же быть с русским катарсисом? Ожидаю здесь уже саркастические замечания оппонентов: "А почему не сказать просто – катарсис в России?!" Но дело здесь не только и не столько в словах, а в сути. Русский катарсис предполагает тоже очищение, но не путем просмотра трагедии, как это было у Аристотеля, а с помощью прохождения через свою собственную историю, может быть и трагичную... И чтобы такой катартический монолог состоялся, необходим, как уже отмечалось выше, собеседник, готовый на время стать слушателем, а значит и психотерапевтом. В русских традициях не отталкивать людей, которые стремятся к такой исповеди. Будущий собеседник, который понимает, что его в качестве такового выбрали, обычно принимает это как должное, если слышит внутренний зов своего партнера (будущего рассказчика) с просьбой принять эту исповедь. Может быть, именно поэтому исторически и культурологически не в традициях русских людей было обзаводиться специальными, научно обоснованными психотерапевтическими методами. В этом просто не было необходимости, так как психотерапия, житейская, разумеется, была частью русской жизни.

… … …

Момент требования особой свободы в русском исповедании становится понятным этнопсихологически, если заглянуть в русскую историю. Ведь если представить себе состояние русской души как "сдавленной пружины" в период крепостного права, самодержавия, и, затем, тоталитарного режима, то становится неудивительным, что всякий "нажим", всякое "сдавление" предполагают и обратную тенденцию, а именно созревание внутреннего требования к их снятию, появление стремления к освобождению от них. К чему привели эти действия ("нажимы", "сдавления") и ответные им противодействия (крестьянские восстания, бунты и, в конечном итоге, революции) в России в историческом масштабе хорошо известно и не является предметом анализа в данной статье. Но один момент, связанный с историей русского народа, развитием его духовной культуры, все же, думается, заслуживает внимания психолога. Он связан с тем, что исторический период подавления и угнетения тоже не мог не наложить своего отпечатка на русскую душу, не поселить в ней потаенный страх перед социумом. Поэтому, если анализировать русскую духовную память, русский менталитет в их историческом контексте, то легко убедиться, что помимо желания обрести свободу, в русском человеке на глубинном, бессознательном уровне закреплены и страх, и покорность, и подчинение, и доведенные до последних пределов смирение и терпение, так органично питаемые русской православной верой.

… … …

Русский катарсис как освобождение от глубинного душевного сдавления нужен каждому из них (прим. – русских людей) и нужен тем больше, чем сильнее это сдавление, эта внутренняя напряженность и растущая изнутри потребность освободиться от них и получить, таким образом, облегчение, очищение. Поэтому здесь, в русском катарсисе, более чем некстати искусственные "психотехнические рамки" и "управление психотерапевтическим процессом". Ведь если исповедальный момент настал, то стимулом к катарсису будет уже сам поверенный, найденный собеседник-слушатель, а рамки и управление окажутся в этой ситуации просто смирительной рубахой.

… … …

Да простит нам наши светские вольности живущий в скиту и не ведающий н наших психотерапевтических проблем в миру иеромонах Роман, но без обращения к словам его уникальной песни, которая записана на кассете "Святая ночь" и содержание которой так тесно перекликается с идеей русского катарсиса, эта статья была бы неполной. Вот эти слова:

Я проплывал на старой барже
Под колокольный перезвон.
Налево – люд, направо – башни,
А дале - чистый небосклон.

Мне говорил рыбак пропитый
О том, о сем - похоже врал –
И головою непокрытой
Мое молчанье одобрял.

Кричал на ухо одесную,
Мол окрещен, хоть нет креста.
Рукой, что помнит мать родную,
Иконку стертую достал,

И, показав, вложил обратно,
И замолчал, и закурил,
Болтало от волны накатной,
И он опять заговорил.

И так стоял в обновке ватной,
Наивно душу отводил. Иваном звать.
Давно понятно,
Иначе б по-другому плыл.

Ах, перевозчик мой случайный,
Туда ли правишь, дорогой?...
Все тише звуки, все печальней,
Вот и умолкло за спиной.

31 декабря 1994 г. Скит."

Теперь нетрудно догадаться, почему столь мощная гвардия прозападно ориентированных российских учёных, медицинских работников и даже православных священнослужителей пытается сместить наши ориентиры, увести нас как можно дальше от своих корней, выбить из-под наших ног родную землю, дать нам забыть о её существовании, привести всё к евростандарту.

Трижды прав здесь "Homo Sapiens":



Однако, если мы знаем об этом, то, в соответствии со своим знанием, можем и действовать! Силы, конечно, бывают неравны, но с нами Бог, который, как известно, не в силе, а в Правде.

С Богом!